ВООБРАЖЕНИЕ

ВООБРАЖЕНИЕ

фантазия — способность человеческого сознания создавать образы, не имеющие непосредственных аналогов в действительности. Философия изучает творческое продуктивное В., которое, отталкиваясь от наличной вещи с ее случайными признаками и особенностями, создает «чистый» образ (Я. Кант). В этом плане В. является основой познавательной деятельности, ибо наука, философия, искусство имеют дело только с чистыми образами, предметами, законами, которых нет в природе — скорость, масса, человек вообще, идеальный герой. Любое новое знание есть продукт творческого В., поскольку новое не есть механическая сумма старых знаний, а синтез эмпирических данных, переплавленный В. мыслителя или художника. В. не только достояние искусства, хотя здесь его значимость выступает наиболее явственно, любая свободная человеческая деятельность опирается на В. Оно имеет место в любом акте восприятия, когда человек домысливает, воображает невидимые стороны воспринимаемого объекта. В каждом опыте действует В. (опыт «как если бы», мир «как если бы») — оно открывает в любой вещи или событии набор возможностей, оттенков, перспектив «иначе-видения», поэтому человеческое сознание не отражает мир, а творит его, воссоздает в идеальной целостности. В. отводится важнейшая роль в феноменологической теории интеллектуального созерцания, в теории Ж.П. Сартра о ирреализующем принципе работы сознания, в психоаналитических концепциях, исследующих связь В. с механизмами бессознательного.

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

ВООБРАЖЕНИЕ

        фантазия, психич. деятельность, состоящая в создании представлений и мысленных ситуаций, никогда в целом не воспринимавшихся человеком в действительности. В. основано на оперировании конкретными чувств. образами или наглядными моделями действительности, но при этом имеет черты опосредованного, обобщённого познания, объединяющего его с мышлением. Характерный для В. отход от реальности позволяет определить его как процесс преобразующего отражения действительности. Гл. функция В. состоит в идеальном представлении результата деятельности до того, как он будет достигнут реально, в предвосхищении того, чего ещё не существует. С этим связана способность делать открытия, находить новые пути, способы решения возникающих перед человеком задач. Догадка, интуиция, ведущие к открытию, невозможны без В.

        Различают воссоздающее и творческое В. Воссоздающее В. заключается в создании образов объектов, ранее не воспринимавшихся, в соответствии с их описанием или изображением. Творческое В. состоит в самостоят. создании новых образов, воплощаемых в оригинальные продукты науч., технич. и художеств. деятельности. Оно является одним из психологических факторов, объединяющих науку и искусство, теоретич. и эстетич. познание. Особый вид творч. В. — мечта, создание образов желаемого будущего, не воплощаемых непосредственно в те или иные продукты деятельности.

        Деятельность В. может иметь различную степень произвольности, от спонтанных детских фантазий до длительных целеустремлённых поисков изобретателя. К непроизвольной деятельности В. относят сновидения, однако они могут детерминироваться заданной в состоянии бодрствования целью; таковы известные примеры решения науч. задач во сне. Предпосылкой высокого развития В. является его воспитание начиная с детского возраста, через игры, уч. занятия, приобщение к искусству.

        Бородай Ю. М., В. и теория познания, М., 1966; Б е р-кинблит М., Петровский А., Фантазия и реальность, М., 1968; Натадзе Р. Г., В. как фактор поведения, Тб 1972; Розет И. М., Психология фантазии, Минск, 1977· Коршунова Л. С., В. и его роль в познании, М.. 1979; ? и о о IT.J, Опыт исследования творческого В., пер. с франц СПБ. 1901; В у н д т В., Фантазия, как основа искусства, Спев с нем.], СПБ — М., 1914; М с К е Наг P., Imagination and thinking. A psychological analysis, L., [1957]; OsbornA F Applied imagination; principles and procedures of creative thinking, N. Y., [1957]; B o i r e l R., Theorie generale de l'inven-hon, P., 1961; A r n h e i m R., Visual thinking, L., 1970

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

ВООБРАЖЕНИЕ

1) представление, лишенное реального предмета, или необоснованное предположение (см. также Фикция); равным, образом деятельность, порождающая такое представление или предположение. Воображение, как состояние или процесс в нервной системе человека, может оказывать на организм глубокое влияние – сделать человека больным («мнимый больной») или, наоборот, здоровым. С точки зрения психологии акты воображения относятся к области преднаходимого; 2) воображение как признак собственной переоценки и высокомерия: «воображающий о себе человек». Сила воображения – см. Фантазия.

