Аперцепция художественного произведения

Аперцепция художественного произведения

АПЕРЦЕПЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ (Aperio — открываю; capio, cepi — беру, схватываю). В обычной речи термин аперцепция смешивается с термином понимания, усвоения, но уже самая этимология этого слова указывает вместе с тем на то, что в этом слове скрывается и другое значение, поясняющее обычное. Аперцепция по буквальному переводу с латинского значит открытие схваченного, взятого. Со словом открытие соединяется понятие о творческом процессе. Поэтому под аперцепцией художественного произведения надо понимать такое усвоение, в котором произведение уясняется путем переживания творчества. Это переживание творчества может быть пассивным и активным. Первое состоит в том, что изучающий произведение испытывает до некоторой степени те же процессы, которые волновали и самого художника. Второе — активное переживание является как результат усвоения произведения, и поскольку оно вызывает новое понимание и новые вопросы, оно может быть вызвано творчеством читателя в собственном смысле слова.

Прежде всего возникает вопрос, в каком отношении восприятие произведения, его аперцепция, находится к процессу творчества самого поэта? Созданное произведение является концом работы поэта. Во время создания своего творения он многое пережил, передумал, перечувствовал и переоценил. Все душевные способности его так или иначе участвовали в процессе творчества. Изучающий произведение начинает усваивать его, т.-е. в обратном порядке по отношению к творчеству автора. Выражаясь грубо, поэт вливает в нас свои идеи и характерные особенности со стороны формы и содержания ведрами, а мы можем поглощать это ложками. Поэтому, хотя каждое художественное создание, а в том числе и поэтическое, имеет свою общедоступность, но с некоторыми и значительными ограничениями, и мы далее увидим, что полное усвоение художественного произведения, отличающегося высокими достоинствами, почти недостижимо. Наша задача в данной статье сводится к тому, чтобы указать, в каком направлении и по какому пути идет усвоение художественного произведения. Прежде всего обратимся к лирике и посмотрим, какою стороною оказывает свое воздействие на нас эта форма поэтического творчества. В размеренной лирике наше внимание прежде всего останавливается на форме, на ритме произведения. Музыкальность произведения, в особенности, если ритм по своему строению сложен в своем единообразии, производит на нас сильнейшее впечатление. В прозаических художественных произведениях тоже сильное впечатление вызывается законченностью речи и правильностью ео синтаксического построения. Затем, внимание приковывается к тому, из чего состоит речь, к слову. Это подмечено Гоголем при характеристике чтения Петрушкою и Гончаровым при характеристике Валентина в «Слугах». Обоих этих героев интересовал процесс чтения сам по себе. Не может быть, чтобы Петрушку, уже умеющего читать, интересовало само сложение букв с целью узнать слово. Вероятнее всего, что у обоих героев ео словом связывалось какое-либо эмоциональное значение. Что в слове есть эмоциональное значение, это видно из того, что для многих людей, религиозно-настроенных и не знающих славянского языка, какое-либо «иже», «аще», «зане» вызывает сильные эмоции. Это явление подмечено Толстым в «Детстве». Коля и Володя выдумывали новые слова или старым словам придавали новое значение и упивались их бесконечным повторением. Наконец, внешняя изобразительность речи в смысле ео ономапоэтичности тоже производит сильное впечатление на читателя (см. Ономапоэтичность речи).

Для дальнейшего анализа процесса аперцепции опять обратимся к анализу того впечатления, которое производит на читателя лирическое произведение. После аперцепции ритма и эмоциональной стороны слова, лирическое произведение возбуждает в нас те эмоции, которые поэт хотел перелить в свое творение. Нередко при этом случается, при чтении произведений, напр., Тютчева, Блока, Лермонтова и др., самее содержание лирики смутно чувствуется и не понимается, но эмоциональность возбуждается. Эта лирическая настроенность, воспринимаемая от произведения, особенно сильною становится после повторного чтения того же произведения. То же самое замечается также и при рассматривании картины. Сначала мы наслаждаемся красотою формы — красок и цветов с различными их оттенками, и затем своим содержанием картина вызывает эмоциональную настроенность. Тот же процесс повторяется и при чтении эпических произведений. Мы с глубоким чувством останавливаемся на изображении автором радостей, скорбей и страданий героя. В особенности же сильное впечатление на нас производит поэтическое изображение чувства любви.

