АНТИСФЕН из Афин

АНТИСФЕН из Афин

    АНТИСФЕН (Αντισθένης) из Афин (ок. 455-ок. 360 до н. э.) — греческий философ, учился у Горгия, был близок Продику и Гиппию, затем увлекся учением Сократа и, несмотря на возраст (старше Ксенофонта, Платона и Исократа), стал преданнейшим из его учеников (Xen. Symp. 8, 4—6; Mem. 3, 11, 17). После смерти Сократа открыл свою школу в Киносарге — гимнасии для неполноправных граждан (по преданию, сам Антисфен—сын рабыни, Diog. L. VI 1,1). К названию гимнасии возводят название основанной Антисфеном школы киников (Diog. L. VI 1, 13). Известны названия более 70 философских и риторических сочинений Антисфена (в основном сократические диалоги, трактаты и речи), из которых полностью сохранились две декламации — “Аякс” и “Одиссей”.

    Философия Антисфена не только включает элементы различных учений, сложившихся к его времени, но и предвосхищает многие мотивы позднейших философских систем. Уже античная традиция крайне разноречива: гипертрофируя отдельные стороны его учения, она изображает Антисфена предшественником кинизма, стоицизма, скептицизма и др. направлений. У сократика Ксенофонта Антисфен выглядит верным учеником Сократа, у Платона, считавшего сократиком себя и враждовавшего с Антисфеном,— софистом, опровергаемым и высмеиваемым Сократом; у Афинея, знакомого с кинизмом, Антисфен — “пес” и глава киников (V 2l6b), y Аристотеля, интересовавшегося не этикой, а диалектическими парадоксами, последователи Антисфена не киники, но “антисфеники” (Met. 1043b23). Поэтому и стоик Зенон мог возводить себя к Антисфену (Diog. L. VI 1, 15, ср. 19), а скептики—видеть в воздерживающемся от суждений Антисфене своего предшественника.

    При всей скудости и недостоверности источников можно попытаться представить все части философии Антисфеиа-а) диалектику и логику, Ь) этику, с) теологию, d) политику, е) педагогику—как подчиненные единому принципу радикального аскетизма, выдвигающему в качестве нормы природу (естественное). У Афинея под влиянием традиции представлять киников лающими и кусающимися “псами” воинственность и полемичность—основная характеристика Антисфена: ни одного государственного мужа Антисфен не считал добродетельным, стратега—разумным, софиста—заслуживающим внимания, поэта— полезным, народ—толковым; и многих он оговорил: афинских народных лидеров (“демагогов”) — в “Политическом диалоге”, Алкивиада — в “Кире”, своего учителя Горгия — в “Архелае”, сыновей Перикла—в “Аспасии” (Athen. V, 220bc). Высмеивал учение Платона об идеях, назвал свой диалог “Сатон” (Σάθων), издевательски переиначив имя оппонента. Агрессивный негативизм Антисфена позволил Цицерону заметить: “он более остер, нежели образован” (ad Att. XII 38b, 2).

    1. В логике и диалектике Антисфен перенес на традиционную область софистов сократовский принцип самоограничения. Если софисты учили говорить с другими, то, по Антисфену, философия дает умение говорить с самим собой (Diog. L. VI 18); если парадоксы софистов были построены на подмене понятий, то парадоксы Антисфена строятся на логическом ригоризме. Он считал, что каждый предмет может быть назван только своим собственным логосом, который не содержит в себе обобщения: “об одном может быть высказано только одно, а именно единственно лишь его собственное наименование” (Arist. Met. 1024b32 sq.). Согласно Диогену Лаэртию, Антисфен первым дал определение логосу: “логос есть то, что. поясняет, чем нечто бывает или есть” (о το •rt ην ή Εστί δηλών, ib. 3). Не нарушая закона тождества, по Антисфену, нельзя ни приписать субъекту отличный от него предикат, ни определить одно через другое.а следовательно, невозможно ни противоречие, ни ложное высказывание; высказывание может быть только тавтологичным. Это положение покоится на отрицании содержательности родовых и видовых понятий, через которые что-либо определяется, и направлено против учения об идеях. В “Сатоне” Антисфен отрицал онтологическую содержательность общих понятий, говоря, что видит только человека, лошадь или стол, но не видит “лошадности”, “человечности”, “стольности” (критику этих взглядов см.: Платон. Euth. 285e, Theaet. 175с, 191с, Soph. 251b, и Аристотель. Met. 1043b23, 1024b32. В частности, в “Софисте” Платон, видимо, имеет в виду Антисфена под “недоучившимся стариком”, которому “доставляет удовольствие не допускать, чтобы человек назывался добрьм, но говорить, что добро —добро, à человек — лишь человек”. Soph. 252 b-c).