Философский энциклопедический словарь. 2010.

ВООБРАЖЕ́НИЕ

(ф а н т а з и я, греч. φαντασία, от φαντάζομαι – воображаю) – психич. деятельность, заключающаяся в создании представлений и мысленных ситуаций, никогда в целом непосредственно не воспринимавшихся человеком в действительности. Деятельность В. основана на использовании имеющегося у человека чувственного опыта. Материалом В. служат образы памяти, а также образы наличных восприятий. Отход от действительности, характерный для В., осуществляется за счет более или менее сложного преобразования этого материала в сознании. Источником В. является материальная действительность, к-рая выступает в результате деятельности человеч. В. в преобразованном виде, приобретает в сознании человека новые формы. В., следовательно, есть не что иное, как процесс преобразующего отражения действительности. С физиологич. т. зр. В. объясняется возникновением в коре головного мозга новых сочетаний временных нервных связей, образованных под воздействием внешнего мира и отражающих действительные связи между вещами. Причиной возникновения таких новых сочетаний временных связей является выборочное оживление следов прежних раздражений, ранее не связанных между собой, под воздействием внешних раздражителей (непреднамеренное В.) или словесно сформулированной задачи (преднамеренное В.).

В. является специфически человеч. формой психич. деятельности, возникшей в процессе труда и обществ. отношений. Преобразование природы человеком требует от него предварит. представления результата своих действий. "В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении работника, т.е. идеально" (Маркс К., Капитал, т. 1, 1955, с. 185). Возникнув из потребностей практич. деятельности и развиваясь вместе с усложнением процесса труда и обществ. отношений, В. затем становится одним из осн. элементов эстетич. и теоретич. деятельности. Будучи существ. звеном целенаправленной человеч. деятельности, создающей новые продукты и преобразующей действительность, В. участвует во всех основных проявлениях сознания. Даже "в самом простом обобщении, в элементарнейшей общей идее ("стол" вообще) есть известный кусочек ф а н т а з и и" (Ленин В. И., Философские тетради, 1947, с. 308).

Различают два осн. вида В. – воссоздающее (репродуцирующее) и творческое. Воссоздающее В. заключается в создании образа объекта, ранее не воспринимавшегося, в соответствии с его описанием или условным изображением (топографич. картой, чертежом и т. п.). Более активный характер носит творческое В., к-рое заключается в самостоятельном создании новых образов, воплощаемых в оригинальные продукты творч. деятельности. Сюда относятся художественное, научное, техническое творчество как самостоятельные виды деятельности и как элементы всякого творческого труда.

Особый вид В. представляет собой мечта. Мечта – деятельность В., состоящая в создании образов желаемого будущего. Творч. характер мечты определяется ее социальной направленностью и широтой воображаемых замыслов. Специфика мечты состоит в том, что она не воплощается непосредственно в те или иные продукты. Однако идея, заключающаяся в творч. мечте, может впоследствии лечь в основу технич., науч. и обществ. преобразований. В жизни личности важная роль мечты заключается в том, что она стимулирует к деятельности, создает творческий тонус и определяет жизненные перспективы (см. о мечте у В. И. Ленина, Соч., 4 изд., т. 5, с. 476). В то же время существуют пассивные, бесплодные мечты, уводящие человека от действительности и вредно сказывающиеся на его участии в общественной жизни.

В зависимости от задачи и характера деятельности, в к-рой участвует В., используются различные способы или приемы преобразования имеющихся у человека представлений и восприятий в новые образы. Механизм всех этих преобразований сводится к анализу и синтезу чувств. впечатлений, но конкретные формы деятельности В., направляемой потребностями и целью субъекта, имеют в каждом отдельном случае свою специфику. В более простых случаях процесс В. состоит в преувеличении или преуменьшении отд. сторон действительности, комбинировании разнородных элементов. В сложных случаях творч. В. требуются широкие мысленные сопоставления и обобщения, идущие по линии поисков конкретных фактов, черт, ситуаций, отражающих общие идеи и закономерности, к-рые нужно выразить или открыть (напр., показ типического через индивидуальное в художеств. творчестве; моделирование эксперимента для науч. исследования; открытие нового технич. принципа или физич. закона посредством наблюдения конкретных явлений).

