Лесков

Лесков

       

ЛЕСКОВ Николай Семенович (1831—1895) — русский писатель. Р. в селе Горохове Орловской губ. в семье выслужившего дворянское звание выходца из духовенства. В 1847, после смерти отца и гибели от пожара всего небольшого имущества, бросает гимназию и поступает на службу канцеляристом в Орловскую палату уголовного суда. В 1849 переводится помощником столоначальника рекрутского присутствия в Киев, где много занимается самообразованием. После Крымской кампании в 1857 поступает на частную службу, сначала в Русское общество пароходства и торговли, а затем агентом по управлению имениями Нарышкина и Перовского. Служба эта, связанная с разъездами по России, обогащает Лескова запасом наблюдений. Печататься Лесков начинает на 30-м году жизни, в 1860 (статья в «СПБ ведомостях», № 135, «Почему в Киеве дороги книги?» — о продаже Евангелия по повышенным ценам — и ряд статей в киевской «Современной медицине» и «Указателе экономическом» на публицистические темы: «о рабочем классе», о «полицейских врачах», об «ищущих коммерческих мест в России», о «распивочной продаже хлебного вина» и пр.). В 1861 Лесков переезжает в Петербург и начинает сотрудничать в ряде журналов: «Отечественных записках», обновленной «Северной пчеле», «Времени», «Русской речи» и др. В этот период Л. держится относительно либеральных воззрений, сотрудничает наряду с Г. З. Елисеевым, А. П. Щаповым и Н. А. Серно-Соловьевичем в журнале «Век» (1862) и пр. В 1866 в делах канцелярии СПБ полицеймейстера в записке «О литераторах и журналистах» читаем: «Елисеев, Слепцов, Лесков. Крайние социалисты. Сочувствуют всему антиправительственному. Нигилизм во всех формах» (Щукинский сборник, V). В действительности Л. относился отрицательно к крайним политическим, демократическим течениям, всецело стоя на почве буржуазных реформ 60-х гг. и причисляя себя к «постепеновцам». Лесков не видел никаких общественных сил, на которые могла бы опираться революция. «Социально-демократическая революция в России быть не может по полному отсутствию в русском народе социалистических понятий и по неудобству волновать народ против того, кого он считает своим другом, защитником и освободителем» («Северная пчела», 1863, № 166). Идее революции и радикального переустройства социального строя Лесков противопоставлял идею личного совершенствования, развития культурных навыков в народе, проповедь «малых дел», «нравственного манчестерства». Относясь не без сочувствия к идеям нигилизма, Лесков делит нигилистов на «настоящих», «постепеновцев» и «фразерствующих беспочвенных Рудиных», «пустых ничтожных людишек», исказивших здоровый тип Базарова и «опрофанирующих идеи нигилизма» («Сев. пчела», 1863, № 142, «О Чернышевском и его романе Что делать? »). Во время петербургских пожаров в 1862 Лесков выступил в «Северной пчеле» со статьей, муссировавшей слухи о том, что в пожарах виновны студенты, и требовал от полиции или категорического опровержения этих слухов или наказания виновных. Статья вызвала бурю негодования и обвинений Л. в науськивании полиции на студентов. Л. напрасно старался оправдаться и разъяснить истинный смысл статьи; имя Стебницкого (псевдоним Л.) стало бранным словом. Ожесточенный бойкотом либеральной печати, порвав с демократическими увлечениями юности, Л. в течение всех 60-х гг. уже ведет упорную борьбу с «нигилизмом», т. е. с революционной демократией того временя. В 1864 он выступает в «Биб-ке для чтения» с романами «Некуда» и затем «На ножах» (1871), занимающими видное место в ряду реакционных романов 60—70-х годов («Марево» Клюшникова, «Взбаламученное море» Писемского, «Панургово стадо» Вс. Крестовского, «Бесы» Достоевского и др.). «Новых людей» Л. изображает морально несостоятельными и беспочвенными. Памфлетно-карикатурное изображение деятелей 60-х гг. (в образе Белоярцева выведен писатель Слепцов, в маркизе де Лаваль — писательница Евгения Тур) сделало Л. мишенью самых яростных нападок со стороны так наз. разночинской критики. «Найдется ли теперь в России, — спрашивал Писарев в Прогулке по садам российской словесности , — кроме Русского вестника хоть один журнал, который осмелился бы напечатать на своих страницах что-нибудь выходящее из-под пера Стебницкого и подписанное его фамилией».
       Издеваясь над движением 60-х гг., Лесков окончательно порвал связь с революционно-демократическими кругами, от некоторого влияния которых он не свободен был в первый период своей деятельности. Разоряемое кризисом крепостного хозяйства мелкое дворянство, теряя под ногами социальную почву и недостаточно четко определив себя политически, в середине и конце 50-х гг. нередко выступало против старой, дореформенной системы попутчиком нигилистов — «разночинского» революционно-демократического движения. Но уже к 1861—1862, в годы развертывающихся буржуазных реформ, в процессе все обострявшейся социальной диференциации и растущих классовых противоречий, часть этих мелкопоместных слоев дворянства в основном выступает в защиту «прусского пути» развития, означавшего для нее процесс буржуазного перерождения. Тем самым они противопоставляют себя защитникам интересов освобожденного от земли крестьянства, сторонникам «американского пути» развития русского капитализма, последовательным революционерам-демократам, «нигилистам» и примыкают к правительственному дворянско-буржуазному блоку. В этой сложной социально-политической обстановке 60-х годов становятся понятными как резко-антинигилистическая позиция Л., изживавшего свою деклассацию в переходе на позиции средних слоев буржуазии, так и последующий разрыв его с правыми кругами в период крутой реакции 80-х гг. Эта эволюция Л. нашла свое полное отражение в его творчестве. В нем сказались настроения именно этих средних слоев пореформенной буржуазии, враждебно настроенных к последовательному революционно-демократическому движению шестидесятых и семидесятых годов, которое угрожало не только устоям крепостного хозяйства, но и всему их жизненному укладу и патриархальной морали этих социальных группировок.
       Характерная для Лескова антинигилистического периода героиня — это Женни Гловацкая, стоящая в стороне от политического оживления шестидесятых годов. Женни Гловацкая создала в бедном домике своего отца, уездного смотрителя училищ, крепкий мещанский уют. «Ее пленяли и Гретхен, и Пушкинская Татьяна, и мать Гракхов, и та женщина, кормящая своею грудью отца, для к-рой она могла служить едва ли не лучшей натурщицей в целом мире. Она не умела мыслить политически, хотя и сочувствовала Корде и брала в идеалы мать Гракхов. Ей хотелось, чтобы всем было хорошо... Ну, как достичь этого скромного желания? Жить каждому в своем домике ...» Излюбленным героем Л. является провинциальный протопоп Савелий Туберозов, добрый, простой, подвижнически выполняющий свои пастырские обязанности и страдающий за свои религиозные убеждения, когда злонамеренные враги русского народа (из поляков или из властвующей бюрократии) затевают против него заговор. Лесковские симпатии неизменно принадлежат людям, живущим патриархально-буржуазным бытом. Он изображает их неподдающимися перенесенным с Запада социальным теориям, которые пользуются такой популярностью в столичных «салонах».
       С 70-х годов тема нигилизма становится для Лескова неактуальной. Если она еще сильно звучит в «Соборянах» (1872), то в следующих вещах — «Запечатленный ангел» (1873), «Очарованный странник» (1873), «На краю света» (1876) и других — интерес Лескова направляется почти всецело в сторону церковно-религиозных и моральных вопросов.
       К этому периоду относится сближение Лескова с правыми общественными кругами: славянофилами и правительственной партией Каткова, в журнале которого («Русский вестник») он печатается в 70-х годах. В это время определяется морально-религиозный характер его творчества, приведший его к концу жизни к сближению с Л. Толстым. Однако церковно-исторические и религиозные вопросы уживались у Л. с неугасавшим в нем интересом к общественной жизни. Все творчество Л. дает исключительно богатый материал для широкой картины дореформенной и пореформенной России, невежество, бюрократический строй и социальный гнет к-рой Л. раскрыл с исключительной остротой. В особенности излюбленным материалом был для Л. быт духовенства, чиновничества и крестьян. Поразительной силы достигает сатира Л. в таких вещах, как «Смех и горе», «Загон» и др. «Мелочи архиерейской жизни», печатавшиеся в 1878—1883 очерки из быта высшего духовенства, возбуждают неудовольствие против Л. в высших сферах, в результате которого Лесков увольняется «без прошения» из ученого комитета министерства народного просвещения, в котором он служил с 1874. Этим ознаменовался разрыв Лескова с катковской партией и новое сближение с сильно поправевшими в 80-х годах либеральными кругами. Отход от церковности и сближение с Л. Толстым довершают умственные блуждания Лескова. «Во всяком случае, теперь, — писал он Микулич-Веселитской в 1893, — я бы не стал их («Соборян» — П. К.) писать и охотно написал бы Записки Расстриги , а может быть еще напишу... Клятвы разрешать, ножи благословлять, браки разводить, детей закрепощать, выдавать тайны, держать языческие обычаи пожирания тела и крови, прощать обиды, сделанные другому, оказывать протекцию у создателя или проклинать и делать еще тысячи пошлостей и подлостей, фальсифицировать все заповеди и просьбы повешенного праведника — вот что я хотел показать людям... Но это, небось, называется толстовство , а то, нимало не сходное с учением Христа, есть православие. Я и не спорю, когда его называют этим именем, но оно не христианство». Общественно-политические и моральные убеждения Лескова, всегда отрицательно относившегося к «чистому искусству», пронизывают все его вещи. Начав свою литературную деятельность с общественно-психