САНТАЯНА

САНТАЯНА

(Santayana) Джордж (1863—1952) — амер. философ, писатель, поэт, эссеист, автор около тридцати произведений по эстетике, религии, онтологии, гносеологии, социальной философии. По происхождению испанец. В 1871 переехал в США, учился в Германии, окончил Гарвардский ун-т, где затем преподавал с 1889 по 1912. В том же году покинул США, жил в Англии и Франции, с 1925 — в Риме.
Творческая карьера С. началась с публикации философичных сонетов: уже в них проявился особый склад его мировосприятия — вера в естественность причин всего происходящего, эстетизм и платонизм. На всем ее протяжении его интерес был прикован к феномену человеческого воображения, проявляющегося в религии, поэзии, философии, культуре. Приняв дарвиновскую натуралистическую парадигму и сделав трудный для себя вывод о ложности религии, как и У. Джемс, он видел источник религии в природном свойстве людей поэтизировать реальность, но в отличие от него принял позицию атеизма. В своих ранних работах: «Чувство красоты» (Sense of Beauty. New York, 1896), «Люцифер, теологическая трагедия» (Lucifer. A Theological Tragedy. Chicago; New York, 1899), «Интерпретации поэзии и религии» (Interpretations of Poety and Religion. New York, 1900), «Разум в религии» (Reason in Religion. New York, 1905), «Три философских поэта — Лукреций, Данте, Гёте» (Three Philosophical Poets — Lucretius, Dante, Goethe. New York, 1910) он развивал положение о том, что эмпирическая несостоятельность религии не умаляет ее первостепенной значимости для человека: став поэзией и воплотившись в искусстве, христианская доктрина оплодотворила культуру и мораль.
В пятитомной «Жизни разума» (The Life of Reason. New York, 1905—1906) С. с помощью эволюционного натурализма и прагматизма обосновывал идею о том, что все формы культуры — продукты порождающей силы поэтического воображения, а не гносеологической способности отражения реальности. Типы человеческого опыта — здравый смысл, социальные воззрения, религия, искусство и наука — различаются между собой характером доминирующего импульса. В науке доминирует практический импульс, хотя ученый — это тот же религиозный поэт, поднявшийся до высших уровней символизации. Философия тоже сродни искусству: она нужна человеку не для теоретического объяснения мира, а для рефлексивного выбора морально-эстетической позиции по отношению к нему.
В 1920 С. принял участие в сб. «Очерки критического реализма» (Essays in Critical Realism. New York, 1920), в котором в противовес эпистемологическому монизму неореалистов он обосновывал эпистемологический дуализм, т.е. наличие в субъект-объектном отношении посредника — идеальных сущностей. Последнее исключает возможность логического доказательства реализма: гарантом является только природная «животная вера». Тема «природа — человек — сознание — идеальное» получила дальнейшее развитие в кн. «Скептицизм и животная вера», в ней же была определена стратегия на сочетание натурализма и платонизма, которую С. реализовал в четырех томах «Царств бытия» (The Realms of Being. Vol. 1—4. New York, 1927—1940). Четыре «царства» являются не онтологическим аналогом реальности, а различениями аспектов опыта человека — материального, психологического, идеального. «Царство сущности» — это любое идеальное содержание сознания — числа, драматургия Шекспира и т.д., а также чистые возможности, напр. ненаписанные симфонии. «Царство материи» — это наше тело, физические вещи. «Царство истины» — это сегмент идеального «царства сущности», которому удалось реализовать себя в сфере материального существования. «Царство духа» — это ментальные состояния, проявляющиеся в «моральном Я» и познании, выступающие посредником между «царством сущности» и «царством материи». Генетически первичным является «царство материи», однако материя не есть монистический принцип бытия: «царства» нередуцируемы и обладают автономными статусами реальности. Сущности, напр., имеют бытие, но не имеют существования: они сродни платоновским «формам» — универсальны, индивидуальны, само-тождественны, бесконечны, вечны и неизменны. Попадая в фокус интуиции человека, они проецируются на текучую материю, придавая ей содержательность. Поэтому о материи мы знать ничего не можем: о ней намекает только наша животная вера. В сфере сущностей наука и бред параноика равноценны, но в сфере практики наука приобретает характер рационального знания, когда ее теории оказываются прагматически удобными. При ложной интерпретации природы ее «удары» побуждают изобретать новые теории.
В «Диалогах в преддверии ада» (Dialogues in Limbo. New York, 1928) С. развивал свою давнюю мысль об участии чувств, разума, науки, морали и религии в мифотворчестве. Чтобы остаться здравым, следует отказаться от идеи открыть «одну-единственную истину» и принять поэтические виды творчества, где нет познавательных претензий, а мифологическая форма не скрыта от глаз. Поскольку у человека 20 в. воображение от религии перекочевало к науке, религиозную миссию должна взять на себя философия, способная учить искусству достижения гармонии с миром. Такой интеллектуальной «нецерковной религией» С. считал свою собственную философию. В 1951 вышел последний труд С. «Господство и власть» (Dominations and Powers: Reflections on Liberty, Society, and Government. New York, 1951), который, как гласит подзаголовок, содержит «размышления о свободе, обществе и правлении». Сопоставление современных социальных и политических устройств привело С. к выводу, что наилучшей формой правления была бы «тирания духовной элиты», которая установила бы в глобальном масштабе «рациональный порядок».
Интерпретаторы видят в философии С. попытку соединить платонизм с натурализмом, воссоединить романтическую и рационалистическую традиции. Раньше его упрекали за неприязнь к современному позитивистскому духу эпохи, теперь заговорили о нем как постмодернисте, одним из первых отметившем вхождение зап. культуры в «пострациональную», «пострелигиозную», «постморальную» стадии. С. не создал «школы», однако благодаря его афористичному литературному стилю, остроумию и иронии он остается широко читаемым автором.

