СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК

СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК

СЕРЕ́БРЯНЫЙ ВЕК, условное обозначение культурной эпохи в истории России рубежа 19 – 20 вв. и вошедшая в критику и науку с конца 1950-х – начала 1960-х гг.
Генезис
Выражение «Серебряный век» восходит к античной традиции (деление истории человечества на золотой, серебряный, медный и железный века в поэме древнегреческого поэта Гесиода (см. ГЕСИОД) «Труды и дни», а также в поэме римского поэта Овидия (см. ОВИДИЙ) «Метаморфозы»). В России из этой четырехступенчатой формулы с начала 19 в. в широкое употребление вошло выражение «Золотой век», а затем, в качестве оппозиции, для обозначения современной пишущим эпохи — «Железный век» (Е. А. Баратынский (см. БАРАТЫНСКИЙ Евгений Абрамович)). В конце 19 – начале 20 века формула «Серебряный век» в статьях В. С. Соловьева (см. СОЛОВЬЕВ Владимир Сергеевич) («Импрессионизм мысли», 1897) и В. В. Розанова (см. РОЗАНОВ Василий Васильевич) («Ив. С. Тургенев. К 20-летию его смерти», 1903) была впервые в русской критике применена к тем, кто пришел в литературу после пушкинского Золотого века в 1840—1880 гг. и в своей эстетической программе следовал его традициям (А. А. Фет (см. ФЕТ Афанасий Афанасьевич), К. К. Случевский (см. СЛУЧЕВСКИЙ Константин Константинович), Ф. И. Тютчев, (см. ТЮТЧЕВ Федор Иванович) Я. П. Полонский (см. ПОЛОНСКИЙ Яков Петрович) и др.) В том же значении использовал эту формулу историк литературы Д. Святополк-Мирский. «Переадресация» произошла в 1920-х гг. Сами современники предпочитали называть свою эпоху общеевропейским термином «fin de siecle» («конец века»). Период рубежа веков получил это название уже после своего завершения. Оно возникло одновременно в метрополии и в среде русской эмиграции, ретроспективно оценившей ушедшую эпоху как второй расцвет русской культуры после Пушкинского периода. В 1925 историк литературы и общественной мысли, критик Иванов-Разумник (см. ИВАНОВ-РАЗУМНИК) в статье-памфлете «Взгляд и нечто» под грибоедовским псевдонимом Ипполит Удушьев, описывая литературу первой четверти 20 в., выделил в ней две эпохи — «Золотой» и «Серебряный» век. К писателям Золотого века он отнес поколение символистов (см. СИМВОЛИЗМ), а также крупнейших реалистов 1890—1900-х гг. (А. П. Чехов (см. ЧЕХОВ Антон Павлович), И. А. Бунин (см. БУНИН Иван Алексеевич), М. Горький (см. ГОРЬКИЙ Максим) и др.), к Серебряному — пришедших в литературу в 1910—1920-гг. (постсимволисты, а также такие прозаики, как И. Г. Эренбург (см. ЭРЕНБУРГ Илья Григорьевич), Вс. В. Иванов (см. ИВАНОВ Всеволод Вячеславович), «Серапионовы братья (см. СЕРАПИОНОВЫ БРАТЬЯ)» и др.). Поэт и критик В. А. Пяст (В. А. Пестовский) в мемуарной книге «Встречи» (1929) предложил собственную гипотетическую эволюционную схему смены поколений в культуре: каждая культурная эпоха проходит два этапа своего развития: Золотой и Серебряный века, которые отделены друг от друга приблизительно двумя десятилетиями. В 19 в. поэты «Золотого века» родились в 1800—1810 гг., поэты «Серебряного века» — в 1817—1824 гг. Среди своих современников — поэтов рубежа веков — Пяст выделяет тех, кто родился в 1860-е и тех, кто родился в 1880-е гг., называя это поколение представителями Серебряного века. А. А. Ахматова (см. АХМАТОВА Анна Андреевна) в «Поэме без героя» (1940—1962) применила это название ко времени 1913 года («И серебряный месяц ярко / Над серебряным веком стыл»).
