ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ФИЛОСОФСКИХ НАУК

’ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ФИЛОСОФСКИХ НАУК’
(‘Encyklopadie der philosophischen Wissenschaften im Grundrisse’, 1817) — третья после ‘Феноменологии духа’ и ‘Науки логики’ крупная работа Гегеля, излагающая его систему абсолютного идеализма. Ближайшим поводом к изданию данного ‘всеохватывающего обзора философии’ явилось стремление автора дать руководство для слушателей его философских чтений, которые он планировал начать в Берлинском университете в осенний семестр 1818. При жизни Гегеля ‘Э.Ф.Н.’ издавалась трижды — в 1817, 1827 и 1830. Впоследствии она не раз выходила и под другим названием — ‘Система философии’, которое также во многом соответствовало исходным интенциям автора, попытавшегося изложить в рамках одной работы все три части своего учения — логику, натурфилософию и философию духа. Соответственно, структура философской системы Гегеля и порядок изложения составных частей ‘Э.Ф.Н.’ — идентичны; последний в точности совпадает с логически последовательным развертыванием основных понятий и проблем его системы. Следует заметить, что Гегель неслучайно назвал данную работу ‘Энциклопедией...’: он замыслил ее как целостное и универсальное изложение всей системы современного ему научного знания с присущими ему основными началами и понятиями, причем, данными ‘только суммарно’, а не в подробном изложении. Об этом он подробно напишет в Предисловии к первому изданию ‘Э.Ф.Н.’, разъясняя специфику избранного им жанра повествования: ‘Природа данного очерка не только исключает исчерпывающее изложение идей со стороны их содержания, но и (в особенности) ограничивает систематическое развитие идей, которое должно содержать в себе то, что в других науках понимали под доказательством и без чего невозможна научная философия’. Само слово ‘энциклопедия’, фигурирующее в названии книги, должно было, по мысли Гегеля, указывать на то, что, с одной стороны, оно охватывает собой систему философского знания во всей его совокупности, а с другой, на то, что ее автор не претендует на изложение деталей и частностей, оставляя все это для устных лекций, в которых студенты получат все необходимые разъяснения. В данном Предисловии Гегель говорит также о значении и роли избранного им метода (‘единственно истинного и тождественного с содержанием’), позволившего ему по-новому расположить и разместить материал, или, иначе говоря, по-новому выстроить систему философского знания, руководствуясь при этом внутренне необходимым развитием понятия, а не принципом внешней целесообразности, апеллирующим исключительно к случайным и произвольным связям. В Предисловии ко второму изданию ‘Э.Ф.Н.’ Гегель разъясняет смысл осуществленной им переработки многих частей книги, которые, как он считает, были развиты здесь более точно и подробно. Автор ‘Э.Ф.Н.’ попытался также придать большую степень популярности ее изложению за счет использования ‘более обширных экзотерических примечаний’, приближая тем самым ‘абстрактные понятия к обычному пониманию и более конкретным представлениям о них’. Гегель еще раз акцентирует тот факт, что, несмотря на меньшую строгость научного метода и внешний характер расположения материала, допускаемые, казалось бы, самим названием ‘Энциклопедия...’, специфика рассматриваемого здесь предмета требует строго придерживаться логической связи в качестве основы изложения. Здесь же автор ‘Э.Ф.Н.’ попытался определить отношение его философии к ‘духовным и лишенным духа веяниям современного образования’, в котором, на его взгляд, напрочь отсутствуют хотя бы малейшие следы научного философствования. В противовес ему Гегель выдвигает в качестве основной цели своих философских изысканий — научное познание истины, которое опять-таки оказывается возможным только при наличии метода, воспроизводящего ‘абсолютное содержание мышления в глубочайшей, свободнейшей стихии духа’. Несмотря на успех и быструю распродажу второго издания ‘Э.Ф.Н.’, Гегелю пришлось внести значительные исправления в следующее — третье по счету издание, обращая особое внимание на то, чтобы сделать изложение более ‘ясным и определенным’, сохраняя в то же время ‘сжатый, формальный и абстрактный стиль’, о чем он подробно напишет в Предисловии к третьему изданию. Со времени выхода в свет второго издания появилось много нелицеприятных отзывов со стороны его оппонентов. В ответ Гегель пишет блестящую отповедь всем тогдашним и будущим гонителям истинной философии, возражения которых, как считает он, во все времена являют собой не более чем ‘зрелище дурных страстей: самонадеянности, заносчивости, зависти, оскорбительного неуважения и т.д.’