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

САНТАЯНА

        (Santayana) Джордж (16.12.1863, Мадрид,—26.9.1952, Рим), амер. философидеалист, писатель. По происхождению испанец. В 1872—1912 жил в США. Будучи одним из гл. представителей критич. реализма, С. интерпретировал его в духе платонизма. С позиций критич. реализма С. разделяет бытие на две сферы — феномены сознания и материальные объекты. Свидетельством существования внеш. мира, по мысли С., служит убеждение в его объективной реальности, т. н. животная вера. Вместе с тем абсолютно достоверными С. считает только «данные опыта», феномены сознания. По мысли С., придерживающегося позиции скептицизма, знание внеш. мира всегда субъективно истолковано и символично, а единств. формой миропонимания является миф.

        В соч. «Царства бытия» («Realms of being», v. l—4, 1927—40), претендуя на сочетание реализма с идеализмом, С. создаёт систему бытия, заключающую в себе четыре сферы — независимые и не связанные между собой «реальности»: «царство сущности», «царство материи», «царство истины» и «царство духа». Центр. пункт системы С.— концепция идеальных сущностей, развиваемая в русле идей Гуссерля и Уайтхеда. Сущности, придающие качеств. определённость бытию,— это всевозможные идеальные качества, духовные образования. Материя в системе С. выступает как нечто иллюзорное, как бессодержательное и бескачественное начало. В своём этич. учении С. разрабатывал концепцию «эстетич. морали». Для социальных воззрений С. характерно растворение обществ. явлений в природных, биологизм, сочетающийся с «морально-эстетич.» подходом к явлениям социальной жизни. В политич. жизни был противником демократии, сторонником господства «элиты».

        The works of G. Santayana, v. 1 — 15, N. Y., 1936—40; Persons and places, v. 1—3, N. Y., 1944 — 53.

        Юлина H. С., Философия Дж. С. и амер. «реализм», в сб.: Совр. объективный идеализм, М., 1963; Eндовицкий В. Д., Критика философии амер. критич. реализма, М., 1968; Богомолов А. С., Бурж. философия США XX в., М., 1974, гл. 6; Луканов Д. М., Дж. С. и экзистенциализм, «ВФ», 1981, № 7; The philosophy of G. Santayana, ed. by P. A. Schupp, Eyanston — du., 1940; Butler R., The mind of Santayana, Chi., 1955; Munson T. N., The essential wisdom of G. Santayana, N. Y.— L., 1962; Sprigge T. L. S., Santayana. An examination of his philosophy, L.— Boston, [1974].

