ЛАКАН

ЛАКАН

(Lacan) Жак (1901-1981) — фр. психиатр и психоаналитик, философ психоанализа, основатель структурного психоанализа. Создатель школы и учения — лаканизма, получившего широкое распространение не только во Франции, но и за ее пределами.
Л. начинал как врач-психиатр, и защищенная им диссертация «О параноическом психозе в его отношениях к личности» (1932) относилась к области медицины. Затем круг научных интересов Л. значительно расширяется: он серьезно изучает труды З. Фрейда, увлекается философией Г.В.Ф. Гегеля, проявляет интерес к социологии и искусству, особенно к сюрреализму С. Дали. К нач. 1950-х гг. Л. завершает разработку своей собственной концепции, основные идеи которой он изложил в программном докладе «Функция и поле речи и языка в психоанализе», сделанном на первом конгрессе Французского психоаналитического общества (1953).
Свое учение Л. разрабатывал под влиянием М. Хайдеггера, Ф. де Соссюра, К. Леви-Строса, Первый привлек его внимание филос. проблематикой субъекта, истины и бытия. У второго он позаимствовал структурную концепцию языка, в особенности понятия знака и системы, означающего и означаемого, а также диалектику отношений языка и речи, языка и мышления. Вслед за Соссюром, который подчинял мышление языку, Л. признает приоритет языка по отношению к бессознательному, что находит отражение в формуле: бессознательное организовано как язык. Поэтому функционирование каждого элемента бессознательного подчиняется принципу системности. Вместе с тем в понимании знака Л. расходится с Соссюром, разрывая означаемое и означающее и абсолютизируя последнее. Роль означающего при этом принадлежит бессознательному, которое, будучи языком, является синхронической структурой. Означаемым выступает речевой, дискурсивный процесс, воплощающий диахронию. Из работ Леви-Строса Л. берет понятие символического, а также толкование запрета инцеста и эдипова комплекса, пропуская их через призму собственного видения.
Что касается фрейдовского психоанализа, то свои исследования Л. подчиняет цели «буквального возврата к текстам Фрейда», не претендуя на их развитие или новое истолкование, ограничиваясь «ортодоксальным» прочтением. Л. действительно опирается на фундаментальные фрейдовские категории бессознательного, сексуальности, вытеснения, замещения, импульса и т.д. В отличие от неофрейдизма, отдающего предпочтение проблематике Я, Л. ставит в центр своей концепции и исследований бессознательное, Оно, как это было у самого Фрейда. Вместе с тем Л. переосмысливает почти все фрейдовские категории. Он разрабатывает новые понятия («символическое», «воображаемое», «реальное»), добавляя к ним некоторые логико-математические понятия («отрицание», «матема»). Вместо фрейдовской триады «Оно — Я — Сверх-Я» Л. вводит триаду «символическое — воображаемое — реальное», расходясь с Фрейдом в понимании входящих в нее терминов. Л. освобождает фрейдовский психоанализ от биологизма, подводя под него лингвистическую основу. В отличие от Фрейда, который в своих исследованиях сознательно избегал философии, Л. придает психоанализу филос. измерение, делая это в свете нем. филос. традиции. Он стремится превратить психоанализ в строгую социальную и гуманитарную науку, опирающуюся на лингвистические и логико-математические понятия.

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

ЛАКАН

        (Lacan) Жак (13.4.1901, Париж,—9.9.1981, там же), франц. теоретик и практик т. и. структурного психоанализа. Основатель «парижской школы фрейдизма». Л. провозглашает своей целью «возврат к Фрейду» и кладёт в основу своей концепции мысль Фрейда об особом значении речевых нарушений для диагностики и лечения психич. заболеваний. В ряде работ, в том числе в программной ст. «Функция и поле речи и языка в психоанализе» («The function and field of speech and language in psychoanalysis», 1953), Л. ставит на место психич. структуры Фрейда («Оно» — «Я» — «Сверх-Я») трёхчленную схему «реальное — воображаемое — символическое», гл. момент которой — взаимодействие воображаемого (источник субъективного иллюзорного синтезирования) и символического (совокупность объективных механизмов языка и культуры). Символич. опосредованность любых проявлений человеч. психики и прежде всего — бессознательного психического, их закономерно упорядоченный характер Л. выражает формулой: бессознательное структурировано как язык. При этом переосмыслению подвергаются оба члена формулы: с одной стороны, бессознательное у Л., в отличие от Фрейда, в известной мере лишается своего пансексуального характера и связывается с историч. порядками культуры; с другой — языковые знаки у Л., в отличие, напр., от Ф. де Соссюра, создателя структурной лингвистики, лишаются своей определённости и неразложимости: их форма (означающее) освобождается от содержания (означаемого) и абсолютизируется в концепции Л. как сила, обусловливающая не только психику человека, но и его судьбу. Л. использует при анализе бессознательного некоторые приёмы структурной лингвистики, антропологии, риторики, топологии и др. Однако задача изучения закономерностей человеч. психики ставится Л. в отрыве от широких социальных взаимозависимостей. Благодаря деятельности Л. психоанализ во Франции оказал влияние на формирование общественных умонастроений (французский структурализм, антипсихиатрическое движение и пр.).

