ГОРТЕНЗИИ

   • Hortensii,

         плебейский род:

       1. Q. Hortensius, диктатор в 286 г. до Р. X., убедил народ, удалившийся из Рима, возвратиться. Он умер во время исполнения своей должности. Gell. 15, 27. Liv, ep. 11;

       2. L. Hortensius, подвергся, как претор, доносу и выговору сената за свое хищничество во Фракии и Греции. Liv. 43, 4 и 7;

       3. Q. Hort. Hortalus, великий римский оратор, родился в 114 г. до Р. X., следовательно, 8 годами раньше своего знаменитого современника Цицерона. Уже на 19 году выступил он адвокатом и оставался им в течение 44 лет. В Марсийской войне в 91 г. участвовал он в качестве легионера, в 90 г. в качестве военного трибуна; из государственных должностей он получил квестуру (Cic. Verr. 1, 14, 39), в 75 г. эдильство, причем он не упустил случая расположить к себе народ блестящими играми (Cic. off. 2, 16) и раздачей хлеба; в 72 г. он был сделан претором, после чего он отказался от управления провинцией, чтобы оставаться на глазах народа и подготавливать дорогу к консульству. В 70 г. он был избран в консулы и достиг апогея своей славы, с которого он быстро бы спустился, если бы консульство его соперника Цицерона не побудило его к новому домогательству и соревнованию, которое окончилось его смертью, последовавшей в апреле 50 г. Таким образом, он умер на 64 году жизни, прежде чем над Римом разразилась страшная гроза, которая могла бы уничтожить его счастье. Cic. Brut. 1. Обладая большим имуществом, он устроил со вкусом свои дома и поместья и не упускал ничего, что могло способствовать не только приятной, но даже роскошной жизни. Его домашняя утварь, картины, статуи, собрание художественных произведений всякого рода были драгоценны; богатство его винного погреба, доброкачественность его дичи и его рыбы славились, и заботливость, с которой он, как истинный piscinarius, относился к уходу за рыбой, часто вызывала насмешку. На его авгурском пиршестве, говорят, в первый раз на стол подавались павлины. Он разделял в этом отношении всю испорченность своего времени. Как адвокат он подкупал других и сам давал подкупать себя, продавая свое показание с целью обмана. В своей политической роли оставался он всегда оптиматом, стараясь воспрепятствовать всему, что могло поколебать существующий порядок вещей. Хотя он недостаточно решительно выступал и при серьезных опасностях быстро удалялся, но ораторский талант и мудрая осторожность делали его выдающимся членом его партии, хотя наклонность к комфорту не давала ему принимать более живое участие в ее действиях. О ходе его ораторского образования мы ничего не знаем; возможно, что он пользовался руководством Архия (Cic. Arch. 3), как и Молона Родосского, который часто бывал в Риме. Cic. Brut. 89, 307. Его талант и его прилежание (Cic. Brut. 88, 302) обеспечили ему с самого начала, даже наряду с Крассом и Антонием, Коттой и Сульпицием, высокое значение, в котором после его превзошел еще более даровитый и более ревностный Цицерон. Новые стремления Гортензия не имели успеха; по своему добросердечию он радовался триумфу Цицерона, он сделался socius et consors gloriosi laboris. Его силой было словесное изложение. Кроме того, ему много помогала блестящая память (Cic. Brut. 88, 301. Cic. de or. 3, 61. Sen. controv. 1. p. 66), которая позволяла ему рельефно составлять распределение плана (partitiones, Cic. Brut. 88, 302. Quint. 10, 35) и в заключении речи соединять в верном перечне все пункты доказательства (collectiones). Изложение было тщательно изучаемо им (vox сапога et suavis, motus et gestus etiam plus artis habebat quam erat oratori satis, Cic. Brut. 88, 303) и отличалось почти театральным характером Gell, 1, 5, Val. Max. 8, 10, 2. Блестящая, богатая словами и мыслями манера азианских ораторов очаровывала молодежь и толпу, но в более поздние годы уже не производила прежнего впечатления. Cic. Brut. 95. 325. Вследствие этого он чаще прибегал к импровизации, чем к письменному изложению речей. Cic. or. 37, 132. Quint. 11, 38. Этим объясняется, почему ни одна из его речей не дошла до нас, и только уцелели скудные заметки о приблизительно 20 речах. Против Цицерона говорил он в P. Quintium, с Цицероном pro С. Rabirio, pro L. Murena, pro L. Sulla, pro L. Valerio Flacco, pro P. Sestio. Он написал статью о oci communes (Quint. 2, 1, 11) и испытывал свои силы как дилетант и в других областях литературы. Его стихотворения Овидий (trist, 1, 441) называет improba за их непристойность, Геллий — invenusta, rudia и absona, Катулл (95, 3), очевидно, осмеял его как борзописца. Что касается до его annales, то Цицерон называет их (Cic. ad Att. 12, 5, 3) bonus auctor in rebus ad historiam pertinentibus, a Веллей хвалит ясность изложения (2, 16, 3). Монография о нем С. Luzac (1810);

       4. Q. Hortensius Hortalus, недостойный сын предыдущего, расточивший его имущество. Cic. ad Att. 6, 3. В начале гражданской войны он был сторонником Цезаря, начальствовал над флотом у берега Этрурии; Цезарь назначил его наместником Македонии; по смерти Цезаря он передал эту должность Бруту. Когда этот последний был побежден, Гортензий погиб вследствие проскрипций. Plut. Caes. 32, Cic. Brut. 25. 28. Cic. Phil. 10, 6. Dio Cass. 47, 21;

       5. Hortensia, дочь оратора, считается образцом женского красноречия. Она говорила в 42 г. за себя и за других богатых женщин и наследниц, которых триумвиры хотели обложить податью, и отчасти достигла своей цели. Quint. 1, 1, 6. Val. Max. 8, 3, 3.