ЛЕЙБНИЦ

ЛЕЙБНИЦ

(Leibniz) Готфрид Вильгельм (1646—1716) — нем. философ, математик, физик и изобретатель, юрист, историк, языковед. Изучал юриспруденцию и философию в Лейпцигском и Йенском ун-тах. В 1672— 1676 в Париже. С 1676 состоял на службе у ганноверских герцогов, сначала в качестве придворного библиотекаря, затем герцогского историографа и тайного советника юстиции. Основные филос. соч.: «Рассуждение о метафизике» (1685), «Новая система природы» (1695), «Новые опыты о человеческом разуме» (1704), «Теодицея» (1710), «Монадология» (1714).
Л. явился завершителем философии 17 в., предшественником нем. классической философии. Его филос. система сложилась к 1685 как итог двадцатилетней эволюции, в процессе которой Л. критически переработал основные идеи Демокрита, Платона, Августина, Р. Декарта, Т. Гоббса, Б. Спинозы и др. Л. стремился синтезировать все рациональное в предшествующей философии с новейшим научным знанием на основе предложенной им методологии, важнейшими требованиями которой были универсальность и строгость филос. рассуждений. Выполнимость этих требований обеспечивается, по Л., наличием не зависящих от опыта «априорных» принципов бытия, к которым Л. относил:
1) непротиворечивость всякого возможного, или мыслимого, бытия (закон противоречия);
2) логический примат возможного перед действительным (существующим); возможность бесчисленного множества непротиворечивых «миров»;
3) достаточную обоснованность того факта, что существует именно данный мир, а не к.-л. другой из возможных, что происходит именно данное событие, а не другое (см. ДОСТАТОЧНОГО ОСНОВАНИЯ ПРИНЦИП );
4) оптимальность (совершенство) данного мира как достаточное основание его существования.
Совершенство действительного мира Л. понимал как «гармонию сущности и существования»: оптимальность отношений между разнообразием существующих вещей и действий природы и их упорядоченностью; минимум средств при максимуме результата. Следствиями последнего онтологического принципа является ряд др. принципов: принцип единообразия законов природы, или всеобщей взаимосвязи, закон непрерывности, принцип тождества неразличимых, а также принципы всеобщего изменения и развития, простоты, полноты и др.
В духе рационализма 17 в. Л. различал мир умопостигаемый, или мир истинно сущего (метафизическая реальность), и мир чувственный, или только являющийся (феноменальный) физический мир. Реальный мир, по Л., состоит из бесчисленных психических деятельных субстанций, неделимых первоэлементов бытия — монад, которые находятся между собой в отношении предустановленной гармонии. Гармония (взаимно однозначное соответствие) между монадами была изначально установлена Богом, когда тот избрал для существования данный «наилучший из возможных миров». В силу этой гармонии, хотя ни одна монада не может влиять на другие (монады как субстанции не зависят друг от друга), тем не менее развитие каждой из них находится в полном соответствии с развитием других и всего мира в целом. Это происходит благодаря заложенной Богом способности монад представлять, воспринимать или выражать и отражать все др. монады и весь мир («монада — зеркало Вселенной»). Деятельность монад состоит в смене восприятий (перцепций) и определяется индивидуальным «стремлением» (аппетицией) монады к новым восприятиям. Хотя вся эта деятельность исходит имманентно из самой монады, она в то же время есть развертывание изначально заложенной в монаде индивидуальной программы, «полного индивидуального понятия», которое Бог во всех подробностях мыслил, прежде чем сотворил данный мир. Т.о., все действия монад полностью взаимосвязаны и предопределены. Монады образуют восходящую иерархию сообразно тому, насколько ясно и отчетливо они представляют мир. В этой иерархии особое место занимают монады, которые способны не только к восприятию, перцепции, но и к самосознанию, апперцепции. К последним Л. относил души людей.
Мир физический, как считал Л., существует только как несовершенное чувственное выражение истинного мира монад, как феномен познающего объективный мир человека. Однако поскольку физические феномены в конце концов порождаются стоящими за ними реальными монадами, Л. считал их «хорошо обоснованными», оправдывая тем самым значимость физических наук. В качестве таких «хорошо обоснованных» феноменов Л. рассматривал пространство, материю, время, массу, движение, причинность, взаимодействие, как они понимались в физике и механике его времени.
В теории познания Л. пытался найти компромиссную позицию между декартовским рационализмом и локковским эмпиризмом и сенсуализмом. Считая, что без чувственного опыта никакая интеллектуальная деятельность не была бы возможна, Л. в то же время резко выступал против учения Дж. Локка о душе как «чистой доске» (tabula rasa) и формулу сенсуализма — «Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах» — принимал лишь с поправкой: «кроме самого разума». Л. учил о прирожденной способности ума к познанию ряда идей и истин: из идей к ним относятся высшие категории бытия, такие, как Я, «тождество», «бытие», «восприятие», а из истин — всеобщие и необходимые истины логики и математики. Однако эта прирожденная способность дана не в готовом виде, но лишь как «предрасположенность», задаток. В отличие от Локка, Л. придавал гораздо большее значение вероятностному знанию, указывая на необходимость разработки теории вероятностей и теории игр. Л. ввел разделение всех истин по их источнику и особой роли в познании на истины разума и истины факта, закрепляя за первыми свойства необходимости, а за вторыми — свойства случайности.
В логике Л. развил учение об анализе и синтезе, ему принадлежит также принятая в современной логике формулировка принципа тождества. Л. создал наиболее полную для того времени классификацию определений. В работе Л. «Об искусстве комбинаторики» предвосхищены некоторые моменты современной математической логики.
Распространению идей Л. в Германии, где он до И. Канта был крупнейшим филос. авторитетом, способствовал ученик Л. и систематизатор его философии X. Вольф и его школа. Многие идеи Л. были восприняты нем. классической философией. В 20 в. идеи «монадологии» развивали представители персонализма и др. идеалистических школ (Э. Гуссерль, А.Н. Уайтхед и др.).

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

ЛЕЙБНИЦ

        (Leibniz) Готфрид Вильгельм (1.7.1646, Лейпциг,— 14.11.1716, Ганновер), нем. философ-идеалист, математик, физик и изобретатель, юрист, историк, языковед. Изучал юриспруденцию и философию в Лейпцигском и Йенском университетах. В 1672—76 в Париже. С 1676 состоял на службе у ганноверских герцогов, сначала в качестве придворного библиотекаря, затем герцогского историографа и тайного советника юстиции. Осн. филос. соч.: «Рассуждение о метафизике» (1685, изд. 1846, рус. пер. 1890), «Новая система природы» (1695, рус. пер. 1890), «Новые опыты о человеческом разуме» (1704, изд. 1765, рус. пер. 1936), «Теодицея» (1710, рус. пер. 1887—92), «Монадология» (1714, изд. 1720. рус. пер. 1890).

        Л. явился завершителем философии 17 в., предшественником нем. классич. философии. Его филос, система сложилась к 1685 как итог двадцатилетней эволюции, в процессе которой Л. критически переработал осн. идеи Демокрита, Платона, Августина, Декарта, Гоббса, Спинозы и др. Л. стремился синтезировать всё рациональное в предшествующей философии с новейшим науч. знанием на основе предложенной им методологии, важнейшими требованиями которой были универсальность и строгость филос. рассуждений. Выполнимость этих требований обеспечивается, по Л., наличием не зависящих от опыта «априорных» принципов бытия, к которым Л. относил: 1) непротиворечивость всякого возможного, или мыслимого, бытия (закон противоречия); 2) логич. примат возможного перед действительным (существующим); возможность бесчисленного множества непротиворечивых «миров»; 3) достаточную обоснованность того факта, что существует именно данный мир, а не к.-л. другой из возможных, что происходит именно данное событие, а не другое (закон достаточного основания); 4) оптимальность (совершенство) данного мира как достаточное основание его существования. Совершенство действит. мира Л. понимал как «гармонию сущности и существования»: оптимальность отношений между разнообразием существующих вещей и действий природы и их упорядоченностью; минимум средств при максимуме результата. Следствиями последнего онтологич. принципа является ряд др. принципов: принцип единообразия законов природы, или всеобщей взаимосвязи, закон непрерывности, принцип тождества неразличимых, а также принципы всеобщего изменения и развития, простоты, полноты и др.

        В духе рационализма 17 в. Л. различал мир умопостигаемый, или мир истинно сущего (метафизич. реальность), и мир чувственный, или только являющийся (феноменальный) физич. мир. Реальный мир, по Л., состоит из бесчисленных психич. деятельных субстанций, неделимых первоэлементов бытия — монад, которые находятся между собой в отношении предустановленной гармонии. Гармония (взаимно однозначное соответствие) между монадами была изначально установлена богом, когда тот избрал для существования данный «наилучший из возможных миров». В силу этой гармонии, хотя ни одна монада не может влиять на другие (монады как субстанции не зависят друг от друга), тем не менее развитие каждой из них находится в полном соответствии с развитием других и всего мира в целом. Это происходит благодаря заложенной богом способности монад представлять, воспринимать или выражать и отражать все др. монады и весь мир («монада — зеркало Вселенной»). Деятельность монад состоит в смене восприятий (перцепций) и определяется индивидуальным «стремлением» (аппетицией) монады к новым восприятиям. Хотя вся эта деятельность исходит имманентно из самой монады, она в то же время есть развёртывание изначально заложенной в монаде индивидуальной программы, «полного индивидуального понятия», которое во всех подробностях бог мыслил, прежде чем сотворил данный мир. Т. о., все действия монад полностью взаимосвязаны и предопределены. Монады образуют восходящую иерархию сообразно тому, насколько ясно и отчётливо они представляют мир. В этой иерархии особое место занимают монады, которые способны не только к восприятию, перцепции, но и к самосознанию, апперцепции, и к которым Л. относил души людей.