. Все это по духу напомнило Гегелю слова Цицерона, писавшего, что ‘философия довольствуется немногими судьями и намеренно избегает толпы, которой она также подозрительна и ненавистна; тот, кто хочет хулить ее, получит одобрение толпы’. Гегель говорит о недопустимости незваных вмешательств в дело философии, о ее независимости от каких-либо внешних авторитетов; он отстаивает свободный характер занятий этой наукой, имеющей в качестве единственного интереса — устремленность к предмету и истине. В так называемую экзотерическую часть работы Гегель ввел также и свою речь, произнесенную им при открытии данных чтений в Берлине 22 октября 1818, главным пафосом которой стало обоснование истинного места философии как центра всей духовной культуры общества. Определенный интерес представляет собой и то, что именно в этом выступлении Гегель фактически провозгласил исключительное право немецкого народа на обладание философской истиной, положив тем самым (вслед за Фихте) начало мощной национал-патриотической тенденции в рамках немецкой философии. Наиболее концентрированным выражением этой традиции уже в 20 в. станут работы Хайдеггера (см., например, его ‘Введение в метафизику’, в которой немецкий народ выступает в качестве философского воспреемника греков). Гегель впервые во весь голос заявил о том, что ‘философия нашла свое убежище в Германии и живет только в ней’ и что самая серьезная потребность познания — познание истины — ‘составляет отличительную черту немецкого духа’. Утверждая превосходство немцев в деле разработки философии, Гегель отмечал, что ‘состояние этой дисциплины и смысл понятия ‘философии’ у других народов показывают, что название, правда, у них сохранилось, но получило другой смысл и сам предмет захирел и исчез, так что от него едва осталось воспоминание или смутное представление’. Подобного рода установки будут впоследствии положены им в основу рассмотрения истории философии, в которой будут фигурировать только два ‘философских народа’ — греки в прошлом и немцы в настоящем. Заканчивается речь гневными отповедями критической философии, которую Гегель называет здесь ‘ничтожным учением’, отказывающимся от познания; в противовес ей он требует доверия к науке и веры в могущество разума, которые, на его взгляд, составляют первое условие философских занятий. ‘Человек, — пишет он, — должен уважать самого себя и признать себя достойным наивысочайшего. Какого бы высокого мнения мы ни были о величии и могуществе духа, оно все же будет недостаточно высоким. Скрытая сущность Вселенной не обладает в себе силой, которая была бы в состоянии оказать сопротивление дерзновению познания, она должна перед ним открыться, развернуть перед его глазами богатства и глубины своей природы и дать ему наслаждаться ими’. Эти заключительные слова повторяются и в его вступительной речи, предпосланной лекциям по истории философии, которые Гегель читал в Гейдельберге. Введение к ‘Э.Ф.Н.’ состоит из кратких восемнадцати параграфов, в которых мыслитель рассуждает главным образом о предмете философии, считая таковым истину в высшем смысле этого слова, ‘в том смысле, что Бог, и только он один, есть истина’. Как и религия она занимается ‘областью конечного, природой и человеческим духом, и их отношением друг к другу и к Богу как к их истине’. Гегель определяет здесь и то, что должно входить в содержание философии, разумея под последним ‘то содержание, которое первоначально порождено и ныне еще порождается в области живого духа, образуя мир, внешний и внутренний мир сознания, иначе говоря, что ее содержанием служит действительность’, форма осознания которой в философии отличается от других видов осмысления мира. Специфика здесь заключается в том, что под самой этой действительностью философия понимает лишь то, что поистине заслуживает такого названия, отвергая все преходящее, незначительное и концентрируя внимание лишь на том, что является действительностью разумного. Гегель неслучайно воспроизводит здесь, во Введении, ставшую сакраментальной фразу из Предисловия к ‘Философии права’ — ‘Что разумно, то действительно. И что действительно, то разумно’, демонстрируя с ее помощью сферу подлинных интересов философии, занятую лишь тем, что является обнаружением высшего разума или мирового духа, т.е. необходимостью как таковой. Дав предварительно свое общее представление о философии, Гегель акцентирует затем системный характер этой науки, которую он рассматривает как единое целое, ‘замкнутый в себе круг’, состоящий из нескольких особых частей, ‘каждая из которых содержит философскую идею в ее особенной определенности или как особенный момент целого’. В ‘Э.Ф.Н.’ эта наука не может, по Гегелю, излагаться в подробном развитии ее частей, а ограничивается лишь изложением начал и основных понятий отдельных наук. Таким образом, ‘Э.