СВЕРХЧЕЛОВЕК

СВЕРХЧЕЛОВЕК
в истории философии — метафорический концепт, фиксирующий образ человека, преодолевшего самообусловленность собственной естественной природой и достигшего состояния качественно иного существа. В качестве легендарных и исторических персонажей, изоморфных (либо так характеризуемых) образу С., в рамках традиции выступали: 1) ‘герои’ — фигуранты древнегреческих мифов; 2) обожествляемые харизматические лидеры античности; 3) персонажи мистических культов, ориентированных на стирание ‘граней’ между человеком и богами; 4) Иисус Христос, апостолы и приобщенные святые (ср. — Павел: ‘Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною’); 5) культовые фигуры христианских ересей (праведник, вошедший в царство Божье, обозначался в текстах монтанитов — 2 в. — как С.); 6) идеал эпохи Возрождения — человек как ‘хозяин’, ‘мастер’ храма Природы; 7) личности-гении — герои творчества немецкого романтизма и философской классики (Гердер призывал устранить общественные условия, превращающие основную массу индивидов в ‘полулюдей’, а одного из них — в С.); 8) ‘выдающиеся личности’, способные, согласно марксизму, предвидеть осевой вектор истории и, содействуя его осуществлению, реализующие ‘освобождающий весь мир подвиг’; 9) в концепции футуризма — возвышающийся над взаимозаменяемыми ‘штифтиками’ социальной машины носитель суперволи, свободный от биологической ограниченности и социально-нравственных ограничений (‘футурист Мафарка’ у Маринетти); 10) персонифицированная несущая конструкция учения Ницше, репрезентирующая идею, согласно которой, по оценке Фуко, ‘следует освободить жизнь в самом человеке, потому что человек сам является своего рода ее тюремщиком’. Как умозрительный носитель поворотного философского дискурса термин ‘С.’ у Ницше был ориентирован на идеал радикального и многомерного освобождения человека посредством самотворения — овладения им его же пробужденными иррациональными силами. (В отличие от ‘Черта’ у Достоевского, С. у Ницше не был дистанцирован автором от самого себя, выступая героем — носителем его личной жизнесоразмерной проблемы — ‘можно ли облагородить человечество?’. Провозвестником С. в творчестве Ницше выступает Заратустра: ‘Смотрите, — заклинает он /Заратустра — А.Г., М.М., T.P./, — я учу вас о сверхчеловеке! Сверхчеловек — смысл земли’.) Главными источниками идеи С. явились провозглашенные Ницше бунт против Бога, борьба против христианства. Не являясь попыткой теоретического отрицания Бога, вера в которого, согласно Ницше, ‘парализует’, концепт С. был ориентирован на отказ от морали, обуздывающей подлинную природу человека, на переход последнего ‘по ту сторону добра и зла’. По Ницше, ‘этот более ценный тип уже существовал нередко, но лишь как счастливая случайность, как исключение, — и никогда как нечто преднамеренное. Наоборот, его боялись более всего; до сих пор он внушал почти ужас, и из страха перед ним желали, взращивали и достигали человека противоположного типа: типа домашнего животного, стадного животного, больного животного — христианина’. При этом важно подчеркнуть: в истории людей, согласно Ницше, не было ни одного С.: ‘Душное сердце и холодная голова — где они встречаются, там возникает ураган, который называют ‘избавителем’. Поистине, были люди более великие и более высокие по рождению, чем те, кого народ называет избавителями, эти увлекающие все за собой ураганы! И еще от более великих, чем были все избавители, должны вы, братья мои, избавиться, если хотите вы найти путь к свободе! Никогда еще не было сверхчеловека! Нагими видел я обоих, самого большого и самого маленького человека. Еще слишком похожи они друг на друга. Поистине, даже самого великого из них находил я — слишком человеческим!’ С. у Ницше не утрачивает собственных инстинктов и желаний, он контролирует их, будучи способным творить себя сам. Идея С. оказалась призывом к началу великой борьбы человека за человеческое в себе. Категорически отвергая прагматический, атеоретический и ‘окончательный’ пафос атеизма, Ницше создает экзистенциальный по духу глобальный проект мировой истории. Его Заратустра говорит: ‘... человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его? Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?.. Человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, — канат над пропастью... В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель’. Идея С. суть призыв к достижимому для самих людей, призыв к ним хотя бы частично преодолеть самих себя; идея С. провозглашает человеческие достоинства находящимися в перманентном изменении. Согласно Хайдеггеру, ‘Бог мертв — не атеистический тезис, а глубинный событийный опыт западной истории’. (Ср. у Лукача — идея о ‘религиозном атеизме’ Ницше.) Пафосный разрыв Ницше с носителями идеологии черни (‘... кого более всего я ненавижу между теперешней сволочью? Сволочь социалистическую...’); провозглашаемая им (не расистская даже, а биологическая) аристократическая ‘антропологическая революция’ — обусловили конституирование достаточно целостных реакционных общественно-политических программ переустройства человеческого существования, традиционно идентифицирующихся с идеей С. Отрицая религию как форму организации повседневного опыта первобытного человека (социальной