Натуральная школа

НАТУР́́АЛЬНАЯ ШКОЛА, этап развития реализма в рус. лит-ре 40-х гг. 19 в., характеризующийся критич. и демократич. направленностью, сознат. осуществлением реалистич. принципов, интересом к проблемам обществ. среды (и соотношения с нею природы человека), а также спецификой жанровых форм, типа героя, конфликта, сюжетосложения. Термин принадлежал Ф. В. Булгарину («Сев. пчела», 1846, № 22), но был переосмыслен и утвержден в лит-ре В. Г. Белинским. Белинский консолидировал вокруг журн. «ОЗ» (позже в «Совр.») авторов, творчество к-рых составило Н. ш. с относительно высокой степенью идейно-творч. единения. Школа осуществила решение сложной, противоречивой задачи, вставшей перед лит-рой 40-х гг.: с одной стороны, «обращение внимания на толпу, на массу», «знакомство» ее «с нею же самою» (Белинский, X, 294; IV, 388); с др. — углубление в «важный современный вопрос о внутреннем человеке» (IV, 146). На разрешении этого противоречия основано внутр. движение школы (к кон. 40-х гг.) в жанровом отношении — от физиологич. очерка к повести и роману, методологически — от описательности к психологизму. В становлении Н. ш. (ее родоначальником считается Н. В. Гоголь) Л. сыграл значит. роль. На рубеже 30—40-х гг. личность Л. и его творчество в истолковании Белинского оказали сильное воздействие на молодых писателей, «Отрицат.» направление Н. ш. определялось — в ряду др. историч. и идеологич. факторов — протестующей субъективностью Л. В значит. мере на худож. опыт Л. опирался Белинский в статьях 1839—41, где появилась мысль о возникновении новых лит. тенденций («человечественность», «рефлексия», «сознание факта», пафос «сомнения и исследования» — III, 188; IV, 37, 410—13). Сближая «совершенно новый мир искусства», открытый Л. (IV, 147), и «эпоху сознания», наступившую для лит-ры (IV, 21), Белинский находит первоначальные формулировки будущей окончат. характеристики Н. ш. Определяющим был импульс Л. в том принципиальном сдвиге, к-рый пережила во 2-й пол. 40-х гг. рус. поэзия во главе с Н. А. Некрасовым. Время требовало лирич. исповеди нового человека, поэзия обогащалась достижениями прозы, но прежде всего стремилась утвердить новую поэтич. личность. К этому шли многие (Н. П. Огарев, И. С. Тургенев), поиски увенчались творч. открытиями Некрасова. Лиризм, наполненный новым содержанием, был рожден в соприкосновении с опытом Л. Не отменяя ценности добра и гармонии, Л. сумел найти высокое содержание в сфере отрицат. эмоций и художественно утвердить лирику негативных начал: ненависти, злобы, мщения, презрения, расширив границы возможного для поэзии. Перспективность и социальную емкость негативного пафоса в лирике вскоре подтвердили поэтич. выступления Некрасова. Из круга отрицат. эмоций, противоположных умств. застою и душевной примиренности, Некрасов извлек поэтич. формулу социального самочувствия демократич. героя — деятеля и борца. Субъективность Л. имела историч. содержание: она запечатлела судьбу поколения в трагич. эпоху истории. Субъективность Некрасова социально наполнена: в ней отразилось рождение нового общественного героя. Соотношение творчества Л. с гл. завоеванием Н. ш. — ее прозой — сложно: многие из ее творч. открытий предугаданы Л. По существу опережала поиски Н. ш. «Княгиня Лиговская» (1836) — первый в рус. лит-ре «петерб. роман», в к-ром несколько самостоят. сюжетных линий сомкнуты воедино образом столицы, господствует пафос исследования будней социальной жизни и аналитич. объективность изображения вытесняет господствовавшую в светской повести моральную патетику обличения среды. Включение в конфликт бедного чиновника насытило повествование будущими мотивами «натуральной» прозы: обыденная трагедия семьи «бедных людей», социальное столкновение и, по-видимому, гибель «маленького» героя при защите своего человеческого достоинства; неравная любовь; излюбленная в 40-е гг. драма девушки — жертвы домашних «преступлений». Эти сюжетные наметки художественно освоила проза ближайшего десятилетия (вне прямой зависимости от неопубл. «Княгини Лиговской»). В галерее «маленьких людей» Л. также нашел разновидность, характерную в дальнейшем для Н. ш.: бедного человека, в к-ром «образованность развила уже и сознание собственного достоинства», и потребность уяснить причины «несправедливости судьбы и людей» (Милютин В. А., Избр. произв., 1946, с. 166—67). Л. предвосхитил, т.о., путь, по к-рому пойдут, изменяя и углубляя гоголевскую концепцию «маленького человека», Ф. М. Достоевский (Голядкин — «Двойник») и М. Е. Салтыков-Щедрин (Нагибин — «Противоречия», Мичулин — «Запутанное дело»). В нач. 1841 в прозе Л. снова наблюдается появление тем, предваряющих Н. ш. Исследование в незавершенном «Штоссе» трагедии, к к-рой приводит совр. человека, охваченного прозой реальной жизни, романтич. миросозерцание, открывало дорогу романам А. И. Герцена («Кто виноват?»), И. А. Гончарова («Обыкновенная история»), повестям Достоевского («Белые ночи», «Неточка Незванова»), Салтыкова-Щедрина («Противоречия», «Запутанное дело»). Очерком «Кавказец», предназначенным для сборника ранних рус. «физиологий», Л. прямо вошел в круг задач лит-ры 40-х гг. Очерк связан с размышлениями Л. о совр. состоянии России: «Хуже всего не то, что некоторые люди терпеливо страдают, а