ЭЛЕВСИНСКИЙ КУЛЬТ

   • Eleusinia,

         τα Έλευσίνια, культ Деметры и Персефоны в Элевсине, городе того же имени, расположенном в 2 милях от Афин на мегарской границе. В древнее время он, вероятно, состоял из сельских праздников, относившихся к земледелию, посеву, жатве и основанию благонравной жизни, но позже, когда с представлением об умирании и оживании семени, имевшем мифический образ в истории Персефоны, соединяли более глубокие религиозные идеи о бессмертии, он принял мистический характер и сделался тайным культом, в который посвящались посредством особых таинственных обрядов и тайн коего никто не должен был выдавать. Деметра сама учредила свой культ в Элевсине, когда она искала похищенную Персефону (см. Δημήτηρ, Деметра); к этому культу Деметры и Персефоны еще в ранние времена присоединился культ Диониса — Иакха, пришедший, вероятно, из Беотии через фракийцев, представителем коих был Евмольп (см. Eumolpus, Евмолп). В позднейший период орфики оказали влияние на элевсинскую систему богов тем, что, уничтожив прежнюю греческую определенность личностей богов, они смешали фракийско-фригийские божества: Рею-Кибелу, Диониса-Загрея и Гекату с Деметрой, Иакхом и Персефоною. Э. культ в древнейшее время исполняли только эливсинцы; со времени же соединения Элевсина с Афинами в одно государство, что мифически изображается победой над Евмольпом афинского царя Эрехтея, Афины приняли участие в Э. культе и распространили его далее. С этого времени ежегодные празднества элевсинских богов справлялись отчасти в Афинах, отчасти в Элевсине, но таким образом, что Элевсин всегда оставался главным местом культы. Празднование относилось к изменяющемуся положению Персефоны, сход которой (κάθοδος) в ад и брак с Гадесом осенью, когда хлеба исчезают с полей и делаются озимые посевы, праздновали по всей Греции, тогда как весной праздновалось ее возвращение (ανοδος) на землю и к матери, равно как ее брак с цветущим Дионисом. Поэтому элевсинские празднества распадались на весенние и осенние. Весною главным праздником были Малые Елевсинии, справлявшиеся в Анфестерионе (февраль-март) в предместий Аграх на Илиссе при Έλευσίνιον εν 'Άγραις с таинственными, в частности, неизвестными обрядами. Они были учреждены, по преданию, в честь Геркулеса, который как иностранец не мог быть посвящен по тогдашним законам в Великие Элевсинии; ср. Struve, Bilder-Kreis von Eleusis (1870). Осенью праздновали между временем жатвы и посева от 15 числа Боедромиона (сентябрь — октябрь) в течение 9 дней Великие Элевсинии. Порядок дней трудно определить. В первые дни были разные приготовления к главной части праздника, жертвы, очищения, омовения, с торжественной процессией к морю (αλαδε μύσται), посты, шумные процессии и т. п. На 6-й день по «священной дороге» устраивалась большая процессия Иакха из Афин в Элевсину, в которой кроме жрецов и властей принимали участие множество посвященных, в миртовых и сельдерейных венках, с плугами и полевыми орудиями и факелами в руках. Процессия, предводителем которой считался шумящий Иакх, начиналась, вероятно, у городского Элевсинского храма под северо-западным склоном кремля и устраивалась во вторую половину дня, так что по совершении пути в 2 мили с наступлением ночи приходили в Элевсин. По дороге делались разные увеселения, как, напр., насмешки у моста через Кефист около Афин, так называемые γεφυρισμοί. По прибытии в Элевсин в ближайшую и следующие ночи во Фриасийской долине по берегу Элевсинского залива и около источника Кллихора, равно как в большом, великолепно выстроенном Периклом здании для мистерий, μυστικός σηκός (τελεστήριον, μέγαρον, ανάκτορον) устраивались различные празднества, изображавшие печальное отыскивание Персефоны и ее нахождение. Переход от искания к нахождению, от печали к радости означался заключавшим бывший накануне пост потреблением напитка, κυκεων, смешанного из воды, меда и мяты; этого напитка выпила некогда впервые после долгой печали и поста Деметра в доме Келея в Элевсине. Заключение всего празднества составляло так называемые Πλημοχόη, возлияние воды из своеобразные сосудов, причем из одного сосуда делали возлияние на восток, из другого на запад. Ночное празднество, начиная с процессии Иакха и до Πλημοχόη совершали, вероятно, мисты и эпопты, отдельно в разных местах. Следует заметить, что те, которые посвящались в мистерии (для иностранцев необходимо было иметь какого-нибудь аттика