        La psychose paranoiaque dans ses rapports avec la personnalite, P., 1932; Ecrits, P., 1966; Le seminaire de Jacques Lacan, livre I, II, III, XI, XX, P., 1973—81.

        А в т о н о м о в а Н. С., Психоаналитич. концепция Ж. Л., «ВФ», 1973, №11; Филиппов Л. И.. Структурализм и фрейдизм, там же, 1976, № 3; К л е м а н Б. К., Б p ю-но П., Сэв Л., Марксистская критика психоанализа, пер. с франц., М., 1976; R i f f l e t - L e m a i r е A., Jacques Lacan, Brux., 1970; Pages J.-B., Comprendre Jacques Lacan, Toulouse, 1971; Lang H., Das Problem der Sprache bei J. Lacan, Fr./M., 1973; «L'Arc», 1974, JA 58; Mannoni M., La theoriecomme fiction: Freud, Groddeek.Winnicott,Lacan, P.,1979; Clement С., Vies et legendes de Jacques Lacan, P., 1981.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

ЛАКАН

    ЛАКАН (Lacan) Жак (13 апреля 1901, Париж—9 сентября 1981, Париж) — французский психоаналитик, один из главных деятелей структурализма и постструктурализма. Будучи прежде всего человеком устного слова. Лакан в течение последних тридцати лет своей жизни руководил семинаром, который не только готовил психоаналитиков, но и привлекал широкие круги интеллектуалов, способствуя внедрению психоанализа во французскую культуру, его смыканию с гуманитарными науками и философией (начиная с 1973 записи лакановских семинаров расшифровываются и постепенно публикуются). Лакан был яркой, конфликтной фигурой в международном и французском психоанализе: выйдя в 1953 из Международной психоаналитической ассоциации, он участвовал в организации отдельного Французского психоаналитического общества, из которого был исключен в 1963 за “подрывное учение”, в 1964—80 руководил созданной им Парижской школой фрейдизма. Лакан во многом определил образ французского психоанализа и его специфику на фоне других психоаналитических подходов. Его понимание бессознательного формировалось под влиянием различных мыслителей (Гегель, Хайдеггер, Соссюр, Якобсон, Леви-Строс). Отличительными чертами французского психоанализа в лакановской версии стали акцент на трагической судьбе человека (расщепленность субъекта и недостижимость объекта желания), тезис о бессознательном как языке в его структурных аспектах, тесные взаимодействия с другими науками (лингвистика, антропология, неориторика), а также с философией.

    Взгляды Лакана претерпели значительную эволюцию. Он начинал как психиатр с медицинской диссертации “О паранояльном психозе в его отношениях с личностью” (1932), причем в центре его внимания были аффективные аномалии раннего возраста. Отказ как от фармакологии, так и от психологического субъективизма подталкивал его к психоанализу. В поиске собственного лица французского психоанализа Лакан отталкивался от биологизма в пользу изучения субъективных измерений психики, а затем — от субъективизма в пользу структурно-языковых параметров бессознательного). Свою линию в психоанализе Лакан называет “возвратом к Фрейду”; этот лозунг по-разному воплощается в разные периоды: предструктуралистский (1930—40) с акцентом на образ; структуралистский ( 1950—60) с акцентом на язык и символ; постструктуралистский (с сер. 1960—70) с акцентом на “реальное”. Так, в 1930—40 Лакан находился под влиянием экзистенциалпстско-феноменологической мыслительной традиции, а также французского неогегельянства. Главные герои этого периода — Гегель в трактовке А. Кожева и сюрреалисты; главные понятия — “образ”, “воображаемое”, “Я”, “другой”. Главная работа — “Стадия зеркала...” (1936); ранняя самоидентификация на стадии, когда ребенок еще не владеет языком, служит основой будущего тяготения к единству, но одновременно приводит и к отчуждению. Здесь как в ядре заложена вся специфика человеческого развития: ребенок рождается на свет незрелым, и на пути его долгого взросления особенно велика роль помощи другого. Однако при этом возникает порочный круг: на место другого мы подставляем самих Себя, а себя воображаем по образу другого. Воображаемое — это область образных склеек, отчуждений, любви и агрессивности; Я (Moi) строит безосновательные синтезы, будучи местом устойчивого непонимания (méconnaissance).

