Антитеза

Антитеза

       

АНТИТЕЗА (греч. αντιθεσις — противоположение) — один из приемов стилистики (см. Фигуры), заключающийся в сопоставлении конкретных представлений и понятий, связанных между собой общей конструкцией или внутренним смыслом. Напр.: «Кто был ничем, тот станет всем». Резко оттеняя контрастные черты сопоставляемых членов, А. именно благодаря своей резкости отличается слишком настойчивой убедительностью и яркостью (за что эту фигуру так любили романтики). Многие стилисты поэтому относились к А. отрицательно, а с другой стороны, заметно пристрастие к ней у поэтов с риторическим пафосом, как напр. у Гюго или в наши дни у Маяковского. Симметричность и аналитический характер А. делают ее весьма уместной в некоторых строгих формах, как напр. в александрийском стихе (см.), с его ясным членением на две части. Резкая ясность А. делает ее также весьма пригодной для стиля произведений, к-рые стремятся к непосредственной убедительности, как напр. в произведениях декларативно-политических, с социальной тенденцией, агитационных или имеющих моралистическую заданность и т. п. Примером может служить фраза «Коммунистического манифеста»: «В грядущей борьбе пролетариям нечего терять, кроме своих цепей; приобретут же они весь мир». Антитетическая композиция часто наблюдается в социальных романах и пьесах при контрастном сопоставлении жизни различных классов (напр.: «Слесарь и канцлер» А. В. Луначарского, «Железная пята» Дж. Лондона, «Принц и нищий» Твена и т. п.); А. может лежать в основе произведений, рисующих нравственную трагедию (напр.: «Идиот» Достоевского) и т. п. Противопоставление трагического комическому дает особенно благодарный материал для А.: напр. «Невский проспект» Гоголя с его контрастом комедийно-фарсовой истории Пирогова и драматической — Пискарева.

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

антите́за

(от греч. antithesis – противоположение), композиционный приём противопоставления: образов, сюжетных ситуаций, стилей, тем в рамках целого произведения; слов или словесных конструкций со значением антонимов:

Ты переводчик – я читатель,

Ты усыпитель – я зеватель.

(А. А. Дельвиг, «Переводчику Вергилия»)

К словесной антитезе писатели часто обращаются в заглавиях произведений. Заглавия-антитезы регулярно использовались в русской классике 19 в. («Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Волки и овцы» А. Н. Островского, «Война и мир» Л. Н. Толстого, «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского, «Толстый и тонкий» А. П. Чехова).

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. — М.: Росмэн. Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006.

Антитеза

АНТИТЕЗА (греч. 'Αντιθεσις, противоположение) — фигура (см.) состоящая в сопоставлении логически противоположных понятий или образов. Существенным условием антитезы является соподчинение противоположностей объединяющему их общему понятию, или общая на них точка зрения. Напр., «Начал за здравие, а свел на упокой», «Ученье свет, а неученье тьма». Это соподчинение может и не быть логически точным. Так, пословицы: «Редко, да метко», «Мал золотник, да дорог» построены антитетически, хотя взятые отдельно понятия редкий и меткий, малый и дорогой не являются логически соподчиненными, как свет и тьма, начало и конец; но в данном контексте эти понятия соподчиняются в силу того, что слова, «редко» и «мал» берутся с определенной спецификацией их значения применительно к сопоставленным с ними и взятым в прямом смысле словам «метко» и «дорог». Тропы, входя в антитезу, могут еще более скрывать ее логическую ясность и точность. Напр., «Ныне полковник, завтра покойник», «Не купи гумна, купи ума», «Складно думает, да подслеповато рожает» и т. п.

Как средство усиления выразительности, антитеза применяется в следующих основных случаях. Во-первых, при сопоставлении образов или понятий, контрастирующих между собою. Напр., в «Евгении Онегине»:

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой.