В. развивается в процессе деятельности под влиянием обществ. потребностей и организации творч. труда. Предпосылкой высокого развития В. у взрослого человека является воспитание В. начиная с детского возраста через игры, учебные занятия и др. виды творч. деятельности. Формирование В. в деятельности неразрывно связано с приобретением знаний. Идейное содержание знаний и убеждений личности является мощным стимулом развития В.

Лит.: Ананьев Б. Г., Проблема представления в советской психологической науке, "Философские записки", М., 1950, т. 5, с. 59–98; Вундт В., Фантазия как основа искусства, пер. с нем., СПБ–М., 1914; Выготский Л. С., Воображение и творчество в детском возрасте. Психологический очерк, М.–Л., 1930; Зальцман Б. Н., Фантазiя та ïï роль в дiяльностi людини, Kиïв, 1958; Леонтьев А. Н., Психологические основы дошкольной игры, "Сов. педагогика", М., 1944, No 8–9; Психология рисунка и живописи. Вопросы психологического исследования формирования образа, М., 1954; Психологические исследования представлений и воображения, "Изв. Акад. пед. наук РСФСР", 1956, вып. 76; Ρибо Т., Опыт исследования творческого воображения, пер. с франц., СПБ, 1901; Самарин Ю. Α., Воспитание воображения школьника, Л., 1947; Сумбаев И. С., Научное творчество, Иркутск, 1957; Τеплов Б. М., Психология музыкальных способностей, М.–Л., 1947; Φерстер Η. П., Творческая фантазия, М., 1924; Якобсон П. М., Процесс творческой работы изобретателя, М.–Л., 1934: Воirеl R., L'invention, Р., 1955; Hеnrу W. Е., The analysis of fantasy. The thematic apperception technique in the study of personality, N. Y., 1956; Heymann Κ., Phantasie, Basel – Ν. Υ., 1956; Mс Кellar Р., Imagination and thinking. A psychological analysis,L.,1957; Meyerson J., Les images.в кн.: Nouveau traité de psychologie par Dumas, t. 2, P., 1932; Оsbоrn A. F., Applied imagination; principles and procedures of creative thinking, N. Y., 1957; Sartre J. P., L'imaginaire. Psychologie phenomenologique de l'imagination, 17 éd., P., 1948.

Л. Гурова. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

ВООБРАЖЕНИЕ

    ВООБРАЖЕНИЕ — способность представления (образования, удержания и произвольного воспроизведения) образа предмета в отсутствие самого предмета, существующего либо реально, либо только в представлении.

    Понятие воображения (φαντασία) как особой ментальной способности представления впервые в греческой философии вводится Платоном. Воображение описывается в “Филебе” (38 а—40е; без употребления самого термина) как связанная с памятью способность создания душой “живописных” образов или изображений содержания как отделенного от ощущений мнения, так и того, что выражается в речи (самый термин впервые используется в “Государстве” 382 е; ср. “Теэтет” 152 с, 161 е). Подобная способность души оказывается способностью творческой, благодаря которой душа в состоянии изображать или “рисовать” образы вещей, не только копируя, но и произвольно внося разнообразные изменения. Поскольку для Платона образы, т. е. вещи и их изображения, суть лишь слабые преходящие отпечатки сущего, прообразов-эйдосов, или идей, то и способность воображения, как создающая образы, неизбежно должна вносить некоторое искажение в представляемое ею, т. е. быть причастна не-сущему и иррациональному. Воображение, кроме того, является посредником между чувственным восприятием и мнением как завершающим дискурсивное мышление (в “Софисте” 263 d —264 b Платон описывает воображение как смешение чувственного ощущения и мнения), одновременно и разделяя и соединяя, подобно мосту, чувственное и умопостигаемое. С первым воображение роднит способность создавать наглядные образы, со вторым—то, что эти образы всегда уже как-то истолкованы, относятся не только к прошедшему и настоящему, но и проецируются в будущее. У Платона намечается, т. о., иерархия познавательных способностей, подробно разработанная позднейшими платониками (напр., Боэцием в “Утешении философией”): чувственное восприятие (αϊσΰησις, sensus), воображение (φαντασία, imaginatio), дискурсивно-логическое мышление (διάνοια, ratio), “собирающее” истинный смысл посредством ряда утверждений и доказательств, всегда потому предполагающее рассуждение и речь-логос, и, наконец, разум (νους, intelligentia) как способность мгновенного усматривания и понимания истины в ее полноте.

