МИН БЯНЬ

МИН БЯНЬ

    МИН БЯНЬ (кит. — различение имен, спор об именах) — принятое в китайской историко-философской науке обобщающее название тех направлений в древнекитайской философской мысли, которые затрагивали проблему соотношения “имен и реалий” (мин — ши), в т. ч. ее логико-грамматические аспекты. Восходит к обозначениям западной логики в китайской литературе 19 в.: мин сюэ (“наука об именах”) и бянь сюэ (“наука о различении”, “наука о рассуждении”, “наука о споре”). Эти термины отразили восприятие инокультурного феномена через призму китайской интеллектуальной традиции, отсутствие в последней развитого аналога формальной логики западного типа (см. Сян шу чаев сюэ) и неотделе нность древнекитайской логической проблематики от эристики. Бином “мин сюэ” основан на традиционной категории “мин” (“имя”), близкой западной категории “понятие”; его ближайший коррелят — ши (“реалия”, “действительность”; см. Сюй — ши). Термину “бянь” (“различение”, “спор”) дал определение конфуцианец Сюнь-цзы: “то же, что рассуждение (шо), применяется с тем, чтобы не было расхождений между реалией и именем, дабы уяснить путь движения и покоя” (“Сюнь-цзы”, гл. 22). Комментатор трактата “Мо-цзы” Лу Шэн (2 в.) назвал каноническую часть этого памятника “Mo бянь” (“Моисты-спорщики”), имея в виду специфическую проблематику школы мо ца. Ее основатель Mo Да поставил проблему “мин — ши” и интерпретировал ее как возможность идентификации того, что относится к плану “имен”, с тем, что принадлежит сфере “реалий”: напр., слепцу известны слова “белое” и “черное”, но он не может выбрать предмет нужного цвета. Для поздних моистов (4—3 вв. до н. э.) и мин щя проблема “имен и реалий” стала одной из центральных.

    Поздние моисты развили тезис Мо Ди о “выборе реалий посредством имен”, интерпретировав его как “использование имен для выдвижения реалий”, т. е. уподобления “реалии” тому, что имеет те же свойства, что и уподобляемая “реалия”. Поскольку то, чему уподобляется “реалия”, имеет “имя”, то оно и становится средством “выдвижения” соответствующей “реалии” для конкретной цели. Моисты предложили классификацию “имен” по степени обобщения “реалии”: да мин (“всеобщее имя”, “распространенное имя”, “неограниченное имя”), лэй мин (“родовое имя”), сы мин (“частное имя”). Понятие “да мин” они определяли как “имя, [относящееся ко всем] наличным реалиям, [с которыми] имеешь дело”, напр., “вещь”. “Родовое имя” подразумевает “некоторый ряд реалий, требующий для правдивого [выражения их существа одного] имени”, напр., “лошадь”. “Частное имя” — такое, которое “непосредственно исходит из данной реалии”, т. е. предельно конкретное единичное явление (напр., имя собственное). Некоторые современные исследователи отождествляют “всеобщие имена” с категориями, “родовые имена” — с общими терминами (именами нарицательными), “частные имена” — с единичными терминами. По другой версии, “родовые имена” как классы (обозначения сходных вещей) противостоят “всеобщему имени”, не учитывающему принцип сходства. В школе мин цзя направление, представленное Хуэй Ши, акцентировало относительность “имен”, изменчивость их связи с “реалиями”, тогда как школа Гунсунь Луна абсолютизировала связь “имени” с единичной “реалией”.

    Сюнь-цзы в русле конфуцианской проблемы “различения имен” (см. Чжэнмин) определил основное назначение “имен”: как выражение “сходства и различий” вещей и явлений. Он также предложил классификацию “имен” по степени обобщения свойств вещей: дань мин (“единичные имена”) и цзянь мин (“сложные имена”) служат для обозначения конкретных вещей; если “имена” этих двух видов не исключают друг друга, то вместо них может применяться гун мин (“общее имя”). Наивысшую степень обобщения выражает да гун мин (“большое общее имя”), напр. “вещь”. Между “общими” и “большими общими именами” помещена категория бе мин (“различительные имена”, “отдельные имена”); высшая ступень их обобщения — да бе мин (“большие общие имена”). Согласно Сюнь-цзы, “имена” “устанавливаются людьми по договоренности”, В синологической литературе некоторые квалификации “имен”, предложенные Сюнь-цзы, иногдаотождествляются с моистскими: “общее имя” с “частным именем”, “большое общее имя” — с “всеобщим именем”, “большие различительные имена” — с “родовыми”.

    Логические аспекты соотношения проблемы “имен и реалий” после Сюнь-цзы вышли из круга интересов китайских мыслителей. Легист Хань Фэй (3 в. до н. э.) полагал, что “имена и реалии взаимно поддерживают и тем обеспечивают становление друг друга” (“Хань Фэй-цзы”, гл. 4); принципом соответствия “имен и реалий” следует руководствоваться для того, чтобы “определять истину и ложь, привлекая доказательства для проверки речей и слов”. Создатель имперской конфуцианской доктрины Дун Чжуншу истолковал “имена” как выражение древними “совершенномудрыми” (см. Шэн) “небесного смысла” мироздания. “Имена рождены истиной” (см. Чжэнь) через “совершенномудрых”, так что “каждое дело следует имени, а каждое имя следует Небу”. Впоследствии в конфуцианстве проблема соотношения “имен и реалий” отошла на периферийные позиции. Известную популярность получила точка зрения Сюй Ганя (2 в.) относительно подчиненности “имен” их источнику — “реалиям”. Лю Чжоу (5 в.) использовал положение о производности “имен” от “реалий” для интерпретации тезиса Конфуция о “выправлении имен”: данный процесс означает “изменение реалий посредством имен”, с тем чтобы “не позволить именам пагубно воздействовать на реалии, которые скрыты в именах”. В 3—5 вв. в рамках проблемы “имен и реалий” был поднят вопрос о взаимодействии “имен” и структурообразующих “принципов” мироздания (см. Ли— принцип). В 17 в. Ван Фучжи разделил “познание реалий” и “познание имен”: они лишь в комплексе обеспечивают знание, представая в роли процессов, аналогичных индукции и дедукции.

    Лит.: Титаренко М. Л. Древнекитайский философ Мо Ди, его школа и учение. М., 1985; Крушинский А. А. Имена и реалии в древнекитайской логике и методологии (обзор).— В сб.: Современные историконаучные исследования: наука в традиционном Китае. М., 1987.

    А. Г. Юркевич

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.