"Беглец"

«БЕГЛЕЦ», последняя из кавк. поэм Л. (1837—38); по определению автора, — «горская легенда», отразившая знакомство поэта с историей, бытовым укладом и фольклором народов Кавказа. В основу поэмы положен эпизод, рисующий бегство воина с поля битвы и последующее отвержение беглеца народом. На Кавказе Л. мог слышать песню или легенду на сходный сюжет: черкес. песня о юноше, к-рый «вернулся один из экспедиции против русских, где все товарищи его погибли», упоминается в книге Тетбу де Мариньи «Путешествие в Черкессию» (Брюссель, 1821). Построенная на кавк. материале, поэма затрагивает — подобно «Думе» и «Мцыри» — существенные для творчества Л. 2-й пол. 30-х гг. социально-этич. проблемы. Заклеймив трусость, отступничество и предательство, поэт напоминал о мужестве, о гражд. долге. Автор судит Гаруна отнюдь не с позиции патриарх. кодекса кавк. племен; суд над беглецом вершится с т.з. высоких нравств. идеалов. Мотив кровной мести, не раз привлекавший Л., получает, т.о., принципиально новую интерпретацию. Песня девушки, невесты Гаруна, почти повторяющая песню Селима из поэмы «Измаил-Бей», носит героико-патриотич. характер, утратив оттенок интимности, свойственный первоисточнику. Развивая в известной мере идейно-эстетич. принципы декабрист. лит-ры (иносказательность повествования, концепция историч. преемственности свободолюбивых и патриотич. традиций, своеобразная роль понятий-«сигналов» в лексико-фразеологич. системе и т.п.), поэма сочетает в себе романтич. начало (взволнованная приподнятость тона, элементы «аллюзионности» и символики) с реалистическим (историзм, психол. достоверность в изображении гл. героя, тщательная фиксация его душевного состояния). Народно-песенной и сказочной поэтикой обусловлены мн. элементы художественной структуры «Беглеца» (прием тройственности, организующий сюжет, обрамляющая перекличка зачина и эпилога, повторы, единоначатия, «подхваты»).

Мать прогоняет Гаруна. Илл. Н. Н. Дубовского. 1890.

Поэма отличается высокой смысловой насыщенностью. Развитие действия в трех сценах идет с нарастающим драматизмом, в осуждении беглеца усиливается социальный акцент, наиболее отчетливо звучащий в словах старой горянки («беглец свободы»). Судя по вариантам автографа, Л. добивался ясности в определении общественно-этич. идеала, худож. цельности картины, психол. правды. Высокий гражд. пафос поэмы привлекал к ней внимание рус. революционеров. В заключит. эпизодах романа Чернышевского «Что делать?», где зашифрована тема грядущей революции, звучит начало песни, к-рую поют Селим («Измаил-Бей») и девушка из «горской легенды». В.И.Ленин приводил лермонт. строки, к-рые поет «дама в трауре», объясняя их значение: «Она зовет Веру Павловну, Кирсановых в подполье. В этом же весь смысл. Вера Павловна после многолетних исканий приходит к выводу, что выход «в революции»» (Шульгин В., Памятные встречи, «ЛГ», 1955, 16 апр., с. 2). П.Л.Лавров, выступая перед членами Об-ва рус. студентов в Париже, собравшимися по поводу 50-летия со дня смерти Л., указал на актуальность проблематики поэмы «Беглец»: «Позвольте мне верить, что отступник и изменник русскому общественному делу встретит в рядах всех развитых русских людей то возмущение и презрение, которое встретил беглец Лермонтова в рядах своих» (Лавров П., Из рукописей девяностых годов, Женева, 1899, с. 25). В научно-критич. лит-ре наибольшее внимание уделялось фольклорным источникам и аналогам «Беглеца» (Л. Семенов, И. Андроников и др.), отмечались отд. стилистич. особенности поэмы (Н. Капиева), элементы психологизма (С. Андреев-Кривич, А. Федоров), гражданственно-воспитательная направленность (Г. Гуковский). В нек-рых работах проводились сопоставления «Беглеца» с «Тазитом» Пушкина (Н. Лернер и др.) и романами «Роб-Рой» и «Пертская красавица» В. Скотта. Поэму иллюстрировали: В.Г.Бехтеев, С.С.Бойм, Н.Н.Дубовский, В.Д.Замирайло, Ф. Захаров, В. Суреньянц, К.А.Клементьева, М.П.Клодт, В.М.Конашевич, Ф.Д.Константинов, А.Ф.Лютомская, В.В.Лермонтов, А. Мартынов, А. Мирошихин, М. Ушаков-Поскочин. Сюжет и образы «Беглеца» нашли отклик в кино и оперном иск-ве. Экранизация поэмы относится к раннему этапу развития рус. кинематографа («Русская золотая серия», 1914; реж. А. Волков, оператор Н. Ефремов). Газ. «Киевлянин» так аннотировала ленту: «Драма в двух больших актах. Акт 1 — За честь и вольность. Акт 2 — Кровью смытый позор. Картина разыграна на местах былых событий. Роскошные виды Кавказа» (1914, 17 окт.). В годы Великой Отечеств. войны Б.К.Аветисовым написана опера «Беглец» (пост. в Тбилисском гос. театре оперы и балета им. З. Палиашвили 3 июля 1943; реж. М.Г.Квалиашвили, дир. О.А.Димитриади). Поэма переведена на мн. языки народов СССР. Автограф — ГИМ, ф. 445, 227-а (тетр. Чертковской б-ки). Впервые — сб. «Вчера и сегодня», ч. 2, 1846, с. 154—58. Датируется концом 30-х гг. Написана, вероятно, после поездки Л. на Кавказ в 1837; по мнению Висковатого, не позднее 1838.

Лит.: Белинский, т. 9, с. 588; Якубович, с. 262—265; Семенов (5), с. 82—83; Гинзбург (1), с. 47; Гуковский Г., Путь Л., в сб.: Л. в школе, Л., 1941, с. 19; Капиева Н., Кавказ в рус. поэзии первой половины XIX в., в кн.: Лит. Дагестан, Махачкала, 1947, с. 231—32; Лебедев Н. А., Очерк истории кино СССР, т. 1, М., 1947, с. 271; Андреев-Кривич (2), с. 93—101; Соколов (4), с. 109—10; Павлюк Н., Укр. переводы поэмы М. Ю. Л. «Беглец», в кн.: Студентські наукові праці, збірник 18, філологія, [Киïв], 1956, с. 43—62; Андроников (9), с. 273; Попов А., Поэма М. Ю. Л. «Беглец», в кн.: Свет дружбы. Сб. произв. писателей Карачаево-Черкессии, Черкесск, 1963, с. 380—96; Заславский И. Я., Поэма о мужестве и гражд. долге, К., 1967; Федоров (2), с. 151—52; Ваганов Я., Образы и мотивы чеченского фольклора в поэме Л. «Беглец», в сб.: Вопросы чечено-ингуш. лит-ры, т. 7, Грозный, 1978, с. 22—35; Вацуро (5), с. 239—41; Semczuk A., Problem kaukazu we wezesnych opowiadaniach Lwa Tolstoja (pod znakiem Lermontowa), «Slavia orientalis», 1958, roc. 7, № 3—4, s. 3—39; Novicov M. Lermontov in lumina contemporaneitătii, «Romanoslavica», t. 12, Filologie, Buc., 1965, p. 145—78.