базой христианства у Ницше выступали ‘подонки’ античного мира); проповедуя преодоление страха смерти из гордости, ибо ‘жертвенность — удел слабых’, — Ницше трактовал обретение подлинной свободы как высшего смысла бытия С. в качестве процедуры осуществления решительных волевых актов вне морали. Принципиальные иерархичность и имморализм переходного состояния социума по мере его трансформации в общество ‘сверхлюдей’ неизбежно индоктринировали в массовое сознание европейцев начала 20 ст. идею позитивности тотальной организации всех форм жизнедеятельности индивидов. Перспективные реконструкции и новаторские интерпретации творчества Ницше, осуществленные во второй половине 20 в., расставили иные акценты и вскрыли новые смыслы в идее С. Элиминация Ницше какого-либо субъекта из структуры философского дискурса (ни человек, ни Бог, а человек на месте Бога — ‘еще менее того’) была, в частности, истолкована Делезом как высокоэвристичное замещение этого субъекта ‘свободной, анонимной и номадической сингулярностью, пробегающей как по человеку, так и по растениям и животным, независимо от материи их индивидуальности и форм их личности’. С. у Ницше в таком контексте не может означать ничего другого, кроме ‘высшего типа всего, что есть’. По мысли Делеза, идея ‘С.’ отражает опору современного человека на принципиально новые внешние ему силы, оперативный механизм которой формируется посредством своеобычной Сверх-складки. О конституирозании последней ‘свидетельствуют изгибы, присущие цепочкам генетического кода, возможности кремния в компьютерах третьего поколения, а также контуры фразы в литературе модерна, когда языку ‘только и остается, что загнуться в вечной оглядке на себя’. Тем самым, по мнению Делеза, силы человека взаимодействуют с ‘силой кремния, берущего реванш над углеродом, с силами генетических компонентов, берущих реванш над организмом, с силой аграмматикальностей, берущих реванш над означающим’. В духе концепции Фуко человек тяготеет к тому, чтобы освободить в себе самом жизнь, труд и язык. С. в таком контексте оказывается ‘формальным соединением новых сил с силами внутри человека, ... формой, проистекающей из новых взаимоотношений сил’. С. — это человек (по версии Фуко — А.Рембо), заряженный ‘даже животными (код, который может захватить фрагменты других кодов, как это происходит в новых схемах ‘боковой’ или ретроградной эволюции), ... даже горными породами, или же неорганикой (где властвует кремний), ... бытием языка (‘той бесформенной, немой, не наделенной значениями области, где язык может освободиться’ даже от того, что он должен сказать). Таким образом, понятие ‘С.’ обретает в философии постмодернизма нетрадиционное звучание, последовательно раскрываясь новыми гранями своей семантики в следующих хронологически и содержательно сменяющих друг друга концептуальных контекстах: 1) В рассуждениях Батая понятие ‘С.’ фигурирует в плане семантического различения двух типов суверенности: ‘архаического’ и ‘классического’. Если суверенность архаического типа принципиально отвергает ‘осуществление власти’ и в связи с этим имплицитно ‘подразумевает какую-то помощь’, то суверенность классического типа, напротив, неразрывно связана с ‘суверенностью управления’. Различение этих типов суверенности может быть приведено в соответствие с различением феноменов ‘мажорного’ и ‘минорного’, которые так же, как и типы суверенности, не образуют между собой жесткой оппозиции, но задают целый спектр игр ‘верха’ и ‘низа’, в контексте которых Батай, по оценке Деррида, осуществляет фундаментальную аналитику префикса ‘sur-’ или ‘сверх-’ (‘сверхреальное’, ‘С.’ и др.) — ‘во всех возможных... переворачиваниях с ног на голову’ (Деррида). 2) Новый статус понятие ‘С.’ обретает в рамках парадигмы ‘смерти субъекта’: традиционная для западного типа философствования тема С. начинает трактоваться как попытка усмотрения и фиксации границ возможного функционирования (пределов жизнеспособности) понятия ‘человек’. По формулировке Фуко, ‘речь идет не о том, чтобы утверждать, что человек умер, но о том, чтобы отправляясь от темы — которая... с конца 19 века беспрестанно воспроизводится, — что человек умер (или что он скоро исчезнет, или что ему на смену придет сверхчеловек), — чтобы, отправляясь от этого, понять, каким образом, согласно каким правилам формировалось и функционировало понятие человека’. 3) В контексте того фундаментального поворота, который осуществляется современным постмодернизмом в сторону формирования новой парадигмы, основанной на идее трансгрессии (подобно тому, как прежний, диалектический, стиль философствования был, по оценке Фуко, основан на идее противоречия), понятие ‘С.’ актуализируется в аспекте своей интенции к трансгрессии за пределы собственно человеческой природы — переходу к принципиально иным способам бытия человека, непрогнозируемым и радикально отличным как от наличных, так и от рационально дедуцируемых из них. В целом С. в традиции философии постмодернизма — это ‘нечто гораздо меньшее, чем исчезновение существующих людей, и нечто гораздо большее, чем изменение понятия: это пришествие новой формы, не Бога и не человека, и можно надеяться, что она не будет хуже двух предыдущих’ (Делез). (см. также СМЕРТЬ СУБЪЕКТА, СМЕРТЬ БОГА, ТРАНСГРЕССИЯ.)