как мисталога, посвятителя в мистерии), были вводимы обыкновенно сначала на Малых Элевсиниях весною в малые мистерии (τα μικρά μυστήρια) и принимали участие в качестве мистов (μύσται) осенью того же года в больших мистериях (τα μεγάλα μυστήρια) Великих Элевсиний, но полного посвящения достигали лишь на следующий год на Великих Элевсиниях в качестве эпоптов (επoπται, т. е. зрители). Таким образом, между тем как мисты совершали, вероятно, свои ночные процессии на Фриасийском поле и допускались также в предхрамие, эпопты совершали тайное празднование в τελεστήριον, состоявшее в основном из священной драмы (δρα̃μα μυστικόν), в коей изображалась с большим великолепием история Деметры, Персефоны и Иакха посредством различных священных символических знаков, при кликах и пении. При этом обращалось преимущественное внимание на переход от мрака к свету, от страха к радости и воодушевляющим зрелищам. Плутарх говорит об этом (de anima fr. 6, 2, p. 270. изд. Hutten): «Сначала блуждание и утомительное бегание туда и сюда и робкое лишенное посвящения странствование во мраке; затем перед самым посвящением все суровое, ужас и дрожь, и пот, и изумление. За этим их поражает чудный свет, или их принимают прелестные места и долины, наполненные голосами, хороводными плясками и торжественными священными песнопениями и явлениями». Эпопты, по-видимому, по аналогии с судьбою Персефоны, ведутся через образы смерти и царства теней к веселой, счастливой жизни при свете, из Тартара в Элисий. Так эти символические представления, не будучи сопровождаемы никакими догматическими учениями о новых целебных истинах, пробуждали в душе посвященного блаженные надежды на загробную жизнь. «Трижды блаженны те смертные, — говорит Софокл (fr. 719. Dindorf), — которые видели эти посвящения, когда они нисходят в преисподнею; для них одних существует жизнь в подземном царстве, для других это лишь мучение и страдание». Понятно, что, смотря по степени развития каждого, и понимания и толкования были различны; необразованный имел, вероятно, довольно грубое и чувственное представление о загробной жизни и смотрел на ожидающие его радости не как на награду за нравственную жизнь, а как на следствие посвящения и участия в посвященных кругах, тогда как на непосвященных он смотрел без разбора как на осужденных к вечной пытке. Поэтому часто уже на смертном одре люди посвящались в эти тайны. Главный надзор за Элевсиниями имел αρχων βασιλεύς, помощниками которого были 4 избранных народом епимелета, причем двое были из рода Евмолпидов и Кериков и двое из остальных афинян. Жречество было в потомственном владении древних священных родов. Высшим жреческим саном был гиерофант (ίεροφάντης, ό τα μυστήρια δεικνύων, имевший помощницу ίερόφαντις), из рода Евмолпидов. Он должен был при мистической драме показывать священные символы (δει̃ξις τω̃ν ίερω̃ν). Впрочем, кажется, что он это, как и многое другое, делал сообща с дадухом (δαδου̃χος); обоим приписывается особенно μυει̃ν τα Έλευσίνια; специально гиерофанту принадлежало пение, по которому и назван род Евмолпидов, тогда как специальной обязанностью дадуха была почетная должность держать факел. Сан дадуха занимал прежде происходящий от Триптолема род Каллия и Гиппоника, позже, до последних времен язычества — Ликомиды. Гиерокерик (герольд) и епибомий (ίεροκήρυξ и επιβώμιος, ό επι βωνω̃, блюститель алтаря) имели тоже много общих обязанностей, касавшихся, по-видимому, в основном жертвоприношений. Род первого производил себя от Гермеса и дочери Кекропа или от Керика, сына Евмолпа. Элевсинские жреческие роды образовали священный совет, имевший в своих руках εξήγησις τω̃ν ίερω̃ν και όσίων и часть судейских обязанностей касательно Э. культа. Элевсинские мистерии были долго в большом почете у греков. Блестящий период их был во время между Персидскими войнами и периодом просвещения, но и в этот период легкомыслие и знаки недоверия встречались лишь у отдельных лиц из высших сословий, как у Алкибиада и его друзей, тогда как государство и весь народ сохраняли уважение к их святости вплоть до времен Империи. После Антонинов начались разрушения в Элевсине, а после того как около конца 4 в. монахи в сопровождении вестгота Алариха совершенно опустошили священное место, Феодосии окончательно уничтожил тайный праздник. ср.: О. Müller, статью Eleusinia в Allg. Encycl. I., 33, стр. 268-296. Baumeister, Culturbilder aus Griechenl., стр. 43 слл.