        Мир физический, как считал Л., существует только как несовершенное чувств. выражение истинного мира монад, как феномен познающего объективный мир человека. Однако поскольку физич. феномены в конце концов порождаются стоящими за ними реальными монадами, Л. считал их «хорошо обоснованными», оправдывая тем самым значимость физич. наук. В качестве таких «хорошо обоснованных» феноменов Л. рассматривал пространство, материю, время, массу, движение, причинность, взаимодействие, как они понимались в физике и механике его времени.

        В теории познания Л. пытался найти компромиссную позицию между декартовским рационализмом и локковским эмпиризмом и сенсуализмом. Считая, что без чувств. опыта никакая интеллектуальная деятельность не была возможна, Л. в то Hie время резко выступал против учения Локка о душе как «чистой доске» (tabula rasa) и формулу сенсуализма: «Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах» — принимал лишь с поправкой: «кроме самого разума». Л. учил о прирождённой способности ума к познанию ряда идей и истин: из идей к ним относятся высшие категории бытия, такие, как «Я», «тождество», «бытие», «восприятие», а из истин — всеобщие и необходимые истины логики и математики. Однако эта прирождённая способность дана не в готовом виде, но лишь как «предрасположенность», задаток. В отличие от Локка, Л. придавал гораздо большее значение вероятностному знанию, указывая на необходимость разработки теории вероятностей и теории игр. Л. ввёл разделение всех истин по их источнику и особой роли в познании на истины разума и истины фактора, закрепляя за первыми свойства необходимости, а за вторыми — свойства случайности.

        В логике Л. развил учение об анализе и синтезе, впервые сформулировал закон достаточного основания, ему принадлежит также принятая в совр. логике формулировка закона тождества. Л. создал наиболее полную для того времени классификацию определений. В работе Л. «Об искусстве комбинаторики» предвосхищены некоторые моменты совр. математич. логики.

        Распространению идей Л. в Германии, где он до Канта был крупнейшим филос. авторитетом, способствовал ученик Л. и систематизатор его философии Вольф и его школа. Многие идеи Л. были восприняты нем. классич. философией. В 20 в. идеи «монадологии» развивали представители персонализма и др. идеалистич. школ (Гуссерль, Уайтхед и др.).

        Die philosophischen Schriften, hrsg. v. G. J. Gerhardt, Bd l—7, B., 1875—90; Samtliche Schriften und Briefe, Reihe 1—6, B.—Lpz., 1950—75; в рус. пер.— Избр. филос. соч., М., 1908; Элементы сокровенной философии о совокупности вещей, Каз., 1913; Неизданное соч. Л. Исповедь философа, Каз., 1915; Полемика Г. В. Л. и С. Кларка по вопросам философии и естествознания (1715—1716), Л., 1960.

        Герье В. И., Л. и его век, т. 1— 2.СПБ, 1868—71; Серебреников В. С., Л. и его учение о душе человека, СПБ, 1908; Ягодинский И. И., Философия Л., Каз., 1914; Беляев В. А., Л. и Спиноза, СПБ, 1914; ? о г p е б ы с с к и и И. Б., Г. В. Л., 1646—1716, М., 1971 (библ.); Майоров Г. Г., Теоретич. философия Г. В. Л., М., 1973; Leibniz. Sein Leben, sein Wirken, seine Welt, hrsg. v. W. Totok und C. Haase, Hannover, 1966; Muller K.., LeibnizBibliographie, Pr./M., 1967; Muller K., K r o n e r t G., Leben und Werk v. G. W. Leibniz, Fr./M., 1969; Studia Leibnitiana, hrsg. v. K. Muller und W. Totok, Bd 1—18, Wiesbaden, 1969—78; R a v i e r E., Bibliographie des Oeuvres de Leibniz, Hildesheim, 1970.

        Г. Г. Майоров.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

ЛЕЙБНИЦ

(Leibniz)

Готфрид Вильгельм (род. 1 июня 1646, Лейпциг – ум. 14 нояб. 1716, Ганновер) – нем. философ, физик, математик, историк и дипломат; один из самых универсальных и плодотворных ученых 17 в. Сначала находился под влиянием своих учителей – Якоба Томазия (Лейпциг) и Эргарда Вейгеля (Йена), позднее – канцлера майнцского курфюрста Иоганна Христиана фон Бойнебурга (перешедшего в др. веру); при нем (1667-1674) Лейбниц состоял на службе у майнцского курфюрста (отсюда его постоянные усилия по установлению соглашения между протестант, и католич. церковью), тогда же (в 1672-1676 – в Париже, в 1673 – в Лондоне), устанавливая связи с учеными, Лейбниц заложил основания Академии наук в Берлине (1700; действуя здесь гл. о. через королеву Софью Шарлотту Прусскую), Вене и Петербурге (1711). В 1676-1716 находился на службе в Ганновере, будучи с 1696 политическим советником по внешним делам (в 1683 вышло его соч., направленное против Людовика XIV, – «Mars christianissimus») и историографом дома Вельфов, которые так и не оценили по заслугам его сорокалетней, испытанной в самых конфиденциальных миссиях службы. «Его жизнь протекала в неутомимой деятельности, но эта деятельность не была целеустремленной, а жизнь его была «монадической», уединенной, вне сложившегося круга профессуры; однако Лейбниц всегда был живо связан со многими исследователями. Так случилось, что он писал свои работы только по какому-либо определенному поводу – немногие резюмирующие наброски и бесчисленные письма. Далеко не все из того, что им хранилось в Ганновере, было опубликовано» (Г. Крюгер). Период до 1680 в жизни Лейбница был периодом его освобождения от неосхоластики; до этого времени он занимался политикой, теологией, естественными науками и математикой. Только после 1680 он выступает и со своими философскими работами и мыслями, облеченными в форму писем и журнальных статей; вышедшая при его жизни «Теодицея» («Theodizee»), объясняющая и защищающая этот мир как лучший из возможных и Бога как его творца, представляет собой, по сути дела, теологию (естественную); философское соч. «Новый опыт о человеческом разуме» («Neuere Versuche ьber den menschlichen Verstand») появилось в печати только после смерти Лейбница (1765, окончено 1704). Взгляды Лейбница не раз претерпевали изменения, но они шли в направлении создания законченной системы, примиряющей противоречия, стремящейся учесть все детали действительности, – как наглядной, так и абстрактной, – системы, которую Лейбниц, конечно, представлял лишь фрагментарно. Осн. мысли Лейбница: 1) разумная соразмерность и божественная связанность Вселенной; 2) значительность индивидуального, личного в этой Вселенной; 3) гармоничность Вселенной в целом и в индивидуальном; 4) количественно и качественно бесконечное многообразие Вселенной; 5) динамичность осн. состояния Вселенной. Исходя из схоластического учения о всеобщей метафизической сущности (formae substantiates), Лейбниц поднимается до принципа наличия творческого мышления у индивидуальных субстанций. Математический метод здесь казался ему вполне достаточным, пока он не уяснил себе его ограниченность. В тесной связи с учением Декарта о ясном и отчетливом познании, или мышлении, нерешенными проблемами которого он занимался, Лейбниц развивает аналитическую теорию о мыслящем, или познающем, сознании. В области естественнонаучной он отходит от механики и подходит к энергетике (здесь сыграли роль результаты наблюдений с помощью микроскопа жизненных процессов, протекающих в организме). С др. стороны, он дошел до различения абстрактных истин и истинности фактов. Наиболее знаменито учение Лейбница о монадах (монадология); монадами он называет простые телесные, душевные, более или менее сознательные субстанции; их действующие силы заключаются в представлениях. Различие монад состоит в различии их представлений. Бог есть первомонада, все др. монады – ее излучения. То, что нам кажется телом, в действительности есть совокупность монад. Душа – тоже монада. Минералы и растения – как бы спящие монады с бессознательными представлениями; души животных обладают ощущениями и памятью; человеческие души способны к ясным и отчетливым представлениям, Бог же обладает исключительно адекватными, т.е. наиболее осознанными и наиболее объективными, представлениями. Ход представления каждой монады замкнут в самом себе; ничто из нее не выходит и ничто не входит в нее. Учение Лейбница о монадах дополняется его учением о «предустановленной гармонии». Согласно ему, Бог создал все субстанции т. о., что, следуя с полной самостоятельностью закону своего внутреннего развития, каждая из них одновременно в каждое мгновение находится в точном соответствии со всеми другими. И учение о монадах, и учение о предустановленной гармонии имеют значение, по Лейбницу, для всех существ телесного, душевного и духовного склада – как для них самих, так и для их отношений между собой, в частности для соотношения тела, души и духа внутри человеческой личности. Кроме школы Лейбница – Вольфа, он оказал влияние также на Гердера, Гёте, Шиллера и нем. идеализм, а позднее – на Гербарта и Лотце. Печатные издания его трудов: Соч. в 7 тт., 1890; Соч., в 5 тт., 19041916; Соч. в 40 тт., 7 сериях, с 1923; в 1949 издана «Protogaca»; в 1950-1952 «Allgemeiner, politischer und historischer Briefwechsel»; «Textes inedites d'apres les manuscripts de la bibliotheque de Hanovere», 1948; Избр. соч., 1949. С 1926 существует Лейбницевское общество (местопребывание – Берлин, Академия наук); в 1928 основан Архив Лейбница.

