КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ

КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ

(от лат. conventio — соглашение) — направление в философии науки, подчеркивающее, что в основе научных теорий лежат явные или неявные соглашения ученых относительно понятий, определений, аксиом, гипотез и т.д. Выбор соглашений диктуется соображениями удобства, целесообразности, «экономии мышления» и т.п. Основоположником К. считается Ж.А. Пуанкаре, отстаивавший его в применении к математике и математической физике.
Идеи К. поддерживали представители «второго» позитивизма, в особенности Э. Мах. В «третьем», логическом позитивизме (неопозитивизме) мысль, что многое в составе науки представляет собой результат соглашения ученых, также представлялась достаточно естественной.
К. Менгер сформулировал в кон. 1920-х гг. т.н. принцип терпимости, обычно связываемый с именем активно отстаивавшего этот принцип Р. Карнапа: выбор языка научной теории есть результат соглашения, руководствующегося только соображениями ясности, строгости и простоты; все языки, удовлетворяющие данным условиям, равноправны.
В 1930-е гг. К. Айдукевич, принадлежавший к львовско-варшавской школе, развил идею «радикального К.», согласно которой познание мира зависит от выбранного во многом на основе соглашений понятийного аппарата. В дальнейшем Айдукевич отошел от этой позиции.
Конвенции играют существенную, хотя далеко не определяющую роль в науке.
Многие имплицитные предпосылки науки определяются стилем мышления той исторической эпохи, в которую существует наука. Напр., средневековое научное исследование, исходившее из приоритета небесного мира над земным и считавшее наиболее важным способом обоснования ссылку на мнение авторитета, принципиально отличалось от науки Нового времени. Средневековое изучение химических явлений могло существовать только в форме алхимии; средневековой астрономии должна была сопутствовать астрология, средневековую философию невозможно было сколь-нибудь ясно отграничить от теологии и т.д.
В каждый конкретный период своего развития наука опирается также на некоторые собственные неявные, считающиеся сами собой разумеющимися соглашения, касающиеся специфики научного исследования. Условный характер этих соглашений обнаруживается обычно только в периоды глубоких научных кризисов, подобных кризису в естествознании в пер. трети 20 в.
Неявные соглашения во многом определяют ту веру, которая всегда стоит за научными концепциями и теориями. Это отчетливо проявляется при переходе от старых теорий к новым. «Копернианское учение приобрело лишь немногих сторонников в течение почти целого столетия после смерти Коперника. Работа Ньютона не получила всеобщего признания, в особенности в странах континентальной Европы, в продолжение более чем 50 лет после появления «Начал» (Т. Кун). М. Планк замечал, что «новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не посредством убеждения оппонентов и принуждения их видеть мир в новом свете, но скорее потому, что ее оппоненты рано или поздно умирают и вырастает новое поколение, которое привыкло к ней». «Привыкнуть к новой теории» во многом означает принять те новые неявные конвенции, которые неизбежно стоят за нею. Как замечает Кун, только с полным распадом теории становится ясно, как много неудачных, не отвечающих изменившемуся духу времени неявных соглашений стояло за нею.

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ

        (от лат. conventio — соглашение), направление в филос. истолковании науки, согласно которому в основе математич. и естеств.-науч. теорий лежат произвольные соглашения (условности, определения, конвенции между учёными), выбор которых регулируется лишь соображениями удобства, целесообразности, принципом «экономии мышления» и т. п. Основоположник К. — Пуанкаре, развивший К. в применении к физике и особенно к математике. Аксиоматизация ряда математич. дисциплин, развитие неевклидовых геометрий, показавших, что одному и тому же пространству могут соответствовать различные, не эквивалентные друг другу геометрии, привели его к выводу, будто геометрия не имеет опытного происхождения и ничего не говорит о реальном мире. К. отстаи-вали также Мах и Авенариус.

        Следующий этап К. связан с развитием математич. логики в 30-х гг. 20 в. и особенно ярко выражен в ранних работах Карнапа и Айдукевича. Карнап сформулировал т. н. принцип терпимости, утверждающий, что в основу каждой естеств.-науч. теории можно положить любую систему аксиом и правил синтаксиса. Ай-дукевич развивал т. зр. «радикального К.», согласно крой изображение мира в науке зависит от выбора понятийного аппарата, причём в этом выборе мы свободны. Однако ни Карнап, ни Айдукевич в дальнейшем не смогли последовательно провести эту точку зрения и видоизменили свою концепцию. Элементы К. имеются в неопозитивизме, прагматизме и операционализме.