Ф.Н.’ была задумана как систематическое развертывание всей совокупности и научного знания и в то же время как философское постижение этой целостности. Возрождая по сути классический идеал всеобъемлющего философского знания, Гегель выстраивает его в виде цепи кругов, где каждый представляет собой тотальность целого, замкнутого в себе и в то же время являющегося основанием более обширной сферы. ‘Целое, — пишет Гегель, — есть поэтому круг, состоящий из кругов, каждый из которых есть необходимый момент, так что их система составляет целостную идею, которая вместе с тем проявляется также в каждом из них в отдельности’. Иначе говоря, это не есть простой агрегат наук, соединенных случайным, эмпирическим и внешним образом. Что касается начала философии, то Гегель видит его в том, чтобы сделать предметом мышления само мышление, которое ‘само порождает и дает себе свой предмет’. Затем это непосредственное должно будет превратить себя в свой последний результат, достигнув тем самым своего же начала, т.е. возвратившись в себя. Таким образом, по Гегелю, философия оказывается возвращающимся к себе кругом, не имеющим начала в том смысле, в каком его имеют другие науки. Единственной целью и делом науки становится, таким образом, стремление достигнуть ‘понятия своего понятия и таким образом прийти к своей исходной точке’. Предвосхищая деление философии на отдельные части, мыслитель руководствуется тем, что и целостность науки и само ее деление есть ни что иное, как изображение идеи, которая ‘обнаруживает себя как простота самотождественного мышления и вместе с тем, как деятельность, состоящая в том, что мышление противопоставляет себя себе самому для того, чтобы быть для себя и в этом другом все же быть лишь у себя самого’. Такими тремя частями науки (философии) у Гегеля становятся: 1. Логика — наука об идее в себе и для себя. И. Философия природы как наука об идее в ее инобытии. III. Философия духа как идея, возвращающаяся в самое себя из своего инобытия. При этом Гегель подчеркивает, что все различия между отдельными науками суть лишь определения самой идеи и лишь одна она проявляется в этих различных моментах. Даже в природе мы не познаем ничего другого, кроме идеи, иное дело, что здесь она существует в форме овнешнения; что же касается духа, то и здесь эта же самая идея есть сущая для себя и становящаяся в себе и для себя. Такого рода разъяснениями и уточнениями Гегель хотел предостеречь против упрощенного представления о так называемом разделении наук, их сосуществовании как рядоположенных и субстанциальных в своем развитии. Часть первая — ‘Наука логики’, или так называемая ‘Малая логика’, по своей архитектонике и содержанию в основном совпадает с ‘Большой логикой’, отличаясь от последней разве что более доступным и в то же время менее подробным изложением и, соответственно, меньшим объемом (откуда и закрепившийся за ней подзаголовок ‘Малая’), а также некоторыми незначительными изменениями в порядке перечисления категорий; можно говорить и о том, что примеры, используемые Гегелем в качестве иллюстрации его идей в этой части ‘Э.Ф.Н,’, берутся непосредственно из области естествознания и выглядят довольно убедительно в силу их большей популярности. Часть вторая — ‘Философия природы’ являет собой по сути гегелевский вариант натурфилософского очерка, отличительными чертами которого стали рассмотрение природы в ее единстве и целостности в противовес аналитическому расчленению последней на части естественными науками, а также последовательно выдержанный антиредукционизм, акцентирующий момент несводимости высших форм природного развития к низшим. Гегель начинает свою натурфилософию с общей характеристики природы как ‘идеи в ее инобытии’, т.е. в ее бытии вне себя или во внеположности пространства и времени, провозглашая в качестве конечной цели ее развития человека как естественного, самосознательного индивидуума. Из двух возможных путей ее рассмотрения — эманации и эволюции — он выбирает последний, предполагающий развитие и происхождение высшего из низшего. ‘Природу, — пишет Гегель, — следует рассматривать как систему ступеней, из которых одна необходимо вытекает из другой и составляет ближайшую истину той, из которой следует: это происходит во внутренней идее, составляющей основу природы, а не так, чтобы одна ступень естественно порождала другую. Метаморфоза совершается только в понятии, как таковом, т.