Философский энциклопедический словарь. 2010.

ЛЕЙБНИЦ

(Leibniz, Leibnitz), Готфрид Вильгельм (1 июля 1646 – 14 ноября 1716) – нем. просветитель-энциклопедист, философ-идеалист, ученый и обществ. деятель.С 1661 учился в Лейпц. ун-те.В 1663 получил степень бакалавра за дисс. "О принципе индивидуации" ("De principio individui"), a в 1664 – степень магистра философии за работу "Опыт о филос. вопросах, собранных из области права" ("Specimen quaestionum philosophicarum ex jure collectarum"). В 1666 защитил диссертации на степень лиценциата ("Арифметич. рассуждения о соединениях" – "Disputatio arithmetica de complexionibus"; издана в том же году в дополненном виде под названием "Dissertatio de arte combinatoria") и доктора прав ("Рассуждение о запутанных казусах в праве" – "Disputatio de casibus perplexis in jure"). Отказавшись от профессуры, Л. в 1672–76 совершил с дипломатич. поручениями путешествия в Париж и Лондон, где занимался науч. работой. В 1711–16 неск. раз встречался с Петром I (во время заграничных поездок Петра), выдвигал идею создания Академии наук и распространения науч. знаний в России. Л. был основателем и первым президентом Берл. АН, членом англ. Королев. общества и Париж. АН. С 1676 и до конца жизни Л. состоял на службе в качестве библиотекаря, историографа, а также политич. советника по внешним делам (с 1696) у ганноверского герцога. Теоретич. и практич. деятельность Л. исключительно разнообразна. Будучи передовым ученым нового времени, Л. с увлечением работал над разрешением технич. проблем, усиленно ратовал за нововведения в производстве, напр. выдвинул идею применения цилиндра и поршня, усовершенствовал счетную машину Паскаля и т.д. Наряду с Ньютоном и независимо от него Л. разработал дифференциальное и интегральное исчисления. Во мн. вопросах естествознания Л. предвосхитил последующие науч. открытия: в геологии ("Протогея" – "Protogaea", ок. 1693, изд. 1748) выдвинул мысль о том, что Земля имеет историю; в биологии защищал учение об эволюции, понимая ее, однако, механистически, как развертывание и свертывание вечно существующих зародышей; в языкознании резко выступил против господствовавшей тогда библейской легенды о происхождении всех языков от др.-еврейского и указал на историч. близость ряда языков (напр., германских и славянских, финского и венгерского, тюркских).

Л. – видный обществ. деятель Германии, отразивший взгляды прогрессивной, но нерешительной нем. буржуазии, действовавшей в условиях феод. раздробленности путем компромисса с "просвещенным" абсолютизмом нем. князей. В качестве дипломата и юриста Л. отстаивал принципы нац. единства нем. гос-в и начала естественного права. Занимаясь социальными вопросами, Л. составил предложения о реформе податной системы, уничтожении барщины, крепостного права и введении общинного самоуправления. Как мыслитель Л. склонялся к компромиссу с офиц. религ. идеологией, одновременно выступая и против богословской ортодоксии, и против материализма и атеизма. Ленин отмечал у Л. "...примирительные стремления в политике и религии" (Соч., т. 38, с. 378). Л. стремился примирить враждующие курфюршества и дворы, католич. и протестантскую церковь, религию и естествознание, идеализм и материализм (на базе объективного идеализма), априоризм с эмпиризмом.

В философии Л., как и др. мыслители нового времени, стремился раскрыть сущность бытия в форме учения о субстанции (монаде), чтобы, отыскав последний "кирпичик мироздания", создать универсальный принцип или метод, позволяющий объяснить источник движения в природе. Неудовлетворенный господствовавшими в естествознании 17 в. механистич. представлениями о причинах движения и свойствах вещей, в частности учением Декарта о телесной субстанции, сводившим материальность к протяжению, Л. отмечал, что из одних лишь геометрич. свойств тел нельзя вывести их физич. характеристики – движение, сопротивление, инерцию и т.д. Л. отверг декартовский дуализм и учение Спинозы о субстанции с пассивными модусами, подчеркивал ограниченность механицизма во взглядах Бейля, Локка и др. В противовес этому Л. стремился отыскать динамич. начала для объяснения многообразия мира. Опираясь на открытый им в полемике с картезианцами и ньютонианцами физич. закон сохранения "живых сил", Л. утверждал, что все вещи обладают собств. силой, внутр. способностью непрерывно действовать. Согласно Л., силы, к-рые всегда разновелики и поэтому позволяют отличить одну вещь от другой, являются их субстанциями; число этих субстанций бесконечно, и все они первоэлементы или "единицы" бытия – монады. На представление Л. о монадах, как "единицах" бытия, значит. влияние оказало открытие микроорганизмов в биологии и введение понятия бесконечно малых в математике, позволившего вывести интегрированием саму формулу закона "живых сил". Учением о монадах Л. объединял понятия философии и всех наук, к-рыми занимался. Согласно Л., понятию монады соответствует: в математике – нумерич. единица и дифференциал, в физике – сила с ее механич. законом действия, в химии – атом, в биологии – органич. формы, в психологии – перцепции (восприятия – единицы сознания), в логике – субъект суждения, в праве – юридич. лицо, индивид и т.п.

Метафизич. и механистич. ограниченность естествознания 17 в. обусловила мнение Л. о том, что сама материя не может быть первоосновой мира, субстанцией, т.к. она протяженна, а самое простое, согласно Л., не должно делиться на части и потому является идеальным. Первоэлементом бытия, по Л., не может быть ни физич. точка (т.к. она делима), ни геометрич. точка (т.к. она, будучи неделимой, все же выражает свойства пространства). Субстанция как исходное начало всего сущего должна отличаться абс. простотой, неделимостью и самостоятельностью. Она – метафизич. точка, духовная единица бытия, или монада, представляющая собой сущность, принцип деятельности всех вещей. Этим представлением о существовании множества идеальных сущностей материальных тел Л., по существу, возрождал идеализм Платона и воздвигал целую идеалистич. систему монадологии. Многообразие мира обусловлено, по Л., иерархией различных монад – простых (неорганич. тела и растения), душ (животные), духов (человек) и высшей монады – бога. Наделенные изначально не только пассивной способностью восприятия (перцепция), но и активным самосознанием (апперцепция), монады содержат потенциально, в свернутом виде все бесконечное число свойств вещей. В мире не существует абсолютно схожих монад или двух совершенно одинаковых вещей.

Эту идею Л. сформулировал как принцип "всеобщего различия" и в то же время как тождество "неразличимых", выдвинув тем самым глубоко диалектич. идею. Согласно Л., монады, саморазвертывающие благодаря самосознанию все свое содержание, являются самостоятельными и самодеятельными силами, к-рые приводят все материальные вещи в состояние движения, активного стремления. Здесь Л., по выражению Ленина, "...через теологию подходил к принципу неразрывной (и универсальной, абсолютной) связи материи и движения" (там же, с. 377). В учении о материи Л. стремился соединить теологию с механицизмом, учение Аристотеля о формах как целях вещей с учением Спинозы о механич. причинности. Душа, по Л., – внутр. цель тела, а оно – средство души. Монада есть одновременно душа и тело, форма и материя; материя является силой пассивной, механической, а форма – духовной, активно действующей. Материя, по Л., представляет собой нечто вроде инобытия монад, а телесность – их явление друг другу, внешнее обнаружение, в к-ром раскрываются и все др. свойства и отношения вещей, в частности механич. причинность, время и пространство. В противоположность Ньютону, Л. отрицал абсолютные (т.е. независимые от материальных вещей) пространство и время и этой идеей гениально предвосхитил один из осн. принципов теории относительности Эйнштейна. Однако пространство, время и механич. причинность являются, по Л., лишь способом представления в монадах и проявляются в их взаимодействии. Это учение о сущности и явлениях (развитое впоследствии Кантом) противоречило тезису самого Л. о полной взаимонезависимости монад.

Монады, согласно Л., как идеальные сущности, не могут физически влиять друг на друга, "они не имеют окон" в окружающий мир. В то же время Л. утверждал, что каждая монада – это "малый мир", "сжатая Вселенная", отражающая отношения мирового целого через посредство связанных между собой вещей. Это глубокое противоречие в учении о взаимоотношении монад, душ и тел, формы и материи Л. пытался разрешить с помощью божеств. предопределения. Согласованность и единство между монадами есть результат предустановленной гармонии (harmonie praestabilita), положенной богом подобно часовщику, к-рый однажды завел разные часы, а затем не вмешивается в их ход, и они идут синхронно. От бога, по Л., происходят непрерывные излучения, эманация новых монад, но он не вмешивается в развитие уже сотворенных субстанций. Как теист, Л. допускал постоянное воздействие бога на течение мировых процессов, но отвергал его влияние на изменения в сотворенных монадах и отождествлял в духе деизма "Бога-творца" с "сотворенным миром", отрицал личного человекообразного бога (высшую монаду-бога нельзя, согласно Л., уподоблять низшей – духу человека).