    2. Основа этики Антисфена—самодостаточность (автаркия), понятая не как обеспеченность всеми благами, а как самоограничение: ни в чем не нуждаться и не иметь ничего лишнего. Унаследовав этический интеллектуализм Сократа, Антисфен считал, что добродетели можно научить и что счастье возможно только от добродетели, что благородство состоит не в знатности, а в добродетели, богатство не в имуществе, а в добродетели, которой можно делиться не беднея. Славе и престижу он противопоставлял свободу частного человека распоряжаться собою; называл труд благом, наслаждению предпочитал помешательство, роскоши желал врагам. Благодаря самоограничению человек, по Антисфену, достигает той же самодостаточности, какой божество обладает благодаря преизбытку в благе. Идеал киника—бездомного, нищего, героически переносящего труды и тяготы мудреца, равного богу в своей независимости, Антисфен описал в “Геракле”: бог-покровитель Киносарга и герой простонародья, царь-бедняк и человек, ставший богом, Геракл сделался мифологическим образцом для последующих киников. Созданный Антасфеном образ мудреца перешел к стоикам (Diog. L. VI 114), а внешний облик и “костюм” (короткий двойной плащ на голое тело (трибон), длинная борода, посох странника, сума нищего — к киникам (Diog. L. VI 13, по другим источникам, автор этого облика (Диоген). Этическое учение Антисфена в виде пространной речи его самого представлено у Ксенофонта (Mem. 4, 34—44), в виде отдельных изречений и афоризмов—у Диогена Лаэртия.

    3. Применительно к религии принцип “всего как можно меньше” приводит к отрицанию традиционного многобожия: “народных богов много, а природный один” (Cic. De nat. Deor. I, 32). Монизм Антисфена носил, вероятно, пантеистический характер: по Дюмлеру, пантеизм и благо-? честивый трепет перед целесообразностью божественно разумной природы, приписанный Ксенофонтом Сократу (Mem. I, 4; IV, 3), в действительности характеризует религиозные воззрения Антисфена.

    4. В сфере политики Антисфен отрицая государство, законы, политическую деятельность и социальные условности (к числу последних он относил равенство людей, противоречащее, по его мнению, природе). Образцы достойной человека жизни Антисфен предлагал заимствовать у животных (“О природе животных”), ср. критику “государства свиней” у Платона (Resp. 372d, ср. также Theaet. 161с: свиньи и кинокефалы, т. е. собакоголовые, как мера всех вещей).

    5. Ограничение образования самым необходимым—основа педагогических воззрений Антасфена. Главное учиться добродетели, достигшему воздержности (σώφρων) не нужна грамотность (Diog. L. VI, 103—104), которая только развращает и сбивает с пути. Вместе с тем, выученик софистов, Антисфен не отличался аскетизмом слога и “был искусный оратор и сладостью своей речи мог приворожить кого угодно” (ib. 14), его сочинения включались в канон аттических писателей (Phot., p. 101Ь9).

    Литературное наследие Антисфена имело долгую жизнь: его читал Цицерон, Дион Хрисостом использовал диалог “Архелай” в “Царской речи”, “Геракла” читали неоплатоники Фемистий, Юлиан и Прокл. Антисфен был создателем жанра “протрептика” (поощрения к занятиям философией).

    Фрагм.: Giamantoni G. (ed.). Socratis et Socraticorum Reliquiae, vol. 2. Napoli, 1990, p. 137—225; Antisthenis fragmenta, coll. P. D. Caizzi. Mil., 1966; L'Ajax et l'Ulysse d'Antisthène, éd., trad. et conun. GouletCazé M.-O.—Chercheurs de sagesse, Hommage à Jean Pépin. P., 1992, p. 5—36; Антология кинизма, сост. Нахов И. М., 2-е изд. М., 1996, с. 83-114. Лит.: Ηϋχοβ И. М. Киническая литература. М., 1981 (библ.); Rankin H. Antisthenes Socratikos. Amst., 1986; Le cynisme ancien et ses prolongemment, éd. M.-O. R. Goulet. P., 1993, p. 1—55, 69—116.

    H. В. Брагинская

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.