    Развернутую и разработанную теорию воображения впервые дает Аристотель в сочинении “О душе” (III 3, 427 b 14 ел.). Известен целый ряд различных толкований аристотелевского понятия воображения. Основные черты воображения, которые можно выделить, суть следующие: воображение есть устойчивое состояние или свойство (^ξις) ума порождать образы (φαντάσματα), отличные как от образов чувственного восприятия, так и от предметов чистого мышления. Устойчивое это состояние есть некоторая деятельность, заключающаяся в движении, следующем за деятельностью чувственного восприятия (О душе III 3, 429а 1—2; ср. Met. V 20,1022b4—5). В отличие от доставляемых чувственным восприятием ощущений, которые всегда истинны, представления по большей части ложны. Воображение при этом является промежуточным между чувственным восприятием и рациональным дискурсивным мышлением, ибо, с одной стороны, не может действовать вне и помимо тела (поэтому воображение есть у большинства животных). С другой стороны, предположение и сочетание суждений (ϋπόληψις) и даже само дискурсивное мышление не обходятся без воображения, которое доставляет необходимый материал мышлению, причем воображение уже неявно предполагает не просто представление свойств предмета (ϊδια), но и некоторое о нем суждение. Античные теории воображения не делают явного различия между тем, что позже Кант называл продуктивным и репродуктивным воображением, т. е. воображением, способным произвольно создавать свои образы, и воображением, лишь более или менее точно копирующим и воспроизводящим образы, исходящие от иных познавательных способностей, чувственного восприятия или мышления. Понятие продуктивного воображения впервые появляется у Филострата как способность создания образов подлинной реальности в противоположность несовершенному подражанию в телесных вещах. Аристотелевское описание воображения позволяет, впрочем, понимать его и как репродуктивное, и как продуктивное, коль скоро воображение—единственная способность, которая может представлять образы в соответствии с нашим желанием и произволом. Наконец, воображение связано с движением, возникающим, из деятельности чувственного восприятия. Т. о., можно указать на следующие черты воображения, сходным образом представленные у Платона и Аристотеля: воображение занимает промежуточное положение между чувственным восприятием и мышлением; обладает уникальным свойством действовать произвольно, повинуясь одному только (возможно, немотивированному) желанию; есть способность наглядного представления как телесных, так и идеальных объектов; к воображению всегда примешано иррациональное и искажающее и потому ложное; наконец, воображение может наглядно представлять движение.

    Во многом под влиянием стоиков φαντασία начинает пониматься как творческое продуктивное воображение. Согласно Сексту Эмпирику, люди отличаются от животных не тем, что обладают воображением—ибо им наделены также и животные,—но тем, что специфически человеческое воображение позволяет совершать разнообразные переходы, изменения и сочетания в самом же воображении. В эллинистической и позднеантичной философии воображение понимается гл. о. в платоновско-стоическом смысле, в частности, Лонгином, Квинтилианом, Филоном, Максимом Тирским, Халкидием, св. Василием Великим и другими мыслителями.

    Существенное уточнение и дальнейшую разработку концепция воображения получает у позднейших неоплатоников, в частности у Плотина, Порфирия, Сириана и Прокла. Вслед за Платоном и Аристотелем Плотин понимает воображение как промежуточную способность души образовывать психические образы (непосредственно связанную со способностью удержания этих образов, памятью), выступающие посредниками между чувственными данными и идеальными объектами. Воображение, однако, отлично как от чувственного восприятия, так и от мышления, поскольку, с одной стороны, собирает данные чувственного восприятия воедино, а с другой — отражает акты мышления ума (νόημα), представленные в дискурсивном мышлении. Воображение удерживает, т. о., свою двойственность, поскольку, с одной стороны, сродно телесному и причастно небытию, в нем присутствует нечто темное и иррациональное, ибо воображение представляет образы телесного наглядно как делимые в самом же воображении, т. е. как имеющие части, а кроме того, воображение способно произвольно создавать свои образы невиденного (кентавра или химеры), менять и искажать их, относя ко всецело вымышленному. С другой же стороны, образы воображения, в отличие от физических, точны и способны являть не только телесные предметы, но и невидимое, вечные и неизменные идеальные объекты и их свойства (ср. Энн. 1.8.14—15; III. 6.15; IV. 6.3: Прокл. Комм. к Евклиду 51-56,78—79, KOMM. к “Тим.” Ill 235, III 286-287; Порфирий. Сент. 8,16, 37,43, 47—48, 54—55; Сириан. Комм. к “Мет.” 98 ел.).

