Гумилёв Николай Степанович

ГУМИЛЁВ Николай Степанович (1886—1921), рус. поэт. В центре поэтич. внимания Г., как и у Л., — жизненная активность человека. Знаток Востока, путешественник, натура, соединявшая в себе воина и поэта, Г. находил определенные психологич. и биографич. параллели между собой и Л., указывая на такие точки соприкосновения с Л., как раннее знакомство с Кавказом, обусловившее становление обоих поэтов, их пристальное внимание к теме Востока. Л. в значит. мере определил отношение Г. к миссии поэта, к поэтич. слову, обладающему огромной силой нравств. воздействия. Идеи Л. по-своему преломились в стих. Г. «Пророки», «Правый путь», «Восьмистишие», «Естество», «Слово», «Молитва мастеров», в критич. ст. «Жизнь стиха» (1910), «Анатомия стихотворения» и др. Итогом многолетних раздумий над творчеством Л., его судьбой является признание, сделанное, по свидетельству И. Одоевцевой, зрелым Г. в дружеской беседе: «Я с самого детства и сейчас еще больше всех поэтов люблю Лермонтова... Давно пора понять, что Лермонтов в поэзии явление не меньшее, чем Пушкин, а в прозе несравненно большее... Это мое искреннее, глубокое убеждение. Русская проза пошла... с «Героя нашего времени». Проза Лермонтова чудо. Еще большее чудо, чем его стихи... Перечтите «Княжну Мери». Она совсем не устарела. Пока существует русский язык, она никогда не устареет. Если бы Лермонтов не погиб!». Интересные суждения о Л., тонкие наблюдения над его поэтич. манерой содержатся в отзыве Г. на сб. стих. Вяч. Иванова «Cor ardens» (1911) и в рец. на «Ночные часы» А. Блока (1912). О волшебной силе стих. «Выхожу один я на дорогу» говорится в ст. «Жизнь стиха»; в ст. «Теофиль Готье» (1911) с восхищением упоминается «Ангел» и дается высокая оценка поэзии Л. 1840—41. Романтич. герой Г. — «избранник свободы», скиталец, «блудный сын», любимец «Музы Дальних Странствий», «отступник... обретший все и вечно недовольный» (напр., в поэме «Открытие Америки», 1910, стих. «Я в лес бежал из городов», «Да, мир хорош, как старец у порога», «Снова море», «Рыцарь счастья», «Мои читатели» и др.) — обнаруживает нек-рые черты сходства с мятежными героями Л. Однако устремления героев Г. в социально-историч. и этич. плане противоположны героям Л.; принципиальное различие поэтич. позиций наглядно проявляется в решении патриотич. и батальной темы. Тенденция стих. Г. «Наступление», «Война», «Солнце духа», «Старые усадьбы», «Барабаны, гремите, а трубы — ревите, а знамена везде взнесены...» (1914—20) и фронтовых очерков 1915—16 «Записки кавалериста» не была исторически прогрессивной. Война для Г. — жертвенная мистерия или повод для проявления индивидуального героизма, самоутверждения. Из-за превратного понимания любви к родине Г. оказался в лагере врагов Сов. власти. Соч. Путь конквистадоров, СПБ, 1905; Романтич. цветы, Париж, 1908; Чужое небо, СПБ, 1912; Колчан, П., 1916; Костер, П., 1918; Огненный столп, П., 1921; Письма о рус. поэзии, П., 1923 (по указателю); Отравленная туника и др. неизд. произв., Нью-Йорк, 1952, с. 236—37; Собр. соч., т. 1—4, Вашингтон, 1962—68.

Лит.: Одоевцева И., На берегах Невы, Вашингтон, 1967, с. 160—72, 264.