    В 1950—60 опорой творчества Лакана становится изучение роли языка и символа в работе бессознательного. Это и есть его структуралистский период, или, иначе, стадия символического. Главные герои этого периода — Леви-Строс, Соссюр, Якобсон; главные понятия — “означающее”, “буква”, “символическое”, “расщепленный субъект”, триада “реальноевоображаемое—символическое” с акцентом на “символическом”; главные работы “Функция и поле речи и языка в пси

    хоанализе” (1953), сборник “Ecrits” (1966). На символической стадии внимание сдвигается с образов на структуры бессознательного, для которого характерны пробелы, нехватки, значимые отсутствия. Символическое — значит структурированное, упорядоченное, доходящее до уровня закона и правила. Символика действует сходно с языком; она представлена в означающих — таких материальных формах языка, которые главенствуют над смыслами и над референтами. Структура символического определяется механизмами означающего.

    Наконец, во 2-й пол. 1960-х и 1970-х гг. внимание Лакана все более сдвигается к тому “реальному”, что недоступно символизации и все время остается в “остатке”. Тлавные средства исследования — графы новой геометрии (напр., знаменитое изображение трех колец-кругов, связанных друг с другом т. о., что разрезание одного приводит к распадению связей между остальными; эта трехмерность иллюстрирует попытку представить отношение между реальным, воображаемым и символическим в их единстве); главная работа — семинар “Реальное, символическое, воображаемое” (1974—75). Реальное — это область, откуда приходят объекты наших желаний, которые кружатся в хороводе замен и подстановок. Реальное как “остаток” — это недоступная упорядочению часть опыта: то, чтобыло отвергнуто в символическом, вновь появляется как галлюцинация. Субъект никак не может встретиться с реальным: несмотря на все проекции воображаемого и все конструкции символического, реальное не попадает ни в какие сети, оставаясь недостижимым или “невозможным”.

    Все понятия Лакана так или иначе прорисовываются на фоне общей концептуальной схемы “реальное—воображаемоесимволическое”, которая сложилась в нач. 1950-х гг. и, видоизменяясь, сохранялась до конца. Если применить эту схему к самому Лакану, то мы получим три этапа эволюции, на которых внимание автора уделялось воображаемому, символическому, реальному (соответственно у Фрейда Я — Оно — Сверх-Я). Бессознательное здесь присутствует во всех трех регистрах: это онтологическое бессознательное в реальном, образное бессознательное в воображаемом, языково-упорядочивающее, структурное бессознательное в символическом. Содержательную специфику концепции Лакана определяет акцент на бессознательном как символическом и языковом, который был созвучен структуралистской программе обоснования гуманитарных наук в 1950—60-е гг.

    Соответственно звучит основной тезис Лакана: бессознательное структурировано как язык (un langage). Иначе говоря, бессознательное — это структурированная сеть отношений, в которых функции каждого отдельного элемента зависят от его взаимосвязей с другими элементами. Для того чтобы такое уравнение бессознательного и языка стало возможным, требовалось переосмыслить как бессознательное (десексуализация), так и язык (десемантизация). Это заведомо не фрейдовское бессознательное с его сексуальными энергиями и априорными правилами перевода непонятных проявлений человеческой психики и поведения на язык сексуальных символов. Напротив, Лакан трактует бессознательное по образцу современных наук — лингвистики и антропологии. Так, от Леви-Строса приходит сама возможность аналогии неязыкового (в данном случае — бессознательного) с языком, а также понятие действенности символики (параллелизм, индукция состояний во взаимодействиях психики и соматики). От Якобсона — представление о смежности (метонимия) и сходстве (метафора) как основных осях языка, которым соответствуют аналолгчные упорядочения бессознательного. От Бенвеннста — различение между “Я говорящим” и “я, о котором идет речь”.