к. только изменение его есть развитие’. Таким образом, в основе природного развития, составляя его внутреннее содержание, лежит движение понятия, обусловливающее переход от одной ступени природы к другой. Тремя такими ступенями понятия являются всеобщее, частное и единичное, которые применительно к природе обнаруживают себя как всеобщая, частная и единичная телесность. Первой ступени (механика) соответствует бесформенная масса, имеющая единство и форму вне себя; вторая (физика) имеет дело с материей в ее частной форме или в форме физической индивидуальности; третья (органика) — это жизнь. Гегель подробно излагает все три раздела своей философии природы — механику, физику и органику, не особенно заботясь при этом о соответствии его умозрительных конструкций выводам естественных наук того времени. Особенно тривиально в этом плане выглядит его механика; не столь уж значительно отличаются от нее рассуждения в области физики, хотя, надо сказать, что здесь философом были высказаны некоторые интересные соображения касательно природы электричества как имманентного состояния самой материи. Так, он писал, что в электрической искре ‘особенная материальность напряженного тела еще не входит в процесс, а только определена в нем элементарно и как проявление души’ и далее, что электричество — это ‘собственный гнев, собственное бушевание тела... его гневная самость, которая проявляется в каждом теле, когда его раздражают’. Гегелевскую философию природы традиционно считают наиболее слабой частью его учения из-за игнорирования ею ведущих достижений физики и химии того времени (оптики Ньютона и атомизма в химии, в частности) и т.п. Повсеместными стали обвинения Гегеля в телеологизме (особенно в органике), в стремлении подчинить частные науки принципам его искусственно созданной логической схемы, с помощью которой он сплошь и рядом конструирует надуманные связи и переходы. В натурфилософии очень смутно просматривается и знаменитый гегелевский историзм, ибо мыслитель отрицает саму возможность развития природы во времени. Впрочем, Гегель никогда и не ставил перед собой цели раскрыть собственно диалектику природы. Не отрицая в принципе факта наличия у нее своей истории и принимая естественно-исторические данные как неопровержимый факт, он в то же самое время считал, что к философии это не имеет никакого отношения, ибо последнюю интересует лишь познание всеобщего закона и выявление основных моментов понятия. Часть третья — ‘Философия духа’ представляет собой описание высшей и завершающей стадии и развития абсолютной идеи, когда последняя ‘снимает’ предшествующую ступень своего природного инобытия и ‘возвращается к себе’. ‘В этой истине, — пишет Гегель, — природа исчезла, и дух обнаружился в ней как идея, достигшая своего для-себя-бытия’. Дух идеален, это — ‘возвращение и возвращенность идеи к себе из своего другого’; и все же фактически под духом Гегель имел в виду ни что иное, как человеческое бытие — совокупность определений самого человека в его социально-историческом развитии. Именно поэтому его философию духа можно вполне интерпретировать как своего рода выстроенную на гегельянский манер антропологию и социальную философию, в которых рассматривается процесс возвышения человека от единичности ощущения к всеобщности мысли, а от нее — к знанию о самом себе и постижению своей собственной субъективности, своего ‘Я’. Так что по сути мыслящий дух это и есть человек, или, наоборот, только человек и есть мыслящий дух, существенным образом отличающийся от природы. В понятие духа Гегель включает и деятельность человеческого сознания, и практическую деятельность по созиданию и преобразованию им своей ‘второй природы’ и т.д. Эта часть ‘Э.Ф.Н.’ состоит из учения о субъективном, объективном и абсолютном духе (см. Гегель). Под субъективным духом, проходящим ступени души (антропология), сознания (феноменология) и личности (психология), Гегель фактически имел в виду сферу индивидуального сознания людей в его природной и социальной обусловленности. Объективный дух, являя собой по сути сферу общественного бытия, включает в себя, по Гегелю, право, мораль и нравственность, из которых последняя охватывает в свою очередь семью, гражданское общество и государство, как ряд институтов, существование которых вытекает из нравственных установлений. И, наконец, учение об абсолютном духе, как сфере мировоззренческих форм общественного сознания, подразделяется на философию искусства, философию религии и собственно философию (или историю философии, что для Гегеля по сути одно и то же). Отмеченные ступени развития объективного и абсолютного духа найдут впоследствии более развернутое освещение в специально посвященных им работах Гегеля: ‘Философия права’ (1821), ‘Философия истории’, ‘Лекции по эстетике’, ‘Лекции по философии религии’ и ‘Лекции по истории философии’ — все четыре последних были изданы учениками Гегеля уже после его смерти в 1831. (см. также ‘Наука логики’ (Гегель).)