В своем р е л и г . - э т и ч. учении, изложенном гл. обр. в "Теодицее" ("Essais de théodicée sur la bonté de Dieu", 1710, рус пер. в журн. "Вера и разум", 1887–92), Л. утверждал, что все происходящее в мире единичных вещей случайно, хотя и предусмотрено идеально богом; здесь господствует абс. свобода воли и поэтому возможны зло, грехи и т.п. В то же время бог, согласно Л., предопределил все закономерности мира, изначально установил необходимое и всеобщее соответствие душ и тел, свободы и необходимости, напр. допустил зло, чтобы выразить добро, и, т.о., создал "...совершеннейший из всех возможных миров..." ("Теодицея", в журн.: "Вера и разум", X., 1887, No 13, с. 48). Эта попытка Л. примирить механистич. фатализм с признанием свободы воли, объяснить наличие зла и оправдать его в духе казенного оптимизма была едко высмеяна Вольтером в "Кандиде" (см. Избр. произв., М., 1947, с. 41–129).

В методологии филос. учения Л. содержались диалектич. идеи: признание самодеятельности субстанции, понимание связи единичного с бесконечным. Ленин, как и Маркс, отмечал, что Л. по сравнению с Декартом и Спинозой обогатил понимание протяженной субстанции принципом деятельной силы. "Тут своего рода диалектика и очень глубокая, н е с м о т р я на идеализм и поповщину" (Соч., т. 38, с. 381). На основе принципа непрерывности Л. дал одну из первых в новой философии формулировок идеи всеобщей связи сущего. "... Все во вселенной находится в такой связи, что настоящее всегда скрывает в с в о и х н е д р а х б у д у щ е е, и всякое данное состояние объяснимо естественным образом только из непосредственно предшествовавшего ему" ("Hauptschriften zur Grundlegung der Philosophie", Bd 2, 1906, S. 75). Основываясь на этом положении, Л. пришел к выводу об органич. родстве всех живых существ и о связи их с неорганич. природой. Этой постановкой вопроса Л., несмотря на ошибочность представления о существовании зоофитов, или животно-растений, сделал шаг к диалектич. пониманию природы, однако его концепция развития была метафизической в том смысле, что отрицала скачкообразность и абсолютизировала принцип непрерывности.

Согласно Л., развитие происходит только из первоначальных форм в "малых перцепциях" монады путем бесконечно малых изменений. Л. выдвинул преформистское учение о постепенном развитии живой природы из вечно существующих зародышей и отрицал наличие скачков в ее эволюции. "Мы признаем, – писал Л., – что через посредство одного только переместительного движения можно объяснить все остальные материальные явления" (там же, Bd 1, 1903, S. 261).

В своей т е о р и и п о з н а н и я Л. исходил из учения о монадах, их представлениях и восприятиях. Разум, согласно Л., это монада, он заключает внутри себя потенциально, в зародышевом состоянии все идеи абсолютно достоверных наук – философии и математики. Как рационалист, продолжатель линии Декарта и противник эмпиризма Локка, Л. утверждал, что эмпирич. познание природы играет роль толчка для деятельности прирожденных идей, но не является истинным родом познания. С этих позиций Л. в своих "Новых опытах о человеческом разуме" (М.–Л., 1936, см. соч.) – произведении, направленном против Локка, подверг критике его положение о субъективности вторичных качеств. Локковскому образу "чистой доски" (tabula rasa) Л. противопоставил образ глыбы мрамора, прожилки к-рой расположены т.о., что намечают фигуру будущей статуи. В формулу эмпиризма – "нет ничего в интеллекте, чего бы не было раньше в чувстве" ("nihil est in intellectu, quod non fuerit in sensu") – Л. внес существ. оговорку: "кроме самого интеллекта" ("nisi ipse intellectus") [см. "Новые опыты...", M.–Л., 1936, с. 100–01 ], указав на ошибочность игнорирования эмпиризмом роли абстрактного мышления в познании.

В учении об истине Л. стремился сочетать рационализм и эмпиризм на основе рационализма, что непосредственно связано с его онтологией. Л. исходил из того, что всякое суждение по своей природе является аналитическим. Как монада таит в себе сполна все свое содержание, к-рое может быть развернуто, но в него нельзя привнести ничего принципиально нового, так и субъект суждения содержит в себе все возможные предикаты. Поэтому Л. отверг принцип сомнения Декарта и считал недостаточным и ложным предложенный им критерий истины – ясность и отчетливость знаний. Согласно Л., идеи, к-рые кажутся людям ясными и отчетливыми, могут быть ложными. В качестве критерия истины Л. выдвигал закон противоречия. Чтобы убедиться в истинности и, следовательно, непротиворечивости идеи, нужно разложить ее на простые элементы. По Л., истины бывают двух родов: истины разума и истины факта. Первые отыскиваются путем разложения терминов суждения и потому они всеобщи и необходимы; противоположное им логически немыслимо. Для их проверки достаточны законы аристотелевской логики (закон противоречия, тождества и исключенного третьего). Истины факта – это эмпирические, лишенные метафизич. необходимости, т.е. "случайные". Методом нахождения истин факта Л. считал индукцию, опыт и в этом вопросе примыкал к механич. естествознанию 16–17 вв. Согласно Л., истины факта, по Л., раскрывающие свойства связи и отношения материальных вещей, должны иметь свое конечное основание. Это основание не может заключаться в самих вещах, т.к. они протяженны и потому бесконечно делимы, а должно находиться вне их. Основанием свойств и отношений вещей в онтологии Л. служит явление монад друг другу. Для проверки истин факта необходимо опираться также и на закон достаточного основания, к-рый был им впервые сформулирован. Несомненная заслуга Л. – введение в гносеологию категории вероятности, утверждение правомерности знания вероятного, гипотетического наряду с достоверным.

В философии Л. заметную роль, особенно с 1680, стала играть тенденция к панлогизму и всеобщему детерминизму, к-рая вносила принципиальные изменения в его систему. Эта тенденция явно обнаруживается в целом ряде писем последнего периода жизни Л., опубликованных посмертно и исследованных потом Кутюра в книге "Логика Лейбница" (L. Couturat, La logique de Leibnitz, 1901). Л. пришел к утверждению, что для исследования всего существующего не нужно ничего, кроме законов чистой логики. Реально, а не просто номинально определить вещь значит, согласно Л., не только выявить в субъекте суждения все предикаты – признаки, позволяющие отличить одну вещь от другой, но и выяснить саму возможность условия ее существования в ряду др. вещей, совместимость или несовместимость с ними. Отсюда напрашивается вывод, опровергающий гл. религ.-нравоучит. тезис "Теодицеи" Л. о сотворенном богом мире как единственно возможном и наилучшем из миров. Этот вывод по существу ограничивал акт творения, абс. свободу воли и тем самым подрывал осн. принципы монадологии.

Б. Раббот. Москва.

Ф о р м а л ь н о й л о г и к о й Л. занимался в течение всей своей науч. деятельности.

Значение Л. для логики состоит в том, что, оставаясь в основном в рамках традиц. формальной логики, он развил ряд идей и разработал ряд методов, относящихся к принципам построения и обоснования логики классов (терминов), логики высказываний, логики отношений и др., вошедших в 19 в. в состав математической логики.

Л. обосновал значение рациональной символики для логики и для эвристич. заключений. Л. доказывал, что познание сводится к доказательствам (утверждений), находить же доказательства необходимо по определенному методу (см. "Fragmente zur Logik", В., 1960, S. 87–88). В общем виде такой метод не известен, только в математике мы находим нечто подобное. Сам по себе математич. метод не достаточен, чтобы открыть все то, что мы ищем, но он предохраняет от ошибок.

Последнее объясняется тем, что в математике утверждения формулируют с помощью определенных знаков и действуют по определенным правилам, а проверка, возможная на каждом этапе, требует "только бумаги и чернил". Идеалом Л. было создание такого языка науки, к-рый позволил бы заменить содержательные рассуждения исчислением на основе арифметики и алгебры: "... с помощью таких средств можно достичь... удивительного искусства в открытиях и найти анализ, к-рый в др. областях даст нечто подобное тому, что алгебра дала в области чисел" (там же, S. 15). Л. многократно возвращался к задаче "математизации" формальной логики, пробуя применять при этом арифметику, геометрию и комбинаторику – область математики, осн. создателем к-рой он сам являлся. Материалом для этого ему служила традиц. силлогистика, достигшая к тому времени высокой степени совершенства.

Осуществить полную формализацию и арфиметизацию языка и мышления Л., естественно, не удалось. Принципиальная неосуществимость намерений Л. была строго обоснована только в 30-е гг. 20 в. Гёделем, что, однако, не обесценивает методов, предложенных Л. в применении к частным задачам. Напр., большой интерес представляют различные варианты арифметизации логики. В одном из них предлагалось приписывать исходным, "примитивным", понятиям простые числа, а сложные понятия рассматривать как произведения простых чисел (эта идея была развита Гёделем в работах по "арифметизации синтаксиса" формализованной арифметики). Другой вариант позволил Л. представить в форме арифметич. исчисления всю силлогистику Аристотеля. "Я обнаружил, – писал Л., – то замечательное обстоятельство, что с помощью чисел можно представить все виды верных утверждений и заключений" (там же). Осн. идея этого варианта состояла в том, чтобы переменным силлогистики сопоставить упорядоченные пáры взаимно простых чисел. Пусть переменной А соответствуют два взаимно простых числа а1 и а2, а переменной В соответственно b1 и b2. Тогда суждение "Всякое А есть В" истинно в том и только в том случае, когда истинна конъюнкция условий: а1 делимо на b1 и a2 делимо на b2. В противном случае оно ложно и истинно его отрицание. Суждение "Некоторые А суть В" истинно в том и только в том случае, когда а1 и b2, a2 и b1 взаимно простые числа, и ложно во всех др. случаях. На основе такой интерпретации можно доказать правильность всех модусов аристотелевской силлогистики. Впоследствии было доказано, что эта интерпретация удовлетворяет соврем. аксиоматике силлогистики, предложенной Лукасевичем (см. "Аристотелевская силлогистика с точки зрения соврем. формальной логики", 1959, с. 183–88).