    Однако главная опора этих языковых аналогий — переосмысление понятий Ф. де Соссюра — “означаемое” и “означающее”. У Соссюра они едины как две стороны одного листа бумаги, а у Лакана они разорваны: означающее отрывается от означаемого и пускается в самостоятельное культурное плавание со всеми хитросплетениями скольжений, сгущений и смешении, а означаемое вообще не принимается в расчет. Бессознательное, структурированное означающими, прерывно, дискретно, расщеплено. При связи по сходству возникают сгущения (конденсации), когда означающие наслаиваются друг на друга так, чтов одном просвечивает другое или другие (симптом — это и есть телесное просвечивание душевного страдания); при связи по смежности происходят подмены близких элементов в цепочке (так происходят подмены влечении, путаница между близкими объектами желаний). Именно цепочки означающих определяют сцепления человеческой судьбы, так что субъект оказывается тем, что “одно означающее показывает другому означающему” в общей цепи взаимосвязей.

    Еще один основоположный тезис лакановской трактовки бессознательного — “бессознательное — это речь Другого (discoure de l'Autre)”. Ранний Лакан — вслед за Гегелем в интерпретации Кожева — увлекался диалектикой Я и Другого, тождественного и другого. Начиная с 1950-х гг. Лакан фактически отличает воображаемого другого от символического Другого. Одно дело “другой” как образ, отражение, отчуждение, подмена. Иное дело — Другой с заглавной буквы: не похожий и не подобный, а отличный от меня (по сути уже не другой, а “третий”). Другой с заглавной буквы — это порядок культуры и языка, закон, который пронизывает и определяет человека, не допуская никаких отождествлений. В символическом Другом “записаны” запрет на кровосмешение и все сложные механизмы брачных связей и союзов, закрепленные в системе языковых терминов. У Лакана есть и еще одно важное понимание Другого — как воплощения родительских персонажей и всех последующих недоступных объектов желания: мы стремимся понять, что “другой” нам говорит, чего он от нас хочет, мы сами хотим стать объектами его желания, и на этом строятся все межличностные отношения, так что в итоге “желание желания другого” определяет и наш собственный жизненный поиск.

    У Фрейда познаваемое (бессознательное) и познающее (сознание) были разнородными, а вопрос о том, почему языковая проработка психических содержаний может иногда приносить облегчение или даже исцелять, оставался необъясненным. У Лакана работа в языке может лечить именно потому, что она родственна бессознательному как языковой конструкции — тут подобное лечится подобным, и вопроса о разноприродности энергий и словесных структур не встает. Правда, в отличие от Фрейда ни излечение, ни познание вообще не являются осознанной целью лакановского психоанализа: излечение может возникать лишь как “побочный” результат работы, целью которой выступают овладение собственными симптомами, выработка умения управлять собой.

    Лакан и его последователи показывают связи языка не только с бессознательным, но и с сексуальностью или вообще с желанием. В отличие от животного инстинкта человеческая сексуальность всегда дисфункциональна, она имеет период неявного созревания, знает остановки и возобновления. В отличие от таких физических потребностей, как голод или жажда, в ее удовлетворение вторгаются запрет и закон, фиксируемые в языке. Язык, в котором присутствует отсутствие (в нем даны не вещи, а знаки вещей), и структура желания аналогичны. Поэтому, напр., и сексуальные отношения между людьми оказываются в известном смысле лишь “фикцией”: они не уменьшают нехватки взаимодополнительностью, но лишь умножают их. Т. о., лакановский вариант психоанализа делает акцент на невещественности телесного: напр., “фаллос” — это не мужской детородный орган, а “главное означающее” человеческих желаний (он одновременно и силен, и бессилен, поскольку его функционирование определяется не волей и сознанием, а неподвластными человеку обстоятельствами); “отец” в лакановском “Эдипе” — это не реальная угроза кастрации, но скорее “Имя-отца” как символ закона и порядка и проч.