        Отвергая К., диалектич. материализм видит его несостоятельность в отрицании объективной основы конвенций и науке, в игнорировании пределов, в которых соглашения в науке имеют силу. Эти пределы обусловлены самой действительностью, а в основе эквивалентности теоретич. систем (исчислений, геометрий, формализмов, языков и т. п.) лежит объективно существующее многообразие явлений внеш. мира.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ

(от лат. conventio – договор, соглашение, сделка)

философское направление, подчеркивающее, что характер понятий, определений, аксиом, гипотез покоится на чисто целесообразном соглашении ученых.

Философский энциклопедический словарь. 2010.

КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ

(от лат. conventio – соглашение) – идеалистич. направление в филос. истолковании науки, согласно к-рому в основе математич. и естественнонауч. теорий лежат произвольные соглашения (условности, определения, конвенции), выбор к-рых регулируется лишь соображениями удобства, целесообразности, "принципом экономии мышления" и т.п. К. возник в нач. 20 в. в условиях революции в естествознаний, когда нек-рые ученые, не знавшие диалектики, сделали идеалистич. выводы из таких достижений науки, как относительности теория, неэвклидовы и многомерные геометрии, распространение метода аксиоматического и т.п.

Основоположником К. был Пуанкаре, развивший К. в применении к физике и особенно к математике. Аксиоматизация ряда математич. дисциплин, развитие неэвклидовых геометрий [показавших, что одному и тому же пространству могут соответствовать различные, но эквивалентные (в смысле: изоморфные, см. Изоморфизм) друг другу геометрии, а одной и той же геометрии – различные системы удовлетворяющих ей объектов ] привели его к выводу, будто геометрия не имеет опытного происхождения и ничего не говорит о реальном мире; математик сам творит "факты этой науки, или скажем иначе, их творит его каприз" ("Наука и метод", СПБ, 1910, с. 17); лежащие в основе математич. теорий (в частности, геометрии) системы аксиом суть произвольные соглашения; основанием для предпочтения одной системы другой является "удобство" или "полезность" системы. Последняя понимается в духе, близком к прагматизму; геометрия, с т. зр. Пуанкаре, "не истина, но она полезна" ("Наука и гипотеза", СПБ, 1906, с. 58). К. извращал подлинное отношение между теорией, объективной действительностью и практич. деятельностью людей: "удобство", "полезность", "экономность" к.-л. естеств.-науч. теории является следствием (но отнюдь не основанием) ее объективной истинности; "мышление человека "экономно", когда оно п р а в и л ь н о отражает объективную истину, и критерием этой правильности служит практика, эксперимент, индустрия" (Ленин В. И., Соч., т. 14, с. 157).

Ни один представитель К. не мог провести последовательно свою т. зр. Уже Пуанкаре пришлось наложить в качестве ограничения на произвольность выбора аксиом требование их непротиворечивости. Однако первые же попытки доказательства непротиворечивости нек-рых систем аксиом (напр., неэвклидовой геометрии) показали, что это фактически удается сделать лишь тогда, когда можно указать хотя бы одну интерпретацию, т.е. область объектов (либо непосредственно вещественных, либо абстрактных, но находящихся на более низкой ступени абстракции), для к-рых данная система аксиом превращается в систему истинных предложений, т.е. область, для к-рой эти аксиомы имели бы конкретный, содержат. смысл, к к-рой они были бы приложимы и отображением к-рой они служили бы. Непротиворечивость оказалась зависимой от истинности. Фактически это признавал для арифметики сам Пуанкаре. В вопросе о непротиворечивости арифметики он отказался от положений К., считая аксиомы арифметики не произвольными соглашениями, а "очевидными истинами" (правда "очевидность" истолковывалась им в духе кантианства).

Следующий "взлет" К. падает на 30-е гг., когда он был связан с ошибочными выводами, сделанными нек-рыми зарубежными философами и логиками из развития математич. логики. Математич. логика ввела понятие о формальной системе как особом "языке", с помощью к-рого могут быть выражены определ. разделы науки и к-рый имеет свой синтаксис (см. Логический синтаксис) и свою семантику (см. Логическая семантика). К. этого периода особенно явно выражен в ранних работах Карнапа (Логич. синтаксис языка – R. Carnap, Logische Syntax der Sprache, 1934) и Айдукевича. Карнап сформулировал принцип, названный им "принципом терпимости", согласно к-рому в основу каждой естеств.-науч. теории можно положить любую систему аксиом, любую совокупность правил синтаксиса, или "языковых форм". "Мы не хотим устанавливать запреты, ... мы хотим достигать соглашений... В логике нет морали. Каждый может строить свою логику, т.е. свою языковую форму, как он хочет. Он должен только давать ... четкие синтаксические определения того, как он строит свою логику" (указ. соч., с. 44–45). Но и Карнап не смог последовательно провести свою т. зр., т.к. открытым оставался вопрос, на каком языке нужно формулировать эти определения и как судить о том, "четко" они сформулированы или нет. Без признания необходимости пользоваться обычным языком и обычной содержат. логикой ответить на эти вопросы было нельзя. Поэтому начиная с 40-х гг. Карнап видоизменил свой принцип и стал утверждать, что предпочтение одной логической системы, "языковой формы", другой делается на основании эффективности достигнутых с ее помощью результатов (см., напр., "Значение и необходимость", М., 1959, с. 320), что было приближением к признанию значения практической проверки теоретических выводов науки.

