Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango

= Vivos voco, mortuos plango, = Vivos voco, fulgura frango, = Mortuos plango, fulgura frango, = Vivos voco, = Mortuos plango , = Fulgura frango

Зову живых, оплакиваю мертвых, сокрушаю молнии.

Эпиграф к стихотворению Фридриха Шиллера "Песня о колоколе", воспроизводящий надпись на колоколе.

А. И. Герцен и Н. П. Огарев взяли начало этого выражения эпиграфом к газете " Колокол", издававшейся в вольной русской типографии в Лондоне.

Может, вам страшно?.. Ну, так переходите к нам, место есть. С народом не погибнете, народ примет вас и старого не помянет... Оставьте мертвым хоронить мертвых... Их не воскресите... Их можно только оплакивать, звать надобно живых, мы и зовем вас... Откликайтесь же - есть ли в поле жив человек? Vivos voco! (А. И. Герцен, Mortuos plango.)

Еще раз повторяем воззвание Герцена, что мы зовем живых: vivos voco! (H. П. Огарев, Будущность.)

Нельзя создать любовь из ничего, из ничего только бог творит. "Отцы, не огорчайте детей своих", - пишет из пламенеющего любовью сердца своего апостол. Не ради моего клиента привожу теперь эти святые слова, а для всех отцов вспоминаю их. Кто мне дал эту власть, чтоб учить отцов? Никто. Но как человек и гражданин взываю - vivos voco. (Ф. М. Достоевский, Братья Карамазовы.)

Начиная "Колокол", Герцен поставил эпиграфом к нему бодрые слова: vivos voco. И первые годы борьбы под знаком этого громкого "призыва живых" силы росли, росло и ширилось движение, все крепче и увереннее становилось оно на революционный путь. Со времени польского восстания 1863 г. - русское "либеральное" общество с ужасом открещивается от идеи "справедливости" во имя идеи цельности "отечества"; революционные силы раздроблены и разгромлены. "Колоколу" приходится не только "звать живых", но и "оплакивать мертвых". Vicos voco, mortuos plango является печальным эпиграфом "Колокола" во вторую половину его существования. (Р. В. Иванов-Разумник, А. И. Герцен.)

Шевченко, возвращавшийся из солдатской неволи, в Нижнем Новгороде впервые увидел "Полярную звезду": - Обертка, то есть портреты первых наших апостолов-мучеников, меня так тяжело, грустно поразили, - говорил он, что я до сих пор еще не могу отдохнуть от этого мрачного впечатления..." Под изображением пяти казненных великий Тарас увидел плаху и топор. Он воспринял их как символ народного отмщения. И негодующая муза его клеймит царей и даже самого бога, покровительствующего им. Герцен развернул революционную агитацию. Вскоре зазвучал его знаменитый "Колокол" со страстным эпиграфом "Vivos voco!" - "Зову живых!" (Своей судьбой гордимся мы. Смена, 1975.)