    Философская интерпретация лакановского психоанализа выводит концептуальные следствия из этой расщепленности субъекта и потерянности объекта — прерывного, частичного, сверхдетерминированного наслоениями многих обстоятельств и, значит, обрекающего на неосуществимость наш поиск любви и наше стремление к познанию. Мысль и бытие не тождественны, они опосредованы языком и бессознательным, структурированным как язык, а потому и язык, и бессознательное вписаны и в структуры сознания, и в самые интимные механизмы человеческой психики. Прежняя очевидность рационалистической философии — “мыслю, следовательно, существую” — преобразуется в нечто радикально иное: “я мыслю о том, каков я семь, и там, где я совсем не осознаю, что мыслю”. Опираясь на различные формы философского анализа сознания — от сократовской маейевтики до современных форм диалектики — психоанализ втягивается в работу, смыкающуюся с философской, а философия притягивается к психоанализу (ведь и в ней тоже есть несказанное, ей самой непонятное). • Итак, провозгласить аналогию бессознательного и языка и действительно помыслить ее — не одно и то же: чем больше язык был похож на бессознательное, тем меньше он напоминал язык в обычном смысле слова. Подтягивание бессознательного и языка друг к другу повышало шансы умопостигаемости бессознательного, открывало психоанализ к новому опыту гуманитарных наук, позволяло хотя бы стремиться к объективности и формализации расплывчатых областей субъективного опыта и межличностных взаимодействий. Однако при этом один конец концепции Лакана постоянно упирался в невыразимое, другой — в сверхизощренно риторическое. Отсюда головоломная трудность лакановского стиля (его тексты как бы подражают работе бессознательного), который выносит вовне труднодоступные слои психики. Личная харизма Лакана, эффектность его “неинституциональной” позиции, роль его семинара, в котором целое поколение интеллектуалов видело подлинную лабораторию мысли, — все это привело к тому, что стилистические эксперименты с языком были широко восприняты как категорический императив и гарантия подлинности интеллектуальных усилий. Аналогия бессознательного и языка как способ разрешения философской апории познания бессознательного была продуктивной, однако под давлением бессознательного материала она дала трещину: когда за порядком языкового и символического стали упорно возникать симптомы реального, это ярко указало на пределы самой этой аналогии, несмотря на всю ее виртуозную проработку в лакановском психоанализе.

    Соч.: De la psychose paranoïaque dans les rapports avec la personnalité, 1932, reed. R, 1975; Ecrits. P., 1966; Television. P., .1973: Le séminaire. R, 1973—1999 и далее; “Стадия зеркала” и другие тексты. Париж, 1992; Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995; Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда. M., I997; Семинары, Книга 1, Работы Фрейда по технике психоанализа (1953—1954). M., 1998; Книга 2, “Я” в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954-1955). M..1999.

    Лит.: Borch-Jacobsen M. Lacan. Le maître absolu. P., 1990; Dor]. Introduction à la lecture de Lacan. 1: L'inconscient structuré comme un langage. P., 1985; 2: La structure du sujet. P., 1992; Forrester J'. The seductions fpsychoanalysis. Freud, Lacan and Derrida. Cambr., 1990; Julien Ph. Le retour a Freud de Jacques Lacan. L'application au miroir. P., 1986; JuranvilleA. Lacan et la philosophie. P., 1984; Kremer-MarieniA. Lacan ou le rhétorique de l'inconscient. P., 1978; Lacan avec les philosophes. P., 1991; Millier J.-С. L'oeuvre claire. Lacan, la science, la philosophie. P., 1995; Nancy J.-L. Lacoue-Labarthe, Le titre de la lettre. R, 1973; Ogilvie B. Lacan. Le sujet. P., 1987; Rajchman J. Truth and Eros. Foucault, Lacan, and the question of ethics. L., 1991; Rifflel-Lemaire A. Jacques Lacan. Brux., 1970; Roudinesco E. Jacques Lacan. P., 1993; Rouslang F. Lacan. De l'équivoque à l'impasse. P., 1986; Schneiderman S. Jacques Lacan: Thé Death of intellectual Него. Cambr. (Mass.), 1983; TurkleS. Psychoanalytic Politics: the French Freudian Revolution. N. Y, 1978; Widen A. The language of the Self. Ball.. 1968; Автономова Н. С. Психоаналитическая концепция Жака Лакана. — “ВФ”, 1973, № 11; Она же. Лакан: возрождение или конец психоанализа? — В кн.: Бессознательное: природа, функции, методы исследования, т. 4. M., 1985; Она же. Структуралистский психоанализ Ж. Лакана, Французская философия сегодня. М., 1989; Она же. Lacan et Kant: le problème du symbolisme. — Lacan avec les philosophes, 1991; Качалов П. Лакан: заблуждение тех, кто не считает себя обманутым. — “Логос”, 1992, ¹ 3; Бессознательное: его открытие, его проявления. От Фрейда кЛакану. (Коллоквиум Московского крута). М., 1992;ЖижекС. Возвышенный объект идеологии. М.,1999.

    Я. С. Автономова

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.