Посвящение

ПОСВЯЩ́́ЕНИЕ (поэтическое), стихотв. обращение к лицу, достоинства или память к-рого поэт желает почтить своим произв.; обычно содержит мотивы обращения, характеристику адресата или (реже) самого произведения; как правило, предваряет большое произв., но может быть и самостоят. стихотворением. Вместе с тем П. — факт биографии поэта, признание влияния на его судьбу адресата стих.; в рус. поэзии 19 в. П. — высшая форма лит. дара. Будучи предано гласности (через публикацию) П. необратимо и однократно — тогда как рукописные и печатные экземпляры своего произв. автор вправе дарить многократно, сопровождая их дарственными надписями. [Известны две такие прозаические надписи Л. на книгах: «Герой нашего времени упадает к стопам ее прелестного сиятельства, умоляя позволить ему не обедать» (кн. О. С. Одоевской) и «Его превосходительству Петру Ивановичу Полетике. В знак искреннего уважения от автора» (VI, 393)]. «Невещественный», символич. характер дара, знаменуемого П., наиболее отчетливо выступает у Л. в случаях, когда П. обращено к лицу, ушедшему из жизни («Памяти А. И. Одоевского»), или к природе («Тебе, Кавказ, — суровый царь земли — / Я снова посвящаю стих небрежный» — «Аул Бастунджи»). Если лицо, принимающее П., должно остаться неизвестным для посторонних, то надписи придается такой вид: «Посвящается...» (в стих. «Гость») или «Посвящается А. М. В.........й» (в поэме «Ангел смерти»). Формально-жанровая неопределенность П. сближает его с др. видами стихотв. адресов, обращений (адресаций), в т.ч. с посланиями. Однако поэтич. обращения, какими были стих. «К***», «Графине Ростопчиной», «Н. Ф. И....вой» и др., не являются П. по признаку отсутствия релевантного слова посвящается, к-рое несет на себе логич. ударение и в большинстве случаев (у Л. — очевидно, за исключением стих. «Памяти А. И. Одоевского», где его отсутствие компенсируется самим фактом обращения к умершему) есть критерий П. Ударность этого слова выявлена, напр., в «Последнем сыне вольности», где в надписи к П. — «Посвящается (И. С. Шеншину)» — имя даже заключено в скобки, т.е. акт посвящения был для автора существеннее, чем именование того, к кому это П. обращено. П. «Тамбовской казначейши» обращено к «друзьям» и отличается от др. лермонт. П. как меньшей автономностью, так и шутливым тоном. В редакциях «Демона» авторская воля менялась: в 1829 названы «мой друг», затем «друзья», в 1831 возникает определенность, хотя и анонимная: «Прими мой дар, моя мадона!», в 1838 П. передвинуто в конец, назван в нем «забывчивый, но незабвенный друг» (П. написано на копии VI ред., посланной поэтом В.А. Лопухиной) и высказано тревожное ожидание одобрения поэмы. Знаменательно, что окончат. текст «Демона» не имеет П. В автографе стихотворного П. к «Menschen und Leidenschaften» имя густо зачеркнуто, но это — женщина («одной тобою жил поэт»), по нек-рым предположениям — Е.А. Сушкова или А. Г. Столыпина (см. Философовы). Пролог «Измаил-Бея» первоначально был самостоятельным лирич. стих., имевшим название «Вдохновенье», переделанное на «Посвященье»; затем Л. снял название и заключит. строки с обращением к конкретному лицу — вероятно, В. А. Лопухиной («И ты, звезда любви моей...»). Л. никогда не следовал обычаю делать П. влиятельным лицам, что и отметил в первоначальном П. к «Испанцам»: «Ужели важному шуту / Я вдохновенье посвящал / Являя сердца полноту?». Лермонт. П. были знаком действительной дружбы или — чаще — любви. Произв., содержащие П., при жизни поэта не были опубликованы (исключение — самостоят. стих.-П., обращенное к декабристу А. И. Одоевскому). Опубл. в 1839 стих. «Ветка Палестины» в наборной копии имело под заглавием помету «Посвящается А. М-ву» (т.е. А.Н. Муравьеву), к-рая затем была зачеркнута. Для Л. акт П. — не формальное, внешнее действие над готовым произв.: он органично входит в творческую историю посвящаемого произведения и значим для психологии творчества поэта в момент написания данного произв. Отдельные П. непосредственно связаны с идейным содержанием предваряемых ими произв. Это заметно уже в раннем стих. «Посвящение N. N.», сочиненном, как сообщает позднейшая авторская приписка, «при случае ссоры с Сабуровым» (см. Сабуровы) и как бы предваряющем еще два стих., относящихся к адресату. П. к III ред. «Демона» прямо декларирует такую связь: «Как демон, хладный и суровый, / Я в мире веселился злом...». В П. к «Ангелу смерти» поэт выразил адресату А. М. Верещагиной желание, олицетворенное в самой поэме в трагически переосмысленном образе исламской мифологии: «Будь ангел смерти для меня. / Явись мне в грозный час страданья...». Но позже, когда А. М. Верещагина стала женой барона Хюгеля (Югеля), поэт обратился к ней вторично с пародийной балладой «Югельский барон», имеющей надпись «(Ал. М. В-ой)», но уже без сакрального посвящается. См. также 2 статьи "Посвящение" и "Посвящение. N. N.».