Дедуктивный анализ традиц. логики Л. дал в "Новых опытах" (кн. 4). Л. показал, что 2-я и 3-я фигуры силлогизма могут быть получены как следствие из модуса Barbara при помощи закона противоречия, а 4-я фигура – с использованием закона обращения. Здесь же Л. дал новую классификацию модусов силлогизма.

Большое значение Л. придавал проблеме тождества и связанному с ней принципу подстановки эквивалентных. Хотя, по убеждению Л., не существует двух индивидуальных вещей, во всем подобных друг другу, отождествление все же может быть произведено, т.к. особая субстанция есть в то же время и общая. Т.о., отождествление относилось у Л. только к общему, но не к единичному, индивидуальному. Сформули-рованный Л. закон тождества, согласно к-рому предметы x и у тождественны тогда и только тогда, когда x обладает каждым свойством, к-рым обладает у, и у обладает каждым свойством, к-рым обладает х, в наст. время используется в большинстве совр. логико-математических исчислений.

С законом тождества связан принцип подстановки эквивалентных: "Если А есть В и В есть А, тогда А и В называются "тем же самым". Или: А и В есть то же самое, если они могут быть подставлены один вместо другого" (Leibniz G. W., Fragmente..., S. 460).

Принципы тождества, подстановки эквивалентных и противоречия для Л. – основные средства всякого дедуктивного доказательства. Опираясь на них, Л. предпринял попытку доказать нек-рые т.н. аксиомы. Л. считал, что аксиомы – недоказуемые предложения, представляющие собой тождества, но в математике далеко не все положения, выдаваемые за аксиомы, представляют собой тождества, а потому их, с точки зрения Л., необходимо доказывать.

Анализ проблемы тождества позволил Л. обнаружить трудности синонимии. Л. отмечал, что два выражения, не различающиеся по отношению к вещи (ein Ding), к-рую они обозначают, могут различаться по "способу понимания" (eine Weise des Begreifens). Напр., имя "Петр" и "Апостол, отрёкшийся от Христа" обозначают одно и то же лицо и могут быть поставлены одно вместо другого, если контекст позволяет не учитывать "способа понимания" этих выражений. В противном случае такая подстановка приводит к бессмыслице: "Петр, поскольку он был апостолом, отрёкшимся от Христа, согрешил" – "Петр, поскольку он был Петром, согрешил".

Введенный Л. критерий отождествления и различения имен соответствует в известной мере соврем. различению между смыслом и значением имен и выражений. Так, широко известный пример с эквивалентностью выражений "сэр Вальтер Скотт" и "автор Веверлея", восходящий к Расселу, буквально повторяет эту мысль Л. (см. А. Черч, Введение в математич. логику, 1960, с. 18–19, 342).

Единой системы обозначений Л. не выработал, наиболее разработано им исчисление "плюс – минус" (см. "Fragmente...", S. 304–43). Удачным оказалось предложенное Л. для вывода правильных модусов силлогизмов представление суждений посредством параллельных отрезков или кругов ("Опыт доказательной силлогистики", в кн. "Opuscules et fragments inédits de Leibniz", extraits... par L. Couturat, P., 1903, p. 292–321). Представление кругами позже применил Эйлер.

Видное место у Л. занимала защита объекта и метода формальной логики. Он писал Г. Вагнеру, что "... хотя г-н Арно (соавтор Пор-Рояля логики. – Ред.) в своем искусстве мышления утверждал, что люди редко ошибаются в форме, а почти исключительно в сути, в действительности дело обстоит совсем иначе и уже г-н Гюйгенс вместе со мной заметил, что обычно математические ошибки, называемые паралогизмами, вызываются неряшливостью формы. И, конечно, не пустяк то, что Аристотель вывел для этих форм строгие законы и тем самым оказался первым, кто вне математики писал математически" ("Fragmente...", S. 7). Такой тезис Л. в различных вариациях повторял многократно, и это имело определенное историч. значение. Непосредств. влияние Л. видно в работах Ламберта и Плуке. Дальнейшему развитию в этом направлении помешало отрицательное отношение к формальной логике со стороны Гегеля и влияние Канта, считавшего логику Аристотеля не только совершенной, но и завершенной. Только в конце 19 в. в связи с развитием алгебры логики работы Л. в области логики были оценены по заслугам.

Л. Калужнин, И. Погребысский. Киев.

Б. Грязнов. Москва.

Влияние филос. и науч. трудов Л. на науку эпохи нем. Просвещения (математику, геологию, языкознание и др.) и на формирование нем. классич. идеализма было огромно. Идеи Л. отразились на миросозерцании поэтов "Бури и натиска", на эстетич. взглядах Лессинга, на мировоззрении Гёте (его учение о метаморфозах) и Шиллера. Учение Л. об органич. единстве всех вещей мира и их развитии было воспринято Шеллингом и нашло свое выражение в его натурфилософии. Существ. черты лейбницевского идеализма возродились в объективном идеализме Гегеля. Деятельная, духовная монада Л. – прообраз саморазвивающейся идеи Гегеля. Фейербах высоко ценил учение Л. о деятельной силе самодвижения как основном и самом существ. определении субстанции и вместе с тем отметил, что теология извращает его лучшие мысли (см. Избр. филос. произв., М., 1955, с. 144–46). Высоко оценивал Л. как выдающегося мыслителя и Ломоносов, к-рый, однако, резко критиковал его монадологию как "мистическое учение" (см. Полн. собр. соч., т. 1, 1950, с. 424; т. 10, 1957, с. 503).

В совр. бурж. философии лейбницианство имеет последователей среди целого ряда течений (логический позитивизм, персонализм и др.). Мн. представители этих направлений искажают философию Л., возрождают ее наиболее реакц. элементы. На щит поднимается монадология Л., его представления об атомарных понятиях. Теоретики логич. позитивизма (Карнап и др.) стремятся использовать идеи Л. для обоснования учения о произвольности выбора системы знаков и аксиом, обозначающих логич. элементы мысли и операций с ними. Вопреки этим мнениям, историч. значение Л. определяется не мистико-теологич. сторонами его мировоззрения, а его выдающимися открытиями в математике и др. отраслях естествознания, его вкладом в развитие диалектич. идей в философии. Науч. наследие Л. – нац. гордость нем. народа. В Берлине при Академии наук с 1926 существует Лейбницевское общество; в 1928 основан Архив Лейбница.

Б. Раббот. Москва.

Соч.: "Новые опыты о человеческом разуме" ("Nouveaux essais sur l'entendement humain") – осн. соч. Л., систематически излагающее его учение о познании. Написано в ответ на "Опыт о человеческом разуме" Локка. Соч. было закончено к 1704, но ввиду смерти Локка Л. не пожелал его опубликовать. Первая публикация франц. оригинала принадлежит Р. Р. Распе (см. "Oeuvres philosophiques...", Amst.–Lpz., 1765, часть тиража вышла в 1764). Пер. на нем. яз.: 1873, 1904, на англ. яз.: 1884, 1896, 1916, лучшее англ. издание вышло в США в 1949; на итал. яз.: 1909–11 (2 тт.), 1925, 1959; на исп. яз.: 1878, 1928; на венг. яз.: 1930; на чеш. яз.: 1932; на пол.: 1955, на португ. [б. г. ]. На рус. яз. отрывки из "Новых опытов" вошли в "Избр. филос. соч." Л., 1890. Полный пер. П. С. Юшкевича вышел в 1936.

"М о н а д о л о г и я" ("Monadologie") – соч. Л., в к-ром кратко изложена сущность его филос. системы. При жизни Л. не публиковалось. В авторском тексте названия нет, ввиду чего имеются публикации с различными названиями. Впервые издано на нем. яз. в переводе Г. Келера: "Lehrsätze über die Monadologie...", Frankf.–Lpz., 1720 (переиздано в 1740). Затем вышел лат. пер. под назв. "Principia philosophiae..." в "Acta eruditorum Lipsiae publicantur". Supplemente, t. 7, sect. 11, 1721. Франц. оригинал работы издан Эрдманном (вместе с "Новыми опытами") лишь в 1840 ("Opera philosophica...", Bd 1–2, В.). Лучшие издания оригинала принадлежат Гюйо (1904) и Робине (1954). Лучшее нем. издание – 1956. Существуют переводы: англ.: 1925, 1930; итал.: множество изданий, напр. 1926, 1930, 1939; исп.: 1882, 1889, 1935; турецк.: 1935; эсперанто: 1902, 1904. На рус. яз. книга издана в пер. Е. Н. Боброва в "Избр. филос. произв." Л.

Л. Азарх. Москва.