    Между тем Плотин придает воображению и некоторые черты, лишь только намеченные у Платона и Аристотеля, которые оказываются важнейшими при дальнейшей разработке понятия воображения у неоплатоников. Во-первых, Плотин различает две способности воображения— высшую, синтезирующую и воспроизводящую данные чувственного восприятия, относимую к высшей, не связанной с телом, душе, а также низшую способность воображения, неопределенную и нерасчлененную, относимую к воплощенной в теле душе (Энн. IV. 3.31: ср. III. 6.4.). Обычно, впрочем, оба типа воображения неразличимы, поскольку в обычном состоянии высшее воображение преобладает и как бы вбирает в себя низшее, подобно малому пламени, становящемуся невидимым в большом огне; когда же душа пребывает в возмущении и страстном состоянии, низшее воображение заслоняет своими образами высшее, делая его неразличимым. Во-вторых, Плотин указывает на примечательный параллелизм между воображением и особой нефизической, т. н. интеллигибельной, или геометрической, материей, присущей только геометрическим объектам (ύλη νοητή, впервые введенной Аристотелем в “Метафизике” VII 10—11 b VIII 6: ср. Энн. II. 4.1—5). Поскольку воображение представляет свои образы как протяженные, оно может быть уподоблено некоему протяжению, впрочем нефизическому, в котором могут воплощаться геометрические фигуры, имеющие у Платона статус промежуточных между физическими вещами и их идеальными прообразами-эйдосами. Воображение в таком случае и оказывается тем особым мнимым протяжением — интеллигибельной материей, той стихией, в которой геометрические объекты наличны как протяженные, как воображаемо-наглядно представимые и как вычерчиваемые самим же воображением как подобия идеальных прообразов, которые сами не наглядны и невообразимы, но только мыслимы (так, эйдос круга не кругл, тогда как круг в воображении—действительно кругл, в отличие от любого его физического подобия, всегда неизбежно искаженного). Как показывает Прокл, геометрические объекты воссоздаются и представляются из своих идеальных прообразов в воображении (подобно тому, как слова являются продуктом рассудка и воображения, φαντασία λεκτική или σημαντική). Геометрические предметы выстраиваются при этом кинематически, т. е. как бы вычерчиваются посредством движения другого геометрического объекта меньшей размерности. Т. о., самая геометрия как наука оказывается не только основанной на разуме, но также и коренящейся в воображении.

    Через Августина и Боэция понятие воображения (imaginatio) как отдельной познавательной способности переходит в средневековую схоластику, где воображению уделяется особое внимание (в частности, у Фомы Аквинского и Данте) как одной из ведущих познавательных способностей человеческой души.

    В философии Нового временя понятие воображения играет заметную роль. Наряду с разумом, памятью и чувствами воображение является одной из функций “познавательной силы” или способности души для Декарта. В частности, воображение есть “известное применение познавательной способности (т. е. разума) к телу, которую перед ней внутренне присутствует” (Med. VI, AT W 71—72). Трудность в понимании роли воображения в процессе познания и в общей структуре познавательных способностей состоит для Декарта в том, что воображение прежде всего воспроизводит и собирает в одно целое образы чувственного, т. е. телесного, и затем уже передает их для дальнейшего истолкования разуму, образы, или “идеи”, которого нематериальны. Поскольку Декарт принимает две взаимодополнительные конечные субстанции — материальное протяжение и мышление — воображение оказывается отнесенным к телесному как протяженному, но к телесному должны быть отнесены и представимые в воображении геометрические фигуры, поскольку они протяженны. Однако способ, каким протяженные образы воображения представляются как непротяженные нематериальные “идеи” разума, остается для Декарта столь же непроясненным, сколь и взаимодействие тела и души или тайна воплощения души в теле.