то, что огромное большинство страдает, не сознавая этого» (запись Ю. Самарина на франц. яз., в кн.: Воспоминания). От Печорина мысль писателя обращается к человеку «толпы», «массы» и подходит к уяснению противоречивой связи его положения с его сознанием. Здесь Л. более всего приблизился к той идейно-лит. проблеме, к-рую призвана была решать Н. ш. Примечательно, что Гоголь, поставивший прозу Л. впереди его поэзии, мотивировал свое предпочтение тем, что «тут видно больше углубленья в действительность жизни; готовился будущий великий живописец русского быта» (VIII, 402). На разных этапах развития Н. ш. степень воздействия Л. на нее была неодинаковой. Влияние его менее существенно в 1-й пол. 40-х гг., когда первенствовал физиологич. очерк, и возросло во 2-й половине, в связи с господством в Н. ш. повести и романа, в центре к-рых вновь оказалась проблема личности, дополненная демократич. и социалистич. толкованием. Воздействию Л. молодые писатели подверглись в неравной степени. Д. В. Григорович, И. И. Панаев, теснее связанные с «физиологич». манерой, наименее обязаны Л. Его опыт существовал в ограничениях для Тургенева и особенно Гончарова, наследовавших в основном пушкинский повествоват. метод. Наибольшую важность творчество Л. имело для писателей, тяготевших к «интеллектуальной» прозе филос.-психол. наполнения (Герцен, Достоевский, Салтыков-Щедрин). Простейшим типом лит. связи были предопределенные движением времени переосмысления темы «печоринства», критика индивидуалистич. демонизма («Бретер» и «Три портрета» Тургенева, «Жак Бичовкин» А. И. Пальма). Самые плодотворные взаимоотношения, мало выраженные внешне, возникли, когда Герцен, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Тургенев использовали худож. открытия Л. как инструмент исследования новых характеров и «концепирования» (выражение Белинского) иных образов. Анализ «внутреннего человека», в рус. лит-ре впервые практически явленный образом Печорина, был осуществлением генерального запроса времени, на к-ром сошлись все деятели передовой мысли (Белинский, Герцен, В. Н. Майков, петрашевцы). Рефлектирующий герой Л. предуказал тип будущего героя повестей и романов Н. ш. — всегда идеолога и «философа жизни». Л. открыл путь проникновения в глубину самосознания личности и способ аналитич. дифференциации в ней черт, определенных социальным воздействием, и свойств человеческой природы. «Натуральная» проза раздвинула границы своих исследований, сосредоточившись на ином социальном и человеческом материале; но избирательность характера и способ разработки его были подсказаны Л. Источником плодотворного развития явилась сама структура лермонт. романа, определявшая принципы сложения рус. прозы вплоть до сер. 50-х гг. Именно авторитет Л. мог узаконить для психол. опытов Н. ш. всевозможные формы «исповедальной» прозы: воспоминания, записки, дневники и письма героев («Роман в девяти письмах», «Двойник» Достоевского, «Дневник лишнего человека» Тургенева, «Записки одного молодого человека», «Кто виноват?» Герцена, «Полинька Сакс» А. В. Дружинина и др.). Они господствуют в лит-ре полтора десятилетия, ибо опыты психол. анализа — видимо, также под воздействием «Журнала Печорина» — в лит-ре этой поры осуществляются преим. в форме напряженного самоанализа героя; объективированные формы психологизма были найдены позже. У молодых писателей этот способ повествования стал гибким инструментом исследования новых социальных микромиров. «Журнал Печорина» отражал высший интеллектуальный уровень времени; Н. ш. постигала, как осознают и выражают себя различные (преим. демократич.) социальные круги. Стремление авторов объективировать героя и отделиться от него тоже часто осуществлялось вслед за Л. контаминацией писем, дневников, исповедей героев, к-рая сталкивала вокруг одного предмета разные человеческие сознания («Бедные люди» Достоевского, «Противоречия» Салтыкова-Щедрина), или выступлением автора в роли издателя и комментатора, отстранившегося от публикуемого «документа» («Записки одного молодого человека», «Противоречия»). Наконец, одной из эстетич. предпосылок формирования Н. ш., наряду с гоголевским юмором, стала ирония Л. — важное стилеобразующее средство «Героя нашего времени», способ испытания в романе прочности нравств. основ совр. общества. Иронич. «анализ» Л., к-рый «многим колол глаза» (Майков В. Н., Соч., т. 1, К., 1901, с. 209), вооружил Н. ш. на критич. ревизию норм обиходной морали, освященных феод. традицией (отзвуки «Героя...» явно заметны, в частности, в цикле Герцена «Капризы и раздумье»). Однако Н. ш., движимая — в отличие от Л. — прежде всего социалистич. идеалами, положениями антропологич. материализма, подвергла более целеустремленному иронич. исследованию формы обществ. быта и сознания эпохи.

Лит.: Мордовченко Н. И., Белинский и рус. лит-ра его времени, М. — Л., 1950, с. 84—142; Кулешов В. И., Натуральная школа в рус. лит-ре XIX в., М., 1965 (по указат.); Цейтлин А. Г., Становление реализма в рус. лит-ре (Рус. физиологич. очерк), М., 1965 (по указат.); Белкина М. А., Натуральная школа, в кн.: Краткая лит. энциклопедия, т. 5; Жук А. А., с. 226—33; Манн Ю., Утверждение критич. реализма. Натуральная школа, в сб.: Развитие реализма в рус. лит-ре, т. 1, М., 1972.