Gesammelte Werke, aus den Handschriften der königlichen Bibliothek zu Hannover: Erste Folge – Geschichte, Bd 1–4, Hannover, 1845–47; Zweite Folge – Philosophie, Bd 1, Hannover, 1846; Dritte Folge – Mathematische Schriften, Bd 1–7, В. – Halle, 1849–63; Die philosophischen Schriften, hrsg. von C. J. Gerhardt, Bd 1–7, В., 1875–90; Sämtliche Schriften und Briefe, hrsg. von der Deutschen Akademie der Wissenschaften, Reihe 1–6, Darmstadt–B.–Lpz., 1923–1962 – (изд. продолжается); в рус. пер.: Сб. писем и мемориалов, относящихся к России и Петру Великому, СПБ, 1873; На разуме основанные принципы природы и благодати, "Вера и разум", 1892, No 22; О свободе, в кн.: Фишер К., О свободе человека, пер. с нем., СПБ, 1900; Письмо Л. к Косту "О необходимости и случайности", там же; Избр. филос. соч., в сб.: Тр. Моск. психол. об-ва, 4 вып., 1890, перепечатка – М., 1908; Элементы сокровенной философии о совокупности вещей, Каз., 1913; Неизданное соч. Л. "Исповедь философа" (предисловие И. И. Ягодинского), Каз., 1915; Неизданные заметки о душе, Каз., 1917; Избр. отрывки из матем. соч., "Успехи матем. наук", 1948, т. 3, вып. 1; Полемика Г. В. Л. и С. Кларка по вопросам философии и естествознания, (1715–1716), Л., 1960.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Святое семейство или критика критической критики, Соч., 2 изд., т. 2; Маркс К., Математические рукописи, в кн.: Марксизм и естествознание, М., 1933; его же, [Письмо к Ф. Энгельсу ], в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 19, М.–Л., 1931, с. 337; Энгельс Ф., Диалектика природы, М., 1955; Ленин В. И., Философские тетради, Соч., 4 изд., т. 38 (по имен. указат.); Герье В. И., Л. и его время, т. 1–2, СПБ, 1868–71; Сперанский Н., Учение Л. и Локка о врожденных идеях..., "Моск. ун-тские Изв.", 1872, (No) 2–3; Филиппов Μ. Μ., Л., его жизнь и филос. деятельность, СПБ, 1893; Серебреников В. С., Л. и его учение о душе человека, СПБ, 1908; Фишер К., Лейбниц, в кн.: История новой философии, т. 3, СПБ, 1905; Каринский В., Умозрит. знание в филос. системе Л., СПБ, 1912; Ягодинский И. И., Философия Л., Каз., 1914; Беляев В. Α., Л. и Спиноза, СПБ, 1914; Спокойный Л., Философия Л., Л.–М., 1935; Быховский Б., О месте Л. в истории диалектики, "Под знаменем марксизма", 1935, No 6; его же, Идеализм Л., там же, 1936, No 5; Познер В., Философия Л., "Фронт науки и техники", 1936, No 9; Цейтен Г. Г., История математики в XVI и XVII веках, пер. с нем., 2 изд., М.–Л., 1938; Штыкан А. Б., Интегрирующий механизм Л., "Успехи матем. наук", 1952, вып. 1; Деборин А. М., Г. В. Л. как социальный мыслитель, "Вопр. философии", 1961, No 3; Асмус В. Ф., Проблема интуиции в философии и математике, М., 1963 (по указ. имен); Feuerbach L., Darstellung, Entwicklung und Kritik der Leibnitz'schen Philosophie, 2 Ausg., Lpz., 1844; Cassirer E., L.'System in seinen wissenschaftlichen Grundlagen, Marburg, 1902; Russel В., А critical exposition of the philosophy of L., L., 1937; Hartmann Ν., L. als Metaphisiker, В., 1946; Вenz Ε., L. und Peter der Grosse, В., 1947; Hосhstetter E., Zu L. Gedächtnis, в кн.: Leibniz G. W., Zu seinem 300. Geburtstag, В., 1948; Dürr К., Leibniz' Forschungen im Gebiet der Syllogistik, В., 1949; Jоseph H. W. В., Lectures on the philosophy of L., Oxf., 1949; Вrunner F., Études sur la signification historique de la philosophie de L., P., 1950; Stieler G., G. W. Leibniz, Paderborn, 1950; Zocher R., L.' Erkenntnislehre, В., 1952; Mоreau I., L'univers Leibnitz'ien, P., 1953; Yest R. M., L. and philosophical analysis, Berkeley–Los Ang., 1954; Grua G., La justice humaine selon L., P., 1956; Hоlz Η. Η., Leibnitz, Stuttg., 1958; Fleсkenstein J. O., G. W. Leibniz. Barock und Universalismus, Münch., 1958; Вelaval Y., L. critique de Descartes, P., 1960; Wоlff H. M., Leibniz. Allbeseelung und Skepsis, Bern–Münch., [1961 ]; Ravier Ε., Bibliographie des oeuvres de L., P., 1937.

Б. Раббот. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

ЛЕЙБНИЦ

    ЛЕЙБНИЦ (Leibniz) Готфрид Вильгельм (1 июля 1646, Лейпциг — 14 ноября 1716, Ганновер) — немецкий философ, математик, физик, юрист. В 1661—66 учился в Лейпцигском университете, где изучал философию и юриспруденцию, а также в Йене, где занимался математикой под руководством Э. Вейгеля. К двадцати годам Лейбниц освоил древнюю, средневековую и новую философию — Платона, Аристотеля, Плотина. схоластиков, Гоббса, Декарта. В 1663 получил степень бакалавра за работу “О принципе индивидуации” (De principi individui), в которой защищал номиналистическое учение о реальности индивидуального. В сочинении 1666 “Об искусстве комбинаторики” (De arte kombinatoria) под влиянием Р. Луллия развивал идею “великого искусства” открытия — комби

    наторику, которая, опираясь на очевидные “первые истины”, позволяет логически вывести из них всю систему знания. Столь важная для рационалистического по своему духу 17 в., эта тема становится одной из ключевых у Лейбница, на протяжении всей жизни разрабатывавшего принципы “универсальной науки”, от которой, по его словам, “в наибольшей степени зависит благополучие человечества” (Соч. в 4 т., т. 3. М., 1984, с. 480). Степень доктора права Лейбниц получил за работу “О запутанных судебных случаях” (De asibus perplexis injure), а затем некоторое время жил в Нюрнберге, где познакомился с алхимиками и занимался алхимическими опытами. В 1667 поступил на службу к Майнцскому курфюрсту, в ведомство его министра Бойнебурга, где оставался до 1676, занимаясь политической и публицистической деятельностью, оставлявшей достаточно свободного времени для философских и научных исследований. Несколько лет (1672—76) он провел в Париже, где общался с Гюйгенсом, Мальбраншем, Чирнгаузеном и др. В 1673 во время пребывания в Лондоне он познакомился с Ньютоном и Бойлем. На пути из Парижа в Германию Лейбниц в Голландии встречался со Спинозой, там же он узнал об открытиях Левенгука, сыгравших важную роль в формировании его естественно-научных и философских воззрений. С 1676 Лейбниц состоял на службе у Ганноверских герцогов — сначала в качестве библиотекаря, а затем — герцогского советника юстиции. В этот период он активно участвовал в политической и церковной жизни Германии, и хотя его деятельность по объединению лютеранской и реформатской церквей не увенчалась успехом, но его пребывание в Берлине принесло свои результаты: он содействовал созданию в 1700 Берлинской академии наук, первым президентом которой стал он сам. Философ побуждал русского императора Петра I основать Российскую Академию наук и составил план ее организации. Последний период жизни Лейбница был омрачен ухудшением его отношений с Ганноверским двором, нападками ганноверского духовенства и многолетним спором с Ньютоном за первенство в открытии дифференциального исчисления, переросшим в открытую вражду со стороны английских ученых.

    Человек разносторонних дарований и неутомимой энергии, Лейбниц был весьма далек от того типа уединенного мыслителя, какой являли Декарт и Спиноза; по своему складу он ближе к английскому лорду-канцлеру Ф. Бэкону — дипломату, политику и светскому человеку. Такой образ жизни не очень способствует созданию целостного и систематически изложенного учения, и не случайно идеи Лейбница по большей части представлены в небольших трактатах, посвященных отдельным проблемам, и в многочисленных письмах, изданных посмертно, так же как и большинство произведений философа.

    К наиболее значительным работам Лейбница принадлежат “Рассуждения о метафизике” (Discours de métaphysique, 1686, изд. 1746, рус. пер. 1890), “Новая система природы” (Système nouveau de la nature, 1695, рус. пер. 1890), “Новые опыты о человеческом разумении” (Nouveaux essais sur l'entendement humain, 1704, изд. 1765, рус. пер. 1936), “Теодицея” (Essais de Théodicée, 1710, рус. пер. 1887—92), “Монадология” (La Monadologie, 1714, изд. 1720, рус. пер. 1890), “Начала природы и благодати, основанные на разуме” (Principes de la nature et de la grâce, fondés en raison, 1714, изд. 1718, рус. пер. 1908).

