“ОПЫТ И ПРИРОДА”

“ОПЫТ И ПРИРОДА”

    “ОПЫТ И ПРИРОДА” (Experience and Nature. Chi., 1925) — книга Дж.Дьюи. Значительную ее часть составляет критика идеализма, спекулятивной метафизики, дуализма, поставлена задача обосновать эмпиризм в рамках натуралистической философии (свою позицию Дьюи именует “эмпирическим натурализмом” или “натуралистическим эмпиризмом”).

    Книгу открывает глава “Опыт и философский метод”, в которой методологический изъян всех прошлых форм эмпиризма (Локка, Беркли, Юма) связывается е тем, что опыт конструировался из чувственных “данных” на основе наблюдений своих психологических состояний, у рационалистов — из внутренних идей и с помощью априорных и дедуктивных методов. Кант птосеологизировал и формализовал опыт, в результате чего была потеряна его живая ткань и упущен важнейший признак: познавательный опыт есть только часть более широкого некогнитивного взаимодействия человека со средой. По Дьюи, “опыт в философии — не специфический предмет, а метод” (р. 10; все ссылки на изд. 1926)”

    Традиционная философия противопоставляла опыт и природу, в результате чего было создано множество псевдопроблем и проведена пропасть между субъектом и объектом, физическим и метальным, индивидом и обществом, фактами и ценностями. Согласно эмпирическому натурализму Дьюи, опыт есть опыт о природе и сам находится в природе. Опыт — это “весь человек”, его жизненный мир во взаимодействии с тем, что создано эволюцией природы, и с тем, что он вносит в него своей историей и собственной субъективностью. “Опыт относится к тому, что испытывается, — миру событий и личностей; он же обозначает схваченность мира в опыте, историю и судьбу человечества” (р. 28).

    Опыт характеризуется целостностью и непрерывностью. У него нет “вещества”, и его “ткань” творится во взаимопереходах физического и психического, природного и социального, индивидуального и социального. При холистическом понимании опыта дуализм сознания и тела теряет смысл: в контексте социобиологической эволюции и то и другое — способы ориентации и адаптации к среде. Понятия “материя”, “сознание”, “образы” должны использоваться контекстуально для обозначения событий, свойств, операций и функций. Понимая опасности панорганицизма и панпсихизма, Дьюи подчеркивал значимость языка и символических средств культуры в восприятии человеком своего опыта, но в то же время оговаривал, что в конечном итоге природа движет и направляет опыт. В главе “Природа, жизнь и телесное-духовное” Дьюи так поясняет эту мысль: такие качества, как боль, удовольствие, запахи, звуки, существуют только потенциально и для их объективизации требуется язык. “Такая “объективация” не есть мистическое переселение из организма или души во внешние вещи и не есть ошибочное приписывание психических сущностей физическим вещам. Качества никогда не были в организме, они всегда были качествами интеракции, в которой принимает участие как экстра-органическое, так и органическое” (р.259).

    К существенным характеристикам опыта Дьюи относит длительность и становление. Ортодоксальный эмпиризм замораживал “данные” настоящего момента. Согласно Дьюи, опыт следует понимать как становление и творчество, в котором настоящее нагружено прошлым и содержит предвосхищение будущего. В его “событиях” проявляются не “вечные сущности” и не инвариантные законы природы, поскольку они — изобретенные нами инструменты для ориентации в среде, а только эстетическая уникальность и индивидуальность (в эстетическом опыте и его кульминации — произведениях искусства — наиболее полно выражена природа опыта). Холистское, процессуальное, организмическое понимание опыта делает элементаристские методологии непригодными, вместо них Дьюи предложил веер новых исследовательских методов — контекстуальный, функциональный, прагматический и др.

    Книгу “Опыт и природа” называют “самой метафизической” работой Дьюи. Он доверял науке (у него был особый взгляд на науку, т. к. включал в нее не только естествознание, но и социальные исследования, психологию, медицину и др.) и был убежден, что в исследовании опыта философы должны полагаться на ее результаты и экспериментальные методы; всякое противопоставление науке особого философского знания или метафизики бытия несостоятельно. И все же специальных наук для исследования опыта недостаточно: чтобы освободиться от ложных посылок, вошедших в язык и породивших множество псевдопроблем, нужен философский инструментарий. Еще больше он нужен для исследования родовых признаков, присущих всем ситуациям.

    “Мир случаен и рискован”, — писал Дьюи, схватить его “Истину” невозможно, научные теории — инструменты для прагматической ориентации в среде, философские — идеализации социальных верований. Тем не менее опыт не хаотичен, ему присущи “общие черты”, “которые можно выделить в любой теме дискурса, поскольку они — неустранимые черты природного существования” (р. 413) и проявляются в существованиях любого рода, безотносительно к их дифференциации на физическое и ментальное. Это — разнообразие, интеракция, трансакция, длительность, структура, качества, связи, референциальность, контекст и др. В опыте они сложно запутаны и для их распутывания нужна метафизика.

    После выхода в свет “Опыта и природы” на Дьюи обрушился град критики. Его упрекали за неправомерность отождествления предложенных им методов, по существу разновидностей критической рефлексии, с научными методами. Говорили о противоречивости самой идеи “натуралистической метафизики” (Дж. Сантаяна). Много говорилось о том, что натура

    листический тезис о включенности человеческого мира в систему природы не вызывает возражения, однако утверждение Дьюи, что природа всегда предстает в опыте в окультуренной форме, не стыкуется с утверждением, что черты и качества, характеризующие социальные условия человека, являются чертами и качествами природы. Колебания Дьюи между “природой как культурой” и “культурой как природой” определили уязвимость его толкования опыта (С. Хук). Серьезные нарекания вызвала идея непрерывности опыта (Б. Рассел, М. Р. Коэн): на словах не отождествляя условия чувствования с самим чувствованием, Дьюи фактически смешивал их. Говорили о том, что под дарвиновскими знаменами Дьюи по сути дела возвратился к локковскому способу мышления, не проводящему различия между каузальными условиями знания и его логическим содержанием, что он возрождает те контраргументы, которые в свое время были сформулированы Юмом, Кантом, Гегелем в отношении натурализма. В конце жизни Дьюи согласился, что термин “опыт” (как и термин “метафизика”) оказался неудачным, и высказал намерение при подготовке нового издания книги “Опыт и природа” назвать ее “Природа и культура”.

    Тематику “опыта” он продолжал разрабатывать в книгах “Поиск достоверности”( 1929), “Искусство как опыт” (1934), “Опыт и образование” (1938) и других работах. Лит.: Wolslein В. Experience and Nature: a Study in John Dewey's Naturalism. N. Y, 1949; Bernstein R. J. John Dewey: On Experience, Nature and Freedom. N.Y, 1960.

    Η. С. Юдина

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.