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

САНТАЯНА

(Santayana)

Джордж (род. 16 дек. 1863, Мадрид – ум. 26 сент. 1952, Рим) – амер. философ-писатель, профессор Гарвардского ун-та США (1907 – 1912), а затем – частный педагог и писатель. Его философия, обращающаяся к эстетическим проблемам и примыкающая к философии У. Джемса и Джосайи Ройса, колеблется между механистическим и идеалистическим (платонизирующим) мировоззрением. «Ценность мышления идеальна, не каузальна, т.е. она является не инструментом действия, а опытом, превращающимся, образно говоря, в арену». Создал учение о -«царстве бытия», в центр которого поместил концепцию «идеальных сущностей». Осн. произв.: «The life of reason», 5 vol., 1905-1912; «Platonism and spiritual life», 1927; «The realm of essence», 1929; «The realm of matter», 1930; «The realm of truth», 1938; «The realm of spirit», 1940; «The realm of being», 1945; «Atoms of thought», 1950; «Dominations and powers», 1951. Обе книги воспоминаний – «The background of my life» и «The middle span» (1945) – появились в 1950. Популярен его роман «The last puritan» (1939), в котором он описывает невозможность буржуазного развития после первой мировой войны.

Философский энциклопедический словарь. 2010.

САНТАЯНА

(Santayana), Джордж (16 дек. 1863 – 12 сент. 1952) – бурж. философ-идеалист, представитель критического реализма, создатель метафизич. системы, автор многочисленных работ по эстетике, культуре и лит-ре; блестящий стилист. Испанец по происхождению, С. долгое время прожил в США (1872–1912) и был признан классиком амер. философии. Испытав воздействие абс. идеализма Ройса и прагматизма Джемса, С. в дальнейшем проводит иррационалистич. линию философии жизни. Осн. задача философии, согласно С., состоит не в объяснении мира, а в выработке "моральной позиции" по отношению к нему. Соответственно, философия – это "...дисциплина ума и сердца, нецерковная религия" ("The realm of spirit", Ν. Υ., 1940, p. 273).

С. явился одним из первых критиков массовой культуры. "Бунт животности" и "победу варварства" он связывает не только с извращенными формами капиталистической индустриализации, но и с социальной активизацией масс. Философия С. выразила протест против "материализма" буржуазной, в особенности американской, практики и ее враждебности духовной культуре, против подавления индивида обществом, иррациональности исторического развития и т.д. В ранней работе "Чувство красоты" ("The sense of beauty", N. Y. – [a. о.], 1896) С. сделал вывод, превратившийся в дальнейшем в гл. кредо его моральной и социальной философии, что наиболее интеллектуальное отношение к совр. миру – эстетическое и что уровень развития народов должен определяться не производством материальных благ, а количеством энергии, посвящаемой "...украшению жизни и культуре воображения" (указ. соч., р. 27). В дальнейшем (см. "Интерпретация поэзии и религии"– "Interpretations of poetry and religion", Ν. Υ., 1900; "Три философских поэта – Лукреций, Данте и Гёте" – "Three philosophical poets: Lucretius, Dante, and Goethe", Camb., 1910, и др.) тенденция С. рассматривать поэзию, религию, искусство как высшие формы человеч. деятельности выливается в противопоставление их науке как неподлинному видению мира, или чисто технич. системе символов, имеющей лишь операциональное значение. С. отрицал "эмпирическую истинность" традиц. религии и считал ее "разновидностью поэзии"; он пытался создать новую "интеллектуальную религию", приспособленную для "скептического ума" человека 20 в. Последнюю он мыслил как филос. симбиоз морали, религии и поэзии.