Во-вторых, антитетические понятия или образы могут своей совокупностью выражать нечто единое. В таком случае антитеза обычно выражает или контраст, ужо заключающийся в самом содержании выражаемого предмета, или величину его. Так, у Державина антитезы «Я царь — я раб, я червь — я бог» и пр. выражают понятие человека, как существа контрастного, антитетического по своей природе. Такого же порядка антитеза у Пушкина «И девы-розы пьем дыханье, быть может, полное чумы». С другой стороны, величина «русской земли» у Пушкина выражается антитезами географических ее пределов: «От Перми до Тавриды, от финских хладных скал до пламенной Колхиды, от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая». В третьих, антитетический образ (или понятие) может привлекаться для оттенения другого образа, который стоит в центре внимания. Выражаемому предмету соответствует тогда только один из членов антитезы, другой же член имеет служебное значение усиления выразительности первого. Этот вид антитезы родствен фигуре сравнения (см.). Так, у Державина:

«Где стол был яств,

Там гроб стоит».

У Пушкина:

«А ночью слышать буду я

Не голос яркий соловья,

Не шум глухой лесов,

А крик товарищей моих,

Да брань смотрителей ночных,

Да визг, да звон оков».

У Брюсова:

«Но ненавистны полумеры,

Не море, а глухой канал,

Не молния, а полдень серый,

Не агора, а общий зал».

Именно к антитезе такого типа прежде всего может быть отнесено психологическое объяснение этой фигуры у Спенсера о том, что черное пятно на белом поле кажется еще чернее и обратно. Белое, разумеется, не входит здесь в состав черного, но извне констатирует ему. Ср. у Пушкина: «с благоговением смотрю на вас, когда... вы кудри черные на мрамор бледный рассыплете». В четвертых, антитеза может выражать альтернативу: или — или. Так, у Пушкина слова Лепорелло Дон-Жуану: «Вам все равно с чего бы ни начать, с бровей ли, с ног ли».

Антитеза может не ограничиваться двумя контрастирующими образами, но быть и многочленной. Так, в «Дорожных жалобах» Пушкина мы находим ряд многочленных антитез:

«Долго-ль мне гулять на свете,

То в коляске, то верхом,

То в кибитке, то в карете,

То в телеге, то пешком?»

Особую действенность антитеза приобретает, будучи поддержана контрастами звукописи, как, напр., у Блока:

«Сегодня — трезво торжествую,

завтра — плачу и пою».

Фигура антитезы может служить принципом построения для целых поэтических пьес или отдельных частей художественных произведений в стихах и прозе. Описания, характеристики, особенно т. наз. сравнительные, часто строятся антитетически. Напр., характеристика Петра Великого в «Стансах» Пушкина: «То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник» и пр., Плюшкина прежде и теперь в «Мертвых душах» и т. п. Ключевский, как и многие другие историки-художники, охотно пользуется антитезой в своих характеристиках, напр., Бориса Годунова (этого «рабоцаря»), Алексея Михайловича (с метафорическим выражением основной антитезы: «одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении») и др. Альтернативный тип антитезы лежит в основе знаменитого монолога Гамлета «Быть или не быть». Ярким примером развернутой антитезы является клятва лермонтовского Демона: «Клянусь я первым днем творенья, клянусь его последним днем». Один из совершеннейших образцов антитетически построенного сравнения в нашей поэзии представляет строфа: «Зачем крутится ветр в овраге» из «Родословной моего героя» Пушкина.

Об антитезе, как композиционном принципе, можно говорить и применительно к архитектонике крупных литературных жанров. Уже самые заглавия многих драм и романов указывают на такого рода антитетическую их структуру: «Коварство и любовь», «Война и мир», «Преступление и наказание» и т. п. Фигуры Наполеона и Кутузова у Толстого, князя Мышкина и Рогожина, Аглаи и Настасьи Филипповны, или трех братьев Карамазовых у Достоевского в архитектонике целого сопоставляются антитетически.

М. Петровский. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под редакцией Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925