Аналогичную эволюцию проделал и Айдукевич, к-рый в своих ранних работах ("Картина мира и аппаратура понятий" – К. Ajdukiewicz, Das Weltbild und die Begriffsapparatur, в журн. "Erkenntnis", 1934, Bd 4, и "Мировые перспективы науки" – "Die wissenschaftliche Weltperspektive", в сб. докл.: Einheit der Wissenschaft, [1935 ]) развивал т. зр. т. н. "радикального К.", согласно к-рой изображение мира в науке зависит от выбора понятийного аппарата, причем в этом выборе мы свободны. Однако в дальнейшем, особенно в условиях демократич. Польши, Айдукевич отказался от этой т. зр. и стал говорить только о свободе выбора терминологии и о требовании твердого соглашения ученых о точном значении тех или иных науч. терминов ("терминологич. К.") (см. особенно в работе "Вопросы и направления философии"– "Zagadnienia i kierunki filozofii", 1949). В науке, утверждал теперь Айдукевич, "нет положений, которые имели бы характер конвенций. Конвенционален смысл, придаваемый в науке терминам (понятиям), которые в обиходном языке имели неопределенное значение. Конвенционален способ, посредством которого наука уточняет эти понятия" ("Коnwencjonalne pierwiastki w nauce", в журн.: "Wiedza i Zycie", Warsz., 1947, No 4, S. 312).

В наст. время несостоятельность К. обнаружилась в полной мере и К. в чистом виде не встречается (хотя в мето до логич. анализе науч. знания за рубежом имеются отд. его проявления).

Нe следует думать, что употребление в науке таких выражений, как "допустим, что... и согласимся", "договоримся о том, что..." и т.д., неизбежно влечет за собой уступку К. Такие выражения просто указывают на то, что, напр., из ряда эквивалентных систем аксиом выбирается к.-л. одна. К. заключается не в признании возможности подобной эквивалентности и существования соглашений в науке, а в игнорировании пределов, в к-рых эти соглашения имеют силу, в непонимании того, что эти пределы обусловлены самой действительностью и что в основе существования эквивалентных друг другу теоретич. систем (исчислений, формализов. языков и т.п.) лежит объективно существующее многообразие явлений внешнего мира.

В совр. филос. лит-ре термин "К." иногда понимают более широко, обозначая им любую филос. теорию, утверждающую произвольность мышления, независимость его от внешнего мира (см., напр., ст. К. в кн.: Н. Аббаньяно, Словарь по философии – N. Abbagnano, Dizionario di filosofia, [1961 ]; И. Фолькельт, Очевидность и истина – J. Volkelt, Gewissheit und Wahrheit, 1918; а также А. Шафф, Некоторые проблемы марксистско-ленинской теории истины, пер. с польск., 1953, и др.); в этом смысле К. оказывается и философия Ницше, и прагматизм, и т.н. лингвистич. философия и др. течения бурж. филос. мысли. Однако такое употребление термина "К." мало удачно, т.к. объединяет весьма разнородные филос. направления.

Лит.: Пуанкарэ Α., Последние мысли, пер. [с франц. ], [П. ], 1923; Франк Ф., Философия науки. Связь между наукой и философией, пер. с англ., М., 1960; Haрский И. С., Критика К. как методологич. основы совр. позитивизма, "Вест. МГУ". Серия 8. Экономика, философия, 1961, [No ] 1; Nagel Ε., Nature and convention, "J. Philos.", 1929, v. 26, No 7; Black M., Conventionalism in geometry, "Philos. Sсi.", 1942, v. 9, No 4; Winch P., Nature and convention, в кн.: Proceedings of the Aristotelian society, v. 60, L., 1960, p. 231–52; Gould J. Α., The origin of Poincaré's conventionalism, "Rev. Intern. Philos.", 1961, No 55.

И. Добронравов. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ

    КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ (от лат. convenue — соглашение) — направление идей в философии науки, согласно которому принятие определенных суждений, выражающих то или иное решение эмпирических проблем в рамках научных теорий, вытекает из ранее принятых понятийных (терминологических) соглашений. К самим этим соглашениям не применяются эмпирические критерии истинности; они обусловлены соображениями удобства, простоты, эстетического совершенства и др.