В пятитомной "Жизни разума" ("The life of reason", Ν. Υ., 1905–06, переизд. N. Y., 1962), задуманной по примеру "Феноменологии духа" Гегеля, С. анализирует обыденное сознание, науку, общество, искусство и религию с т. зр. "моральных благ", достигнутых человеком в его попытке гармонизировать свои "животные импульсы" и установить равновесие со средой. Биологически и прагматически понимаемую практич. деятельность человека он противопоставляет "чуждой утилитаризму" духовной деятельности как идеалу человеч. самовыражения.

Характерное для критич. реализма различение непосредственно данных элементов опыта и внешних объектов в философии С. выступает в форме резкого противопоставления сущности и существования (т.е. идеальных и физич. объектов). Не отрицая существования внешнего мира, убеждение в объективной реальности к-рого он основывает на "животной вере", С. тем не менее считает, что только о "данных опыта" можно утверждать с абс. уверенностью. Т.о., проблема познания ставится как проблема трансцендентной связи сущности и существования. А так как, согласно С., "являясь частью этой реальности, мы не можем – телом или сознанием – быть или становиться какой-либо другой ее частью" ("Apologia pro mente suo", см. всб.: "The philosophy of G. Santayana", Evanston – Chic, 1940, p. 518), он делает вывод, что знание внешнего мира всегда субъективно истолковано и символично. Истина трактуется С. в духе прагматизма и бихевиоризма как биология, приспособление к среде. Роль внешнего мира сводится у него к "удару", к-рый вызывает "взрыв фантазии" и побуждает видеть в сущностях, данных нам в интуиции, "...знаки для среды, в которой они движутся, изменяя ее и испытывая ее влияние" ("The realm of essence", N. Y., [1927], p. VII). Символизм у С. перерастает в мифологизм. Он объединяет категорией символа явления самого различного порядка, объявляя его единств. средством восприятия действительности, а миф – единств. формой миропонимания. Осн. моральный вывод гносеологич. изысканий С. сводится к умению пользоваться практич. стороной мифов и наслаждаться их красочной игрой.

В 20–30-е годы С. строит плюралистич. систему бытия в 4-томном соч. "Царства бытия" ("The realms of being"). Бытие заключает в себе четыре сферы: "Царство сущности" ("The realm of essence", N. Y., 1927), "Царство материи" ("The realm of matter", L., 1930), "Царство истины" ("The realm of truth", L., 1937) и "Царство духа" ("The realm of spirit", N. Y., 1940). Называя эти "царства" "аспектами морального опыта", он фактически толкует их как онтологич. реальности. Основополагающей реальностью этой филос. системы является "царство сущности", в понимании к-рой С. близок Гуссерлю, Уайтхеду, реалистам и др. совр. философам платоновской традиции. Это царство – "бесконечный каталог" всех действительных, а также возможных качеств и определений, все то, "...чем бытие когда-либо может стать или что оно может содержать в себе" ("The realm of essence", p. 22). "Непространственное", "вневременное", "несубстанциальное" бытие сущностей С. считает "высшим бытием" и даже "...единственно необходимой формой реальности" (там же, р. 14). Материя является, по определению С., "...единственной субстанцией, силой и стимулом во вселенной" ("Apologia pro mente suo", p. 509), порождающей все многообразие внешнего предметного мира. Однако, хотя С. объявляет себя материалистом, материя выступает в его системе только как одна из реальностей наряду с другими, несубстанциальными, от к-рых зависят все качеств. и онтологич. характеристики материи. Без них материя невыразима и непознаваема. Формы, организующие существование и придающие ему упорядоченность, закономерность и качеств. определенность, С. помещает в "Царство истины", представляющее собой "сегмент Царства сущности" – своего рода телеологич. основу всего проявившегося земного бытия. "Царство духа" описывается С. как сфера некоего космич. "горения", одушевляющего все живое, определяющего деятельность человеч. психики и, главное, делающего возможным интуицию сущностей. Посредством интуиции сущность связывается с существованием, с ее помощью человек освобождается от "плоти", "мира" и "дьявола" (познания) и достигает высшего морального блага, эстетич. гармонии и счастья.

Социально-политич. завершением соч. "Царства бытия" является последняя работа С. "Господство и власть" ("Dominations and powers", N. Y., 1951), в основе к-рой лежит также платоновская схема.