Самое последнее, на что обращается особенно сильное внимание во время чтения художественного произведения, это развитие сюжета. Как только начинает постепенно развертываться сюжет, так он все более и более приковывает все внимание, и все другие особенности творчества остаются в стороне. Сюжет интересует читателя главным образом изображением событий, внешней стороны жизни. Чтением удовлетворяется просто любопытство. Но одновременно с этим удовлетворением любопытства читатель интересуется, может быть, и бессознательно тем, чтобы сюжет был закончен, и нетерпеливые читатели очень часто прерывают чтение для того, чтобы знать, как закончилось повествование автора. Многое из указанных нами особенностей этой аперцепции воспринимается бессознательно в виде различного рода эмоциональных волнений. Чтение доставляет удовольствие, а в чем оно проявляется, часто читатель не дает отчета.

Только после прочтения произведения в целом у читателя иногда возникают и мнения, главным образом, о характере действующих лиц. У тех, которые не имеют литературной подготовки, эти мнения сводятся к примитивной оценке поступков действующих лиц. Эта оценка, несмотря на всю ее наивность, является уже началом критики. Более глубокое понимание художественного произведения совершается совместно о изучением современных и предшествующих произведений. Мы не будем здесь говорить о тех исканиях, которые приводили к неправильному пониманию художественного произведения, и о тех разнообразных требованиях, которые предъявлялись к нему: от писателя требовалось правдивое изображение действительности, разрешение тех или других моральных заданий, принадлежность к той или другой партии. Произведение оценивалось поэтому с субъективной точки зрения самого критика. Одного только не было — эстетического подхода, основывающегося на изучении поэтического произведения, как произведения искусства. Потебня и Веселовский, наконец, указали выход из этого тупика: первый делает подход к статическому изучению поэтического произведения, а второй останавливает свое внимание на динамике форм произведения, на постепенном историческом развитии их.

И в результате исследований этих ученых и их продолжателей оказывается, что тот путь восприятия художественного произведения, которым идет бессознательно средний читатель, должен быть признан единственно верым, только должен быть углублен метод изучения произведения, и в зависимости от его углубления должны быть расширены и самые рамки. Итак, художественное произведение изучается прежде всего со стороны особенностей поэтического языка, потому что язык является ключем для понимания всех тех мыслей, которые скрыты под его оболочкою. Внимательное изучение особенностей языка вскрывает самую сущность творчества и дает объективные средства к пониманию произведения. Стоит только вдуматься в гиперболичность казацких шаровар шириною с Черное море для того, чтобы сделать вывод о гиперболическом изображении жизни Гоголем. Изучение поэтического языка, иначе стилистический метод восприятия произведения, позволяет глубже взглянуть в основные мотивы творчества того или другого писателя. Первый диалог Шуйского и Воротынского в «Борисе Годунове» указывает нам замысл поэта. В словах Воротынского «Наряжены мы город ведать» и «чем кончится тревога» скрывается ключ к драме, и с этим ключем мы можем постепенно проникать в лабиринты творчества и уразуметь основной мотив его. В монологе Бориса «Обнажена душа моя пред вами» слово — «обнажена» служит отправным пунктом для изучения душевных волнений Бориса. Во многих случаях могут быть трудности и ошибки в пользовании этим единственно надежным методом изучения произведения со стороны его содержания и формы, но эти препятствия преодолеваются при помощи сравнительного изучения всех произведений автора в хронологическом порядке. Сравнительное изучение произведений на фоне предшествующей и современной литературы помогает уразумевать глубочайший смысл, скрытый под часто противоречивыми тропами. Тропы имеют свою историю: простейшие, заимствованные одним поэтом у другого, в дальнейшем развитии все более и более осложняются. Таковы, напр., тропы Блока (см. Тропы).