    Ключевой фигурой для понимания понятия воображения в новой философии является Кант. В учении Канта о способности воображения (Einbildungskraft) следует подчеркнуть две важнейшие черты, во многом определяющие трактовку воображения в последующей философской традиции. Во-первых, Кант проводит различие между репродуктивным (воссоздающим) и продуктивным (творческим) воображением. Подобное различение можно найти еще у Хр. Вольфа, который принимает воображение как способность души порождать образ вещи в отсутствие самой вещи, а также воссоздавать образ вещи как целой, дополняя чувственное восприятие, никогда не завершенное (позже Гегель в “Эстетике” делает попытку провести различие между пассивным воображением и творческой фантазией). От воссоздающего, или воспроизводящего, репродуктивного воображения отлична у Вольфа продуктивная способность, facilitas fingendi, позволяющая творить никогда не виданные образы посредством разделения и сочетания образов уже известных (Psychoiogia empirica, par. 117). Во-вторых, Кант трактует воображение как промежуточную способность между чувственностью и рассудком. До Канта подобное истолкование воображения как посредующей познавательной способности души, имеющей черты общности как с чувственностью, так и с рассудком, можно найти у Лейбница, в чем последний в сущности следует Аристотелю и неоплатоникам. Продуктивное, чистое, или трансцендентальное, воображение определяется Кантом как “способность представлять предмет также и без его присутствия в созерцании” (Критика чистого разума, D 151; Соч., т. 3, с. 204). Продуктивное воображение определяет и синтезирует или связывает воедино a priori многообразие чувственного созерцания (с которым воображение роднит способность наглядного представления предмета) согласно единству чистой апперцепции (т. е. неэмпирического представления “я мыслю”, сопровождающего всякий акт мышления) в соответствии с категориями рассудка, способного мыслить многообразие чувственного опыта в единстве (с рассудком воображение роднит спонтанность, т. е, самодеятельность: ср. Критика чистого разума, А 124). Продуктивное воображение есть поэтому “способность a priori определять чувственность, и его синтез созерцаний сообразно категориям должен быть трансцендентальным синтезом способности воображения” (Соч., т. 3, с. 205). Репродуктивное воображение, напротив, подчинено только эмпирическим законам ассоциации и потому не способствует возможности познания a priori (Критика чистого разума, В 152; Соч., т. 3, с. 205). Продуктом чистого воображения является трансцендентальная схема, однородная, с одной стороны, с категориями рассудка, а с другой — с явлениями, чувственно постигаемыми в формах пространственно-временных определений; схема сама как бы посредует между образом и понятием, являясь “представлением об общем способе, каким воображение доставляет понятию образ” (Критика чистого разума, А 140; Соч., т. 3, с. 223). Т. о., творческое воображение является важнейшей предпосылкой возможности познания, одновременно соединяя и разделяя чувственность и рассудок.

    Воображение как творческая способность играет центральную роль у Фихте и Шеллинга, а также в философии романтизма. Так, у Фихте в раннем изложении “Наукоучения” (1794) вся действительность полагается для рассудка посредством творческого воображения через противопоставление и взаимоограничение “Я” и “не-Я”. Развивая мысль Фихте, Новалис утверждает, что творческое воображение является источником действительности и в конечном счете самой действительностью. Для Шеллинга продуктивное воображение выступает как посредник между сферой теоретического и практического. В философии тождества Шеллинга “воображение природы” есть организм, в котором находят свое наиболее полное воплощение реальное, идеальное и их тождество. При этом реальное (мир природы) образуемо посредством воображения (Einbildung) бесконечного в конечное; идеальное (мир духа), напротив, воображением конечного в бесконечное. Воображение, т. о., понимается как ничем внутренне не связанное и не ограниченное, как конститутивное для самого бытия. Кант, впрочем, отвергает подобное истолкование понятия воображения, ибо воображению нет места в практической философии, в области моральных принципов и поступков, где, по мысли Канта, только и возможна человеческая свобода.