С. не создал школы, но его идеи оказывают влияние на амер. мысль: к ним не перестают обращаться те мыслители, которые видят в философии средство морально-эстетической ориентации в действительности.

Соч.: Character and opinion in the United States, N. Y., 1920; Persons and places, v. [1]–3, N. Y., 1944–53; The idea of Christ in the gospels or god in man, N. Y., 1946; Transcendental absolutism, в сб.: Twentieth century philosophy, N. Y., [1947]; The letters, ed. by D. Cory, L., [1955]; Essays in literary criticism, N. Y., [1956]; System in lectures, "Review of Metaphysics", 1957, v. 10, No 4; Winds of doctrine and platonism and the spiritual life, N. Y., [1957].

Лит.: Ендовицкий В. Д., "Созерцание сущности" и "животная вера" в философии Дж. Сантаяны, "ВФ", 1964, No 11; Юлина Н. С., Философия Дж. Сантаяны и амер. "реализм", в кн.: Совр. объективный идеализм, М., 1963; Луканов Д. М., Соотношение непосредств. и опосредованного познания в гносеологии Дж. Сантаяны, "Вестн. ЛГУ. Сер. экон., филос. и права", 1965, вып. 2, No 11; Munitz Μ. Κ., The moral philosophy of Santayana, N. Y., 1939; Kinney M. С. Ε., A critique of the philosophy of G. Santayana in the light of thomistic principles, Wash., 1942; Duron J., La pensée de G. Santayana, P., [1950]; Bosco Ν., Il realismo critico di G. Santayana, Torino, 1959; Butler R., The mind of Santayana, Chi., 1955; Arnett W. E., Santayana and the sense of beauty, Bloomington, 1957; Singer I., Santayana's aesthetics, Camb., 1957; Dialogue on G. Santayana, N. Y., 1959; Kirkwood Μ. Μ., Santayana: saint of the imagination, [Toronto], 1961; Munson Τ. Ν., The essential wisdom of G. Santayana, N. Y.–L., 1962; Szmyd J., Santayany antropologia filozoficzna, в сб.: Filozofia i socjologia XX wieku, 2 wyd., Warsz., 1965.

Н. Юлина. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

САНТАЯНА

    САНТАЯНА (Santayana) Джордж (16 декабря 1863, Мадрид — 26 сентября 1952, Рим) — американский философ, писатель, поэт, эссеист. Родился в семье испанского дипломатического чиновника. С 1872 жил в США (Бостон). В 1886 закончил Гарвардский университет, два года учился в Германии, в 1889 за работу о философии Р. Лотце (его научным руководителем был Дж. Ройс) получил степень доктора философии и в том же году начал преподавать на философском факультете Гарварда, с 1907 — профессор. В 1912, получив небольшое наследство, он навсегда покинул Америку. Несколько лет провел в Англии и Франции, с 1925 до кончины жил в Риме.

    Творческая карьера Сантаяны началась с публикации философичных сонетов. Уже в них проявился особый склад его мировосприятия: вера в естественность причин всего происходящего, эстетизм и платонизм. В то время многие гарвардские философы приняли дарвиновскую натуралистическую парадигму, и самым болезненным для них был вопрос о статусе религии. Как и У. Джеймс, Сантаяна видел источник религии в природном свойстве людей поэтизировать реальность, но в отличие от него пришел к трудному для себя выводу, что в эмпирическом отношении она ложна, и принял позицию атеизма. Но эмпирическая ложность не умаляет ее первостепенной значимости. В своих ранних работах — “Чувство красоты” (Sense of Beauty. N. Y, 1896), “Люцифер, теологическая трагедия” (Lucifer. A Theological Tragedy”. Chi.—N. Y, 1899), “Интерпретация поэзии и религии” (Interpretations of Poetry and Religion. N. Y., 1900), “Разум в религии” (Reason in Religion. N. Y, 1905), “Три философских поэта — Лукреций, Данте, Гёте” (Three Philosophical Poets — Lucretius, Dante, Goethe. N. Y, 1910) — он развивал тезис, что христианская доктрина стала эффективной, лишь воплотившись в искусстве. Раздумьями о религии проникнута и его поздняя работа “Идея Христа в Евангелии” (The Idea of Christ in the Gospels. N.Y.,1946).