В эмиграции одним из первых использовал эту формулу в применении к эпохе рубежа веков поэт и критик Н. А. Оцуп (см. ОЦУП Николай Авдеевич) в статье «Серебряный век» (1933; расширенный вариант – «Серебряный век» русской поэзии», 1961), вслед за ним — критик Вл. Вейдле (см. ВЕЙДЛЕ Владимир Васильевич) (статья «Три России», 1937) и художественный критик, бывший редактор журнала «Аполлон» С. К. Маковский (см. МАКОВСКИЙ Сергей Константинович), выпустивший в 1962 мемуары «На Парнасе Серебряного века». С этого времени формула становится общеупотребительной в западном литературоведении, а с середины 1980-х гг. — в российской науке и критике .
Границы эпохи
Нижняя граница периода в научной и критической литературы колеблется от 1881 (убийство Александра II, смерть Достоевского, пересмотр народнической системы ценностей — «отказ от наследства», появление первых «предсимволистов») до 1892 гг., когда вышел из печати сборник Д. С. Мережковского (см. МЕРЕЖКОВСКИЙ Дмитрий Сергеевич) «Символы» и состоялась его лекция «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», в которой впервые было заявлено о появлении литературного движения, противопоставленного господствующей реалистической школе. Мережковский назвал три главных элемента зарождающегося движения: «мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности». В том же году дебютировал М. Горький, имя которого было для читателя-современника знаком перемен, начавшихся в классической литературе, ее поворотом к неоромантическому направлению. Верхняя граница колеблется между 1913—1922 г. Среди рубежных событий, завершивших эпоху, называются начало Первой мировой войны, Февральская и Октябрьская революции, похоронившие весь традиционный культурный и общественно-политический, социальный уклад русской жизни. Важнейшим поворотным событием стало закрытие частных издательств и запрещение небольшевистских периодических изданий (1918).
Теперь выход писателя к читателю был предельно затруднен: всякая свобода творчества оказывалась под вопросом, писателя подталкивали к идеологическому приспособленчеству. Так, под нажимом новой цензуры радикально менялась вся культурная ситуация в стране. Рубежными событиями были смерти А. А. Блока (см. БЛОК Александр Александрович) и Н. С. Гумилева (см. ГУМИЛЕВ Николай Степанович) (1921). Вспоминая о похоронах Блока, современники были единодушны — хоронят не писателя, а уходящую эпоху: «… Наверное, не было в этой толпе человека, который бы не подумал – хоть на одно мгновение – о том, что умер не только Блок, что умер город этот, что кончается его особая власть над людьми и над историей целого народа, кончается период, завершается круг российских судеб, останавливается эпоха, чтобы повернуть и помчаться к иным срокам. <…> Все, что было после (еще несколько лет), было только продолжением этого августа: отъезд Белого (см. БЕЛЫЙ Андрей) и Ремизова (см. РЕМИЗОВ Алексей Михайлович) за границу, отъезд Горького, массовая высылка интеллигенции летом 1922 года, начало плановых репрессий, уничтожение двух поколений — я говорю о двухсотлетнем периоде русской литературы; я не говорю, что она кончилась, —– кончилась эпоха» (Н. Н. Берберова (см. БЕРБЕРОВА Нина Николаевна), Курсив мой, 1996). Упоминаемая здесь высылка (см. ВЫСЫЛКА ЗА ГРАНИЦУ) писателей, философов, ученых, нелояльных советской власти, за границу на так называемом «философском пароходе» — цвет русской философии и науки оказался за пределами страны. Ясно, что интеллектуальная ситуация в России тоже коренным образом менялась.
Спорным является вопрос о допустимой сфере применения этой формулы: ко всей эпохе, без различия направлений (в этом случае акцент делает на плюрализме и многообразии) или только о модернистских направлениях (символизм, акмеизм (см. АКМЕИЗМ), футуризм (см. ФУТУРИЗМ) и другие авангардные школы). Ряд исследователей и критиков (Г. П. Струве (см. СТРУВЕ Глеб Петрович), Р. О. Якобсон (см. ЯКОБСОН Роман Осипович), О. Ронен и др.) подчеркивают неудачность этого термина. Амерканский славист О. Масленников предложил заменить его термином «платиновый век» (Maslenikov-1972. C. IV).