    Творческое воображение оказывается определяющим для эстетики и искусства Нового времени. Так, Ф. Бэкон полагает воображение основой поэзии (De augm. scient.). Кант определяет воображение в “Критике способности суждения” как способность представления эстетических идей, причем решающее для эстетического опыта суждение вкуса основывается на выражаемой в чувстве удовольствия свободной игре воображения и рассудка. Для Шеллинга мир есть совершенное и прекрасное творенье Божье и потому действительность есть абсолютное произведение искусства (как и для Новалиса), в которое множественность привносится “божественным воображением”. Создавая свое произведение, художник уподобляется Творцу, однако не посредством разума, но прежде всего посредством воображения. Воображение в таком случае должно быть решительно неограниченным (т. е. бесконечным, способным воображать самое себя бесконечным), являющим безграничную свободу. Свобода тогда может и должна пониматься как свобода творчества творческого же воображения, что и подчеркивается в романтизме. В частности, с понятием творческого воображения оказывается тесно связанным понятие гения (у Шиллера, Ф. Шлегеля, а также В. фон Гумбольдта и Шеллинга) как человека с особо развитым воображением, художника и в особенности поэта, не описывающего (и, т. о., ни в коем случае не подражающего), но предписывающего законы прекрасному и действительному, по сути творящего их. В современном искусстве античное понятие свободы, понятой как непреложность и обязательность красоты, правды и добра, зачастую подменяется произвольностью, проявляющейся в произведениях иллюзорно свободного, ничем не ограниченного творческого воображения. После Канта понимание воображения как посредующего между чувственностью и рассудком, как связанного с материалом чувственности, способное, впрочем, этот материал по-иному организовывать, становится общим местом в психологии и антропологии. Однако во 2-й пол. 19 в. психология во многом отказывается от рассмотрения традиционных способностей души, предлагая совершенно иные истолкования феноменов, прежде связываемых с воображением (сны, мечты, сумасшествие; на связь последнего с воображением указывает Дильтей). Для подобных истолкований воображение уже не играет существенной роли (как, напр., в психоанализе Фрейда).

    Понятие воображения существенно для теории познания, развиваемой в рамках современной аналитической философии. Крайнюю точку зрения на воображение высказал Г. Райл, согласно которому воображение как единая и отдельная познавательная способность есть только фикция, к воображению же обыкновенно относят разнообразные и зачастую разнородные ментальные процессы, связанные с представлением, воплощением характера, лицедейством, притворством и т. д. Весьма оживленно обсуждается вопрос о роли образов воображения как наглядных представлений в познании: Согласно одной точке зрения, содержание подобных образов может быть адекватно представлено и описано синтаксически, а посему указанные образы не имеют решающего значения для мышления. Согласно же противоположной точке зрения (picture theory of imagery), воображаемое невозможно свести к описанию в общих терминах, поскольку в содержании воображаемого неизбежно присутствует пространственная компонента, т. е. наглядно представляемое содержание, обладающее автономностью. “Критика чистого воображения”, выяснение его природы и предмета (в онтологии), а также содержания и границ в отношении к различным познавательным способностям (в гносеологии) по-прежнему остается важной задачей философии.

    Лит.: Plotinus. Plotini opera, ed. P. Henry and H. Schwyzer, Vol. I—III. xf, 1964—1982: Proclus. In primum Euclidis elementorum librum commentaria. Rec. G. Frielein. Lpz., 1873; In Platonis Timaeum conunentaria, Vol. I—III, Ed. E. Diehl. Lpz., 1903-1906; Porphyry. Sententiae ad intelligibilia ducentes. Ed. E. Lamberz. Lpz., 1975; Syrianus. In Metaphysica conunentaria. Ed. G. Kroll. B., 1902; Бородин Ю. М. Воображение и теория познания. М., 1966; Шичалич Ю. А. Историческая преамбула,—В кн.: Прокл. Комментарий к первой книге “Начал” Евклида. Введение. М., 1994; Sartre J.-P. L'Imaginaire. P., 1940; Нотам К. Zum Begriff Einbildungskraft nach Kant.—“Archiv iür Begriffsgeschichte”, 14 (1970), 266—302; Blumenthat H. J. Plotinus' Psychology. His Doctrines of the Embodied Soul. The Hague, 1971; Hannay A. Mental Images: A Debate. L., 1971; Witson G. Phantasia in Classical Thought. Galway, 1988; Wsdin М. Mind and Imagination in Aristotle. New Haven—L., 1988; White A. R. The Language of Imagination. Oxf, 1990; Туе Af. The Imagery Debate. Cambr. (Mass.), 1992: Nikulin D. Metaphysik und Ethik. Theoretische und praktische Philosophie in Antike und Neuzeit. Münch., 1996.

    Д. В. Никулин

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.