    Идею о том, что все формы культуры —• продукты порождающей силы поэтического воображения, а не гносеологической способности отражения реальности, Сантаяна обосновывал в “Жизни разума” (The Life of Reason, ν. 1—5. N. Y, 1905—1906) с помощью эволюционного натурализма и прагматизма. Типы человеческого опыта — здравый смысл, социальные воззрения, религиозные верования, искусство и наука — различаются между собой характером доминирующего импульса. В науке доминирует практический импульс. Однако ее источником, как и поэзии, является способность воображения: ученый — это религиозный поэт, поднявшийся до высших уровней символизации. Продукты его поэтической моши отличаются от литературных степенью практической полезности. Философия также сродни искусству: ее задача состоит не в теоретическом объяснении мира, ав том, чтобы помочь человеку рефлексивно выбрать для себя моральноэстетическую позицию по отношению к нему.

    У Сантаяны были сложные отношения с Америкой. Себя он считал “гражданином мира” и “сторонним наблюдателем”, однако писал он на английском языке и, где бы он ни жил, рефлексия о культуре и философии этой страны составляла значительную часть его творчества: “Благородная традиция в американской философии” (The Genteel Tradition in American Philosophy— Santayana G. Winds of Doctrine. N. Y, 1913; Philosophical Opinion in America. L., 1918), “Характер и мнение в Соединенных Штатах” (Character and Opinion in the United States. N. Y, 1920), “Благородная традиция в Заливе” (The Genteel Tradition in an Bae. N. Y, 1931). Поэтому вполне оправданна позиция историков, зачисляющих его в классики американской мысли.

    В 1920 Сантаяна принял участие в сборнике “Очерки критического реализма” (Essays in Critical Realism. N. Y, 1920), в котором семь преподавателей американских университетов выступили с обоснованием эпистемологического дуализма и опровержением эпистемологического монизма неореалистов. В написанном им разделе “Три доказательства реализма” он утверждал, что объяснение субъект-объектного отношения требует идеи посредника — идеальных сущностей; логическое же доказательство реализма невозможно: гарантом реализма является природная “животная вера”.

    В книге “Скептицизм и животная вера” Сантаяна определил стратегию на сочетание натурализма и платонизма, которую он реализовал в четырех томах “Царств бытия” (The Realisms f Being, ν. 1—4. N. Y, 1927—1940). Четыре “царства”— это не онтологический аналог реальности, а различения качественно разных аспектов опыта человека — материального, психологического, идеального. “Царство сущности” — это любое идеальное содержание сознания: числа, идея лунного затмения, драматургия Шекспира, а также чистые возможности, напр. ненаписанные симфонии. “Царство материи” — это наше тело, физические вещи. “Царство истины” — это сегмент идеального “царства сущности”, которому удалось реализовать себя в сфере материального существования. “Царство духа” — это ментальные состояния, проявляющиеся в чувствах людей, “моральном Я”, познании, выступая посредником между “царством сущности” и “царством материи”. Генетически первичным является “царство материи”. Однако первичность не служит основанием для признания материи монистическим принципом бытия: “царства” нередуцируемы, обладают автономными статусами реальности, имеют разные характеристики. Сущности, напр., имеют бытие, но не имеют существования. Существовать — значит обладать субстанцией, находиться в движении, иметь пространственно-временные характеристики. Это то, чем обладает материя. Как и платоновские “формы”, сущности самотождественны, индивидуальны, универсальны, бесконечны, вечны и неизменны. Часть из них, попадая в фокус интуиции человека, придает картине мира содержательное многообразие. Они принимаются за существующие в силу того, что через сознание (дух) проецируются на текучую материю. Подлинность “царства сущности” удостоверяется в непосредственной интуиции, о материи мы знать ничего не можем: она драпируется сущностями, и на ее существование намекает только наша “животная вера”. В сфере сущностей наука и бред параноика равноценны, но в сфере практики наука приобретает характер рационального знания, когда ее теории оказываются прагматически удобными. При ложной интерпретации импульсов природы их “удары” побуждают изобретать новые теории.