    Основателем конвенционализма принято считать А. Пуанкаре. Извлекая урок из опыта применения аксиоматического метода кряду математических дисциплин (в первую очередь — развития неевклидовых геометрий), он сделал вывод о том, что аксиомы суть продукты соглашений, не имеющие опытного происхождения; выбор той или иной аксиоматической системы обусловлен соображениями удобства и продуктивности математического доказательства. Эта идея была распространена на сферу физических теорий (прежде всего на классическую механику, термодинамику, электродинамику). Заострив идею выбора оснований научных теорий в полемике с наивно-реалистическими интерпретациями научного знания, Пуанкаре дал толчок субъективистским и волюнтаристским спекуляциям вокруг методологической идеи научных конвенций как важнейшего инструмента исследовательской деятельности ученых. Сам Пуанкаре не считал научные конвенции делом субъективного произвола: если, основываясь на принятых соглашениях, ученые добиваются успеха в научных открытиях, описаниях и объяснениях, это служит доказательством верности избранного пути. Научные конвенции должны быть непротиворечивы, в некоторых фундаментальных математических теориях (напр., в арифметике) они ориентированы на самоочевидность.

    Логические позитивисты распространили идеи конвенционализма и на логику. Карнап сформулировал “принцип терпимости”, согласно которому выбор логических средств любой естественнонаучной теории не детерминирован; обязательно лишь явное указание синтаксических правил построения той или иной логической системы. Эта идея была подвергнута уточнениям и ограничениям: выбор логики не может быть абсолютно произвольным, предпочтение должно оказываться тем логическим системам, которые наиболее эффективны в той или иной области научных рассуждений. Айдукевич предложил обобщенный, или “радикальный”, вариант методологического конвенционализма. Согласно этому варианту, конвенционален выбор всей системы (включающей собственно понятийный аппарат научной теории, ее логику и математику), при помощи которой интерпретируются данные опыта и строится “картина мира”. Другую смысловую нагрузку имеет конвенционализм Поппера. Его суть в том, что конвенции охватывают некоторое множество “базисных предложений” опыта, фигурирующих как основания для опровержений эмпирических гипотез. Различные варианты конвенционализма вытекают из различий между философско-гносеологическими позициями. У Карнапа это — следствие эмпирицистской трактовки оснований научного знания и вытекающей из нее версии рациональности научного познания. Для “критического рационализма” конвенционализм — следствие решающей роли, которая отводится творческой активности исследователя, выдвигающего смелые гипотезы и не опасающегося, а приветствующего их опровержение. “Радикальный конвенционализм” — выдвижение на первый план семантических правил в процессах продуктивного применения языка. При всех различиях у этих вариантов есть нечто общее: признание, чтоконвенции заключаются теми учеными, которые образуют элитную группу, формируют мнения и принципы деятельности научных сообществ. Именно эти авторитеты формулируют ценности, следование которым полагается целесообразным и потому рациональным. Принятые конвенции, т. о., выступают как проекты рациональности. Теория научной рациональности помимо прочего должна выяснять, как и почему эти проекты становятся основой стиля мышления научных сообществ. Логическая корректность, практическая применимость и эффективность, фактическая адекватность при этом стоят в одном ряду с факторами социального или социально-психологического плана: наличием или отсутствием конкурирующих проектов, поддерживаемых лидерами научных школ, основателями научных направлений, глубиной и прочностью культурных и мыслительных традиций данного научного сообщества, его связями с “культурным контекстом”.

    Проблематично отношение конвенционализма к истинности научного знания. Пока научные конвенции используются в теориях, не опровергнутых на опыте, они могут рассматриваться как устойчивые (хорошо подтвержденные) гипотезы. Некоторые представители конвенционализма делают вывод, что конвенциональные элементы в науке вообще не имеют отношения к истине и ложности, а являются лишь “фикциями”, инструментами для успешных предсказаний [инструментализм). Последовательное развитие этой позиции ведет к субъективизму, отрицанию объективности научного знания, противоречит реалистической интуиции ученых. Другая трудность конвенционализма — объяснение того факта, что опровергнутые конвенции-гипотезы зачастую не отбрасываются, а модифицируются и приспосабливаются к изменяющимся условиям эмпирической критики и конкуренции с соперничающими теориями. В ответ на эту трудность Лакатос предложил свой вариант конвенционализма — методологию научно-исследовательских программ, в которой научные конвенции имеют прочное основание в виде эмпирически ориентированных правил рационального поведения ученого в исследовательской ситуации: пока эмпирическое содержание теории (научной программы) увеличивается, возможные опровержения не затрагивают ее базисных конвенций, если же приращение эмпирического содержания приостанавливается или слишком замедленно, базисное ядро может быть отвергнуто в пользу иных конвенций.

    Конвенционализм в настоящее время не является однородным направлением, но его идеи продолжают обсуждаться в различных философско-методологических концепциях, составляя их проблемную часть.

    В. Н. Пору с

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.