    Исключительно восприимчивый и широко образованный, Лейбниц испытал влияние очень разных мыслителей: Платона, Плотина, Аристотеля, Августина, Р. Луллия, Фомы Аквинского, номиналистов, Дж. Бруно и ван Гельмонта, Декарта, Спинозы, Гоббса, Гейлинкса и др. Он сказал однажды, что одобряет большую часть того, о чем читает. Однако это свидетельствует не об эклектизме, а о свойственном ему даре синтезировать самые разные идеи, создавая оригинальное учение. Лейбниц обладал способностью примирять и объединять разнородное, и плюрализм его метафизики в известной мере обязан именно этой способности. В отличие от Декарта, противопоставившего новую науку традиционной схоластической философии, Лейбниц убежден в необходимости примирить платонизм и аристотелизм в их средневековой интерпретации с физикой и астрономией Галилея и Кеплера, геометрией Кавальери, анализом Валлиса и Гюйгенса, а также с биологией Левенгука, Мальпиги и Сваммердама. Лейбниц отвергает выдвинутый Декартом в качестве главного критерия истины принцип непосредственной достоверности, т. е. ясности и отчетливости идей, считая такой критерий психологическим, а потому субъективным. Не столько субъективная очевидность, сколько логическое доказательство гарантирует, по Лейбницу, объективность и истинность знания. “Критериями истинности суждений... являются правила обычной логики, какими пользуются и геометры: напр., предписание принимать за достоверное лишь то, что подтверждено надежным опытом или строгим доказательством” (Hauptschriften zur Grundlegung der Philosophie, Bd. l, Lpz., 1904, S. 27—28). Признавая известное значение критерия очевидности, Лейбниц, однако, стремится к достоверности объективной, а потому предлагает начинать не с Я, как Декарт, а с Бога (см. Лейбниц. Элементы сокровенной философии о совокупности вещей. Казань, 1913, с. 105).

    Идея создания “всеобщей науки”, которой был увлечен рационалистический 17 век, — достаточно вспомнить Декарта, Валлиса, Уилкинса, — не покидала Лейбница на протяжении всей жизни. Как и Декарт, Лейбниц видел образец достоверного знания в математике и считал, что “всеобщая наука” должна быть априорной и опираться на метод, включающий в себя комбинаторику (искусство открытия) и аналитику (теорию доказательства). Исходные начала всеобщей науки, достаточные для получения выводных истин, должны быть получены путем умозрения, а не рассуждения. Тогда все человеческое знание предстанет в виде универсального символического языка, наподобие всеобщей алгебры, где исчисление заменят рассуждения и споры. Разлагая все сложные понятия на простые, т. е. подвергая их анализу, можно, по убеждению философа, в конце концов получить точное определение всех понятий. Лейбниц предвосхищает здесь создание математической логики, которое, однако, не принесло с собой разрешения всех научных и философских проблем, хотя и создало инструментарий, без которого невозможна современная точная наука. В отличие от Декарта Лейбниц не считает математические аксиомы далее неразложимыми: в математике он видит особый случай применения логики и потому стремится свести математические истины к обшелогическим. Высшим принципом логики он считает закон тождества. “Природа истины вообще состоит в том, что она есть нечто тождественное” (Die philosophischen Schriften, Bd. 7. В., 1890, S. 296). Тождественные предложения недоказуемы и потому называются аксиомами. Лейбниц убежден, что все истины виртуально тождественны, только их тождественность трудно раскрыть. Недостаток математических аксиом Лейбниц вслед за Платоном видит в том, что они опираются не только на разум, но и на воображение, т. е. предполагают умопостигаемую материю, а потому не являются чисто аналитиче

    скими предложениями и, значит, не обладают высшей достоверностью (см. Соч. в 4т., т. 2. M., 1983, с. 463). К аналитическим понятиям, которые могут быть сведены к тождественным утверждениям, ближе всего, по Лейбницу, стоит число; что же касается протяжения, на которое опирается геометрия и которое Декарт считал понятием, далее неразложимым, то оно, согласно Лейбницу, является производным и неотчетливым. Поэтому доказательство возможности геометрических понятий ведется посредством не анализа, а конструкции, т. е. порождения предмета, соответствующего понятию.

    Универсализм в логике и методологии сочетается у Лейбница с плюрализмом в метафизике — учением о множественности индивидуальных субстанций. И в самой метафизике, и в связанной с ней натурфилософии он опять-таки примиряет разнородные принципы: рассматривая вслед за Декартом физический мир как гигантскую машину, где действуют лишь механические причины, он в то же время вместе с Аристотелем видит в нем систему целесообразно организованных и действующих существ. Механицизм оказывается объединенным с телеологией: физика изучает причины механические, аметафизика — целевые. “Душа действует свободно, следуя правилам целевых причин, тело же — механически, следуя законам действующих причин” (там же, т. l. M., 1982, с. 292). Центральным в метафизике Лейбница является понятие субстанции. Субстанция есть нечто единое, неделимое. Лейбниц поэтому называет субстанцию монадой (от греч. “монас” — единица). В качестве неделимой монада проста, т. е. не имеет частей. А это значит, что монада нематериальна, потому что все материальное сложно и делится на части, всегда в свою очередь делимые. Т. о., Лейбниц различает мир умопостигаемый, мир истинно сущего, составляющий предмет метафизики, и мир эмпирический, или феноменальный, изучаемый естествознанием. Сущность монады не протяжение, а деятельность: каждая монада наделена представлением, иливосприятием (representatio) и стремлением (appetitio). Деятельность монад выражается в непрерывной смене внутренних состояний. Этот процесс представляет собой развертывание, актуализацию содержания, изначально заложенного в монадах и содержащегося в них потенциально. При этом Лейбниц подчеркивает самодовление (автаркию) каждой монады, благодаря которой они являются источником собственных внутренних действий, “бестелесными автоматами” (там же, с. 416). Бесконечное множество самостоятельных и самодеятельных монад-субстанций, понимаемых Лейбницем как энтелехии, по аналогии с индивидуальной душой, — такова метафизическая основа физического природного мира. “Я... допускаю распространенные во всей природе жизненные начала, бессмертные, так как они неделимые субстанции... Эти жизненные начала, или души, имеют восприятие и влечение” (Избр. философ, соч. М., 1908, с. 239). Монады Лейбниц называет душами, когда у них есть чувство, и духами, когда они обладают разумом. В неорганическом же мире они, как поясняет философ, именуются субстанциальными формами. Т. о., все в мире оказывается живым и одушевленным: монадология Лейбница есть панпсихизм. Номиналистическое происхождение учения о плюрализме индивидуальных субстанций у Лейбница очевидно: Лейбницу было хорошо известно идущее от Дунса Скота понятие haecceitas (этость), известное также под именем species monadica (монадический вид), Individuum monadicum (монадический индивидуум). Однако в своей монадологии Лейбниц определяется не только номиналистическими принципами: не менее ощутимо здесь также влияние оккультно-герметических учений, в частности Парацельса и ван Гельмонта, о всеобщей одушевленности природы и о монадах-“жизненных духах”, представляющих собой “семена” всех вещей — как органических, так и неорганических.

    Поскольку субстанция по самому своему понятию определяется только через саму себя (вспомним Спинозу), то, согласно Лейбницу, монады не могут сообщаться и воздействовать друг на друга: они “не имеют окон”. Однако при этом деятельность монад происходит согласованно в силу предустановленной гармонии — тезис, разделяемый Лейбницем с представителями окказионализма. Синхронность протекания восприятий в замкнутых монадах происходит благодаря посредству Бога, установившего и поддерживающего гармонию внутреннего мира бесконечного множества монад. В результате каждая монада воспринимает в себе самой весь космос во всем его богатстве, оказываясь т. о. “зеркалом вселенной” — микрокосмом. Монады отличаются друг от друга по степени ясности своих представлений — начиная от низших монад, деятельность которых смутна и бессознательна, и кончая разумной человеческой душой. От самых темных и смутных ощущений низших монад до высшей монады, обладающей полной ясностью сознания, существуют бесчисленные переходы; согласно принципу непрерывности, который Лейбниц считает универсальным для метафизики, физики и математики, природа никогда не делает скачков. Между растениями и животными, между минералами и растениями существуют промежуточные формы, которые науке еще предстоит открыть: в лестнице природных существ нет пропущенных ступеней. С принципом непрерывности связано и утверждение Лейбница о том, что в природе нет двух совершенно тождественных вещей (принцип неразличимости). В силу того что различия между вещами могут быть до бесконечности малыми, мы их не замечаем и полагаем, что существуют вещи, различимые только нумерически, но не по своим реальным признакам. Однако такое предположение ложно. С помощью принципа непрерывности Лейбниц пытается разрешить также проблему континуума в математике и тем самым обосновать метод дифференциального исчисления, а с другой стороны, построить теорию т. н. малых, или бессознательных, восприятий, важную для его метафизики. Бессознательные “малые восприятия” подобны дифференциалу: только бесконечно большее их число, будучи суммированным, дает конечную, т. е. различимую нами, величину, тогда как каждое малое восприятие, взятое в отдельности, не достигает порога сознания. Создавая учение о бессознательной деятельности души, в т. ч. и души разумной, Лейбниц пытается решить проблему, возникающую с допущением некоего подобия душ также и в неживой природе. Теория бессознательных восприятий и влечений оказала влияние на дальнейшее развитие философской мысли — от романтиков и Шеллинга до Шопенгауэра, Эд. Гартмана и 3. Фрейда.