    В “Диалогах в преддверии ада” Сантаяна развивал свою давнюю мысль: жизнь, которую ведет человечество, “есть одновременно квинтэссенция и сумма безумия” (Dialogues in limbo. N. Y, 1928, p. 37). Чувство, разум, наука, мораль и религия вносят свои лепты в мифотворчество. Чтобы остаться здравым, следует отказаться от идеи открыть “одну-единственную истину” и принять безумие за “нормальное безумие”. Лучшие средства, освобождающие из плена субъективности, не наука, а поэзия, искусство, религия, где нет познавательных претензий и мифологическая форма не скрыта от глаз. Однако у скептичного человека 20 в. традиционная религия уже не способствует рождению шедевров искусства, его воображение перекочевало в науку, которая суживает его потенциал. Нужна новая, интеллектуальная религия, и ее миссию должна взять на себя философия, но только такая, которая в состоянии выполнить прежде всего моральные и эстетические функции и способна учить искусство достижению гармонии с миром. Такой интеллектуальной “нецерковной религией” Сантаяна считал собственную философию.

    В 1951 вышел последний труд Сантаяны “Господство и власть”, который, как об этом гласит подзаголовок, содержит “размышления о свободе, обществе и правлении” (Dominations and Powers: Reflections on Liberty, Society and Government. N. Y, 1951 ). Сопоставления современных социальных и политических устройств привели его к выводу, что наилучшей формой правления была бы “тирания духовной элиты” (современный идеал платоновской республики), которая установит в глобальном масштабе “рациональный порядок”. Консервативные взгляды Сантаяны, толкование политики как своего рода теологии, элитизм, а также его высказывания о полезности режима Муссолини для Италии вызвали критику со стороны демократически настроенных интеллектуалов.

    Сантаяна внес существенный вклад в т. н. “золотой век американской философии”. Этот вклад оценивается по-разному. одни интерпретаторы видят в философии Сантаяны тщет

    ное усилие соединить платонизм с натурализмом, другие — воссоединить романтическую и рационалистическую традиции. Часто его упрекали за неприязнь к позитивистскому духу эпохи и отрыв от современности. В последнее время стали говорить о том, что он как раз ухватил дух современности, одним их первых заговорив о вхождении западной культуры в “пострациональную”, “пострелигиозую”, “постморальную” стадию. Сантаяна не оставил “школы” и не создал моды, хотя среди его почитателей были и такие известные, как У. Липман. Однако литературный стиль философствования (говорят, чтони до, ни после Сантаяны на английском языке никто не писал столь элегантной философской прозы), а также остроумие и ирония, свойственные его эссеистике, сделали его работы широко читаемыми новыми поколениями, а его афоризмы, метафоры, сарказмы до сих пор в ходу у журналистов.

    Соч.: Egoism in German Philosophy. N. Y, 1916; Soliloquies in England. N.Y, 1922; The Unknowable. Oxf., 1923; Platonism and Spiritual Life. N.Y, 1927; Some Turns in Thought in Modern Philosophy. Cambr., 1933; The Last Puritan. N.Y, 1936; Obiter Scripta. N.Y, 1936; Persons and Places, 3 vol. N. Y, 1944-1953.

    Лит.: Юдина Н. С. Джордж Сантаяна: “Царства бытия”.— В кн.: Очерки по философии в США. XX век. М., 1999, гл. 4; МипНг. М. The Moral Philosophy of George Santayana. N.Y, 1939; The Philosophy of George Santayana, ed. by P. A. Schilpp. La Salle, 1940; Amett W. E, Santayana and the Sense of Beauty. Bloomington, 1955; Butler R. The Mind of Santayana. N. Y, 1956; Singer I. Santayana's Aesthetics: A Critical Introduction. Cambr., 1957; Munson Th. The Essential Wisdom of Santayana. N.Y, 1961; Sprigge T. L. Santayana: An Examination of his Philosophy L., 1974.

    Н. С. Юлина

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.