Изучение сюжета произведения, характеров действующих лиц и самой формы произведений представляет трудностей еще более, чем изучение языка. Сюжет изучается со стороны единства и законченности. Для уяснения единства в строении произведения обращают внимание на вскрытие главной мысли, центральной для всего произведения.

Прием этот заимствован и перенесен от изучения научных произведений. Художественное произведение отличается от научного вызовом и возбуждением эмоций. Одно и то же произведение может вызвать самые разнообразные эмоции. Возьмем для примера «Три пальмы» Лермонтова и попытаемся найти главную мысль или идею произведения. Окажется, что этих идей будет несколько, в зависимости от возбужденных эмоций. Одна идея: ропот на бога наказан; другая — человек но ценит красот природы; третья — необходимость вынуждает человека быть жестоким по отношению к природе; четвертая — .скорбь поэта по поводу осквернения природы. Нельзя сказать, чтобы это стремление отыскивать идею произведения было незаконным. Оно находит для себя оправдание, как искание руководящей нити для раскрытия смысла, но эта главная мысль всегда будет субъективною. В зависимости от основного воззрения получается неодинаковая оценка произведения различными критиками и в различное время. Произведение т. о. получает многозначность смысла, и чем гениальнее произведение, тем оно более многозначно. Произведения Гомера, Шекспира, Достоевского, Толстого и многих других классических авторов будут всегда великими ценностями, потому что каждое время будет видеть в них свой смысл.

Многозначность произведения зависит не только от того, что в нем можно открывать несколько идей, но еще, главным образом, и от того, что в строении произведения скрывается множество признаков, не успевших развернуться. Только что созданное произведение можно сравнивать но с цветком, а с его завязью. Как в завязи скрыты до поры до времени вес особенности цветка, так и в художественном произведении в потенции скрыты все идеи и красоты. Недаром Шекспира очень долго не понимали, Баратынским начинают интересоваться только теперь, а Одоевский еще ждет своего времени. Всякое гениальное произведение углубляется со стороны его смысла в зависимости от общего прогресса и осложнения самой жизни. На Чацкого одними глазами смотрели в его время, другими смотрят в наше время, потому что после Чацкого появились в литературе более сложные типы, напр., доктор Стокман у Ибсена в его комедии «Враг народа». Таким образом, смысл одного произведения уясняется в зависимости от другого, третьего и т. д.

Каждое художественное произведение должно иметь единый сюжет, потому что единство есть основной закон всякого творчества. Но так как сюжет появляется в результате интуитивного творчества, то связывать одни части сюжета с другими можно только в том случае, когда воспринимающий произведение переживает те же интуиции, что и сам автор, но это невозможно. Поэтому всегда допустимы споры в решении вопроса. Сюжет очень часто сравнивают с организмом. Но это сравнение ложно. Природа в своих созданиях совершеннее человека. Там единство проводится систематически. Интуиция человека часто бывает ошибочною. Гениальным произведением является «Война и мир» Толстого. Это «Илиада» и «Одиссея» русского народа, но единство сюжета здесь отыскать очень трудно. Многие части произведения являются просто вкрапленными. От того, что части сюжета являются результатом интуитивного творчества, содержание произведения часто забывается, между тем произведения ложноклассиков, части сюжета у которых объединяются путем рассудочной деятельности, долее хранятся в памяти.

Теперь относительно законченности сюжета. Многие произведения, главным образом, современных авторов — Чехова, Ибсена, Короленко, а из прежних Островского, но имеют той законченности, которая характерна, напр., для произведений Шекспира, Пушкина, Тургенева и др. Эта незаконченность сюжета в смысле развязки действий объясняется тем, что различные поэты преследуют различные цели с одной стороны, а с другой — тем, что и самые явления жизни никогда не бывают законченными. В последнем случае поэты художественную правду стремятся согласовать с реальною действительностью. Незаконченность сюжетов авторы стараются восполнить законченностью характеров. Типичным писателем в этом отношении является Островский. Из всего сказанного об аперцепции художественного произведения мы должны сделать тот вывод, что художественные произведения по своему содержанию многозначны, и что субъективный подход к ним оправдывается природою произведения, и что самая оценка произведения в значительной мере основывается на интуиции.

Ив. Лысков. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под редакцией Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925