    На вершине иерархической лестницы монад стоит высшая монада — Бог, Творец всех остальных монад, обладающий самым ясным сознанием и представляющий собой чистую деятельность (actus punis); он свободен от страдательных, т. е. бессознательных, состояний, является источником вечных истин и предустановленной мировой гармонии, залога совершенства мироздания. С помощью понятия предустановленной гармонии Лейбниц разрешает столь трудную для рационализма 17 в. проблему связи души и тела: в духе окказиона

    лизма. Лейбниц мыслит душу и тело по аналогии с двумя часами, движение стрелок которых, установленное Богом, совершается параллельно и не требует никакого взаимодействия самих часовых механизмов. Этот психофизический параллелизм с характерным для него дуализмом обосновывается Лейбницем с помощью метафизического монизма — спиритуализма его монадологии. Задача, которую при этом пытается решить философ, состоит в необходимости объяснить механические законы физического мира тел с помощью телеологических законов жизни душ, этих “метафизических атомов”. Все в мире происходит в согласии с механическими законами, но этот механизм есть средство осуществления телеологических принципов, по которым мир создан его Творцом. Все в мире служит совершенству и благу целого, в том числе и зло: физическое зло (болезни и несчастья) содействует совершенствованию души, моральное зло (грех) является результатом свободы воли, а зло метафизическое проистекает из конечности твариых существ. Как и средневековые мыслители, Лейбниц рассматривает зло не как положительную реальность, а как “лишенность” — отсутствие блага. Таков метафизический оптимизм, на котором стоит теодицея Лейбница.

    Монадология Лейбница органически связана с его как математическими, так и естественно-научными исследованиями. Не в меньшей степени, чем потребности разрешить метафизическую проблему простого и сложного, духовного и материального и математическую проблему обоснования дифференциального исчисления, монадология обязана своим появлением на свет изобретению микроскопа. Благодаря микроскопу в 60—70-х гг. 17 в. была открыта клетка, а также простейшие организмы — инфузории, бактерии, которым Левенгукдал имя “анималькули”, не сомневаясь в их животной природе. На основе эмбриологических исследований Сваммердам выдвинул теорию преформации (преобразования) зародыша, которая оформилась затем в целое направление преформизма, к которому принадлежал и Лейбниц. “В семени животных взрослых находятся маленькие животные, которые через посредство зачатия принимают новую оболочку... дающую им возможность питаться и расти... И как животные вообще не возникают при зачатии и рождении, так же точно они и не уничтожаются всецело в том, что мы называем смертью...” (Избр. философ, соч., с. 238). Монады как живые единства, центры силы и деятельности мыслятся Лейбницем также и по аналогии с “анималькулями” Левенгува. Эта же аналогия, по-видимому, подсказала Лейбницу и его схему соотношения простых и сложных субстанций: сложная субстанция, по Лейбницу, есть собрание, или агрегат, простых. “Всякая простая субстанция, или особая монада, составляющая центр и начало единства субстанции сложной (напр., животного), окружена массой, состоящей из бесконечного множества других монад, слагающих собственное тело такой центральной монады...” (Соч. в 4т., т. 1, с. 404—405). Центральная монада, т. е. душа, не может существовать без тела, которое есть агрегат низших по сравнению с ней монад. Природа у Лейбница, т. о., исполнена силы и жизни: если Декарт пытался объяснить организм, исходя из законов механики, то Лейбниц, напротив, стремится объяснить неживое, исходя из живого: живое начало предстает в виде силы, изначально присущей всякому телу.

    При этом, однако, у Лейбница возникает трудность с пониманием природы тела. С одной стороны, тело есть совокупность низших по сравнению с душой монад и, стало быть, не есть нечто непрерывное: оно есть масса лишь с т. зр. высшей монады, и, значит, материальные тела суть лишь феномены в ее восприятии. Но, с другой стороны, и тезис Лейбница о воплошенности душ, и его учение о природе органического свидетельствуют о том, что он приписывает телу сверхфеноменальную реальность. Пытаясь разрешить эту трудность, Лейбниц определяет тело как феномен, но феномен “хорошо обоснованный”: “Я... не настаиваю на том, что материя — это тень и даже ничто. Это выражения преувеличенные. Материя — это скопление, не субстанция, но substantiatum, каким была бы армия или войско. И в то время как ее рассматривают так, будто она есть некая вещь, она есть феномен на самом деле вполне истинный (très véritable en eßect), из которого наше восприятие создает единство” (Die philosophischen Schriften. Bd. 6. В., 1888, S. 624). Лейбниц не принимает картезианского отождествления материи с протяжением, пространством. В его метафизике субстанция, т. е. вещь сама по себе, не бесконечно делимое пространство, а неделимая монада. Пространство, напротив, есть только идеальное образование, оно “состоит из возможностей” и не содержит ничего актуального. Оно не существует независимо от вещей, как это полагали Ньютон и Кларк, а есть лишь отношение, “порядок сосуществования” вещей, т. е. нечто лишь идеальное. От монад как реально существующих субстанций и пространства как “идеальной вещи” Лейбниц отличает материю как лишь феномен, который, однако, есть не просто иллюзия, он “хорошо обоснован”, т. е. носит достаточно объективный характер. Всем, что в ней актуально, она обязана монадам. Подчеркивая “обоснованность”, упорядоченность этого феномена, Лейбниц стремится отстоять значимость математического естествознания. И все же ему не удается до конца примирить две трактовки понятия материи, тела — идеалистическую, или феноменалистскую, и реалистическую: первая возникает при рассмотрении природы сознания, а вторая — при решении проблем физики и биологии.

    В теории познания Лейбниц защищает принципы рационализма, правда, в умеренном варианте, принимая до известной степени критические аргументы эмпириков и сенсуалистов против теории врожденных идей. Врожденные идеи, по Лейбницу, не существуют в душе актуально, в готовом, завершенном виде, но в то же время душа не является и “чистой доской” (tabula rasa), как полагал Локк, в ней существуют как бы врожденные предрасположения, потенциальные, или виртуально врожденные, истины, которые актуализируются с помощью опыта, но не происходят из опыта, ибо опыт не может дать необходимого знания. Сформулированный Локком исходный тезис эмпиризма: “Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах” — Лейбниц принимает с характерной оговоркой: “кроме самого разума”. Лейбниц различает два типа истин: априорные “истины разума” и эмпирические “истины факта”; первые абсолютно достоверны и необходимы, вторые случайны. К необходимым истинам принадлежат законы логики, аксиомы математики и основные нравственные принципы. Их основу составляет закон противоречия и закон тождества, в то время как истины факта базируются на законе достаточного основания, впервые сформулированном именно Лейбницем.

    Лейбниц оказал сильное влияние на развитие философии, прежде всего в Германии. Этому содействовал ученик Лейбница Лр. Вольф, систематизировавший его учение и придавшш1 ему академически строгую форму. Под воздействием идей Лейбница формировалась философия немецкого классического идеализма, в первую очередь Канта, а также учения Гербарта, Бенеке, Лотце, Тейхмюллера, Вундта, Эд. Гартмана, Ренувье и др. В 20 в. идеи Лейбница развивали не только представители натурфилософии (динамически-энергетическое понимание природы), но и логики — Больцано, Гуссерль, Рассел, Кутюрв. Метафизика Лейбница возрождается и в России — в учениях А. А. Козлова, С. А. Аскольдова, Л. М. Лтатчна, Н. О. Досского, С. А. Левицкого.

    Соч.: Die philosophischen Schriften, hrsg. v. C.J.Gerhardt, Bd. 1—7. В., 1875-90; Sämtliche Schriften und Briefe, Reihe 1-6. B.-Lpz., 1950-75; в рус. пер.: Избр. философ, соч. M., 1890,2-е изд., 1908; Элементы сокровенной философии о совокупности вешей. Казань, 1913; Неизданное сочинение Лейбница “Исповедь философа”. Казань, 1915: Полемика Г. В. Лейбница и С. Кларка по вопросам философии и естествознания (1715—1716). Л., 1960; Соч. в4т., вступ. ст. В. В Соколова, т. 1-4. M., 1982-1989.

    Лит.: ГерьеВ.И. Лейбниц и его век, т. 1-2. СПб., 1868-71; Серебряников В. С. Лейбниц и его учение о душе человека. СПб., 1908, Ягодинскии И. И. философия Лейбница. Казань, 1914; Беляев В. А. Лейбниц и Спиноза. СПб., 1914; Погребысскии И. Б. Г. В.Лейбниц. 1646-1716. M., 1971; Иарский И. С. Готфрид Лейбниц. М., 1972; Майоров Г, Г. Теоретическая философия Г. В. Лейбница. М., 1973, Гаиденко П. П. Монадология Лейбница и кантовское понятие “веши в себе”.— В кн.: Этика Канта и современность. Рига, 1989, с. 91—121; Васильев В. В. Влияние Лейбница на философию Юма.— В кн.: Историко-философский ежегодник-92. М.. 1994; Субботин А. Л. Логические исследования Лейбница: традиция и новаторство.— В кн.: Историко-философский ежегодник-95. М., 1996; Lachelier H. Leibniz. La Monadologie. P., 1883; CassirerE. Leibnizs System. В., 1902; Couturat, La logique de Leibniz. P., 1902, Mahnke D. Leibnizens Synthese von Universalmathematik und Individualmetaphysik. Halle a. d. S., 1925; Leibniz. Sein Leben, sein Wirken, seine Welt, hrsg. v. W. Totok und C. Haase, Hannover, 1966; Miller K. Leibniz-Bibliographie. Fr./M., 1966; Studia Leibnitiana, hrsg. v. K.Miller und W. Totok, Bd. 1-18. Wiesbaden, 1969—78; Ravier E. Bibliographie des oeuvres de Leibniz. Hildesheim, 1970.

    П. П. Гайденко

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.