Семантика
И в российских, и в эмигрантских статьях формула «Серебряный век» имела оценочный характер. В 1920—1930-х гг. он противопоставлялся «Золотому веку» как эпоха, несущая несомненные черты эпигонства, вторичности, и в то же время утонченности. Особый акцент делался на преемственности двух эпох, в противоположность нигилистическому разрыву традиций, провозглашенному молодой советской литературой. В более поздних работах (С. К. Маковский, Е. Г. Эткинд (см. ЭТКИНД Ефим Григорьевич), Ж. Нива и позднейшие исследователи этой эпохи в России и на Западе) формула «Серебряный век» употреблялась как синоним формулы Н. А. Бердяева (см. БЕРДЯЕВ Николай Александрович) «русский культурный Ренессанс». Подчеркивалось, что эпоха рубежа веков в России — время небывалого культурного подъема. Как писал русский философ Ф. А. Степун (см. СТЕПУН Федор Августович) в статье «Памяти Андрея Белого»: «За несколько лет <…> облик русской культуры подвергся значительнейшим изменениям. Под влиянием религиозно-философской мысли и нового искусства символистов сохнание рядового русского интеллигента, воспитанного на доморощенных классиках общественно-публицистической мысли, быстро раздвинулось, как вглубь, так и вширь. На выставках «Мира искусства» зацвела освободившаяся от передвижничества русская живопись. Крепли музыкальные дарования — Скрябина (см. СКРЯБИН Александр Николаевич), Метнера (см. МЕТНЕР Николай Карлович), Рахманинова (см. РАХМАНИНОВ Сергей Васильевич).
От достижения к достижению, пролагая все новые пути, подымался на недосягаемые высоты русский театр. Через все сферы этого культурного подъема, свидетельствуя о духовном здоровье России, отчетливо пролегали две линии интересов и симпатий — национальная и сверхнациональная. С одной стороны, воскресали к новой жизни славянофилы: Достоевский, Соловьев, Пушкин, Баратынский, Гоголь, Тютчев, старинная икона (журнал «София»), старинный русский театр (апокрифы Ремизова), Мусоргский (на оперной сцене — Шаляпин (см. ШАЛЯПИН Федор Иванович), на концертной эстраде — М. А. Оленина-д"Альгейм (см. ОЛЕНИНА-Д`АЛЬГЕЙМ Мария Алексеевна)). С другой стороны, с одинаковым подъемом и в значительной степени даже и теми же людьми издавались и изучались германские мистики <…> и Ницше (см. НИЦШЕ Фридрих). В театрах, и прежде всего на сцене Художественного театра, замечательно шли Ибсен (см. ИБСЕН Генрик), Гамсун (см. ГАМСУН Кнут), Стриндберг (см. СТРИНДБЕРГ Юхан Август), Гольдони (см. ГОЛЬДОНИ Карло) и другие, не говоря уже о классиках европейской сцены. Собирались изумительнейшие, мирового значения, коллекции новейшей французской живописи и неоднократно выслушивались в переполненных залах доклады и беседы таких «знатных иностранцев», как Верхарн (см. ВЕРХАРН Эмиль), Матисс (см. МАТИСС Анри), Коген. (см. КОГЕН Герман) Провинция тянулась за столицами. По всей России читались публичные лекции и всюду, даже и в отдаленнейших городах, собирались живые и внимательные аудитории, которые не всегда встретишь и на Западе».
Но даже апологеты этой эпохи делают примечательные оговорки, отмечая и несомненные признаки надвигающейся катастрофы, тоже заложенные в самой атмосфере этой эпохи. Вот что предчувствовал Бердяев: «Изначально в этот русский ренессанс вошли элементы упадочности. Иногда казалось, что дышат воздухом теплицы, не было притока свежего воздуха. Культурный ренессанс явился у нас в предреволюционную эпоху и сопровождался острым чувством приближающейся гибели старой России».