“ПРОЦЕСС И РЕАЛЬНОСТЬ. ОЧЕРК КОСМОЛОГИИ”

“ПРОЦЕСС И РЕАЛЬНОСТЬ. ОЧЕРК КОСМОЛОГИИ”

    “ПРОЦЕСС И РЕАЛЬНОСТЬ. ОЧЕРК КОСМОЛОГИИ” (Process and Reality. An Essay in Cosmology N. Y 1929; исправленное издание с индексом и комментариями — N. Y— L., 1979; цитируется по этому изданию) — главный труд А, Н. Уайтхеда. Работа написана на основе Гиффордовых лекций, прочитанных в Эдинбургском университете в 1927—28. Полнокровная философия, утверждал Уайтхед, с необходимостью должна быть космологической метафизикой. Отбросив возражения Канта относительно ее “интеллигибельности”, он поставил перед собой задачу доказать не только ее эмпирическую содержательность, но и приоритетность по отношению к науке. И в этом смысле “философия организма представляет собой рецидив до-кантовского способа мышления” (р. XI). Уайтхед так определяет цели и масштабы этой работы: “Спекулятивная философия представляет собой попытку сформулировать цельную, логичную, необходимую систему общих идей, в терминах которой мог бы быть интерпретирован любой элемент нашего опыта” (р. 14). “Это предполагает, что ни одна сущность не может быть мыслима в полной абстракции от системы Вселенной, и спекулятивная философия призвана демонстрировать эту истину”. “Философская система должна быть “необходимой” в том смысле, что в ней самой заключены доказательства ее собственной универсальности во всех опытах...”. “Не существует первого принципа, не познаваемого в себе, не могущего быть схваченным в пламени прозрения” (р. 6).

    Центральным в космологической метафизике Уайтхеда является понятие “опыт”: “Вся Вселенная состоит из элементов, раскрываемых в опыте субъектов” (р.252). Специфика его эмпиризма состоит в утверждении их органичности: опыт существует во Вселенной, а Вселенная в опыте. Опыт — это организм, “процесс-жизнь”, состоящий из творческой, целеполагаювдей ткани. Он создается из переплетения концептуальной рефлексии, эмоциональных чувств, ценностных представлений, глубинной интуиции и всегда эстетически уникален. В органической связи опыта и Вселенной имеют место произвольные, необъяснимые, иррациональные, случайные повороты, не являющиеся строго детерминированными и не поддающиеся точному анализу. Обычные понятия — “субъект”, “объект”, “пространство”, “внешний мир” и др. — для этого не годятся. Тем не менее опыт не хаотичен и поддается рационализации, но не на жестком научном языке, а с помощью категорий спекулятивной метафизики. Они позволяют выделять онтологически-космологические, субъект-объектные, этическй-эстетические, социально-индивидуальные и другие срезы.

    В “Процессе и реальности” Уайтхед предложил четыре группы философских категорий: “конечное”, “существование”, “объяснение”, “категориальные обязанности”, каждая из которых имеет свое подмножество категорий, а у каждой категории Подмножества — свой куст категорий. Предполагается, что вся категориальная схема метафизики представляет собой логически связное образование, в котором новое вводимое понятие определяется в терминах предыдущих до тех пор, пока не останется одна категория — Бог как фундаментальная для всей системы. Уайтхед замыслил свою метафизику как неформальную систему, способную выразить качественную, а не только количественную конкретность бытия. Тем не менее математический строй его мышления проявился в архитектонике категориальной схемы метафизики, математика присутствует в структуре бытия в эстетическом смысле, как гармония пропорций в скульптуре, архитектуре, изобразительном искусстве. В целом он не исключал, что реальности присущ некий математически-подобный Логос, который может быть выражен в логосе мысли.

    Подчеркивая многообразие аспектов опыта (и возможность их фиксации с помощью разнообразных категорий), Уайтхед особо выделял два его основных компонента — “актуальные события” (actual occasions) и “вечные объекты” (eternal objects). “Актуальные события” — это реальные индивидуально окрашенные факты жизни, понятия, переживания, напр., понятие “Бог” или чувство радости, “включающие в себя друг друга” (р. 20). Они не находятся в пространстве и времени, наоборот, пространство и время определяются при помощи этих плюральных событий. “Любая характеристика актуального события репродуцируется в прехенсии” (от англ. prehension — схватывание, понимание) (р. 9), в которой сращены его вектор развития, цель и каузальность. Все события пронизаны “чувством” (feeling), в т. ч. и относимые к “мертвой материи”, напр., энергетические импульсы, изучаемые физиками. “Актуальные события” находятся в процессе самотворчества путем селекции и реорганизации исходного материала, результат которого выступает исходным материалом для следующего процесса самотворчества. Вся реальность представляет собой совокупность плюральных индивидуальных “актуальных событий” (Уайтхед сравнивал свою концепцию с монадологией Лейбница), но она не атомарна; благодаря пронизывающему “актуальные события” “чувству”, она — социетальна и релятивна, в ней все имеет отношение ко всему.

    “Вечные объекты” Уайтхед иногда сравнивает с платоновскими формами, иногда с локковскими идеями, иногда с универсалиями, но чаще всего со сферой возможностей. Будучи активными, они, сращиваясь с “актуальными событиями”, придают им содержательность и качественную специфику. Этот процесс он называл “конкресценцией” (от лат. сопcrescere — срастание). В “конкресценцию” факта, помимо “актуальных событий” и “вечных объектов”, входит также “прехенсия”, цель и свободный выбор. Восприятие животных образует особую разновидность “конкресценции”, на определенном уровне развития выступающей как человеческое сознание. Идея “конкресценции”, считал Уайтхед, дает основу для эпистемологического монизма, т. е. тождества объекта и субъекта в познавательном акте, которой не хватало в концепциях английских и американских неореалистов. Поскольку различие между чувствующим и нечувствующим не велико, в познавательном отношении субъекта и объекта нет пропасти и реализм возможен. Она также дает основание избегать крайностей инструментализма в оценке символических форм: хотя вопрос об их истинноститмеет прагматический аспект (“Проверка их оправданности должна быть всегда прагматической” — р. 181), однако более важен аспект согласования видимости и опытной действительности.

    Принципиальная установка философии организма Уайтхеда состоит в том, что метафизика может быть логически связанной и обладать интегрирующими функциями в том случае, если предполагает, что бытию присущ некий объединяющий принцип, не тождественный самому бытию. Этот принцип он называл “Богом”. “Бога не следует рассматривать как исключение из всех метафизических принципов, призванного спасти их крушение. Он является их главным воплощением” (р. 405). Уайтхед отверг традиционное христианское представление о Боге как о самодостаточном, всемогущем, всеохватывающем, совершенном бытии, диктующем миру содержание и нормы. В органицистской теории бытия “Бог” имманентен процессу творчества мира и проявляется в эмерджентизме. Мир в той же мере испытывает необходимость в Боге, как и Бог в мире: только вместе они составляют самотворчество. Про Бога можно сказать, что он изначален, но нельзя, что он первичен во времени: “Он не до творения, он со всем творением” (р. 405). Из состояния потенциальности через сотворчество с миром Бог прогрессирует к более совершенному состоянию. Творческий процесс запутался бы в противоречиях, если бы ему не был присущ телеологизм. Бог присутствует не только в космической, но и этической эволюции: возможность этики обусловлена наличием упорядочивающего начала. Бог, говорил Уайтхед, “не создает мир, он спасает его, или, более точно, он — поэт мира, мягко и терпеливо ру

    ководящий им в соответствии со своим видением истины, красоты и блага”(р.408).

    В период занятий математикой и философией природы Уайтхед питал неприязнь к спекулятивной метафизике английских неогегельянцев, а заодно и к Гегелю. В “Процессе и реальности” он признает, что итоговые выводы книги сближают его с Ф. Бредли и читатель вправе ставить вопрос: “не является ли демонстрируемый в ней тип мышления переводом некоторых главных доктрин Абсолютного Идеализма на реалистическую основу” (р. XIII). Комментаторы все же склонны считать, что, несмотря на переклички с идеализмом Платона, Лейбница, Гегеля, Дж. Ройса, он практиковал особый тип идеализма — монистический плюрализм, — рожденный когнитивной культурой 20 в. Как бы то ни было, философия Уайтхеда — одна из грандиозных попыток выразить философски-рациональными средствами уникальность человеческого опыта в его органической связи со Вселенной и одна из самых оригинальных версий космологической метафизики 20 в. Лит.: Emmel D. M. Whitehead's Philosophy of Organism. L., 1932; Johnson A. H. Whitehead's Theory of Reality. Boston, 1952; Christian W. A. An Interpretation of Whitehead's Metaphysics. New Haven, 1959; Wells H. K. Process and Unreality. N. Y., 1950; Shembume D. W. A Key to Whitehead's Process and Reality. Bloomington, 1966. LasloE. La Métaphysique de Whitehead: recherche sur les prolongments antropologiques. The Hague, 1970; Cooper B. Z. The Idea of God. A Whitehedian Critique of St. Thomas Aquinas' Concept of God. The Hague, 1974; Ross S. D. Perspective in Whitehead's Metaphysics. Albany (N. J.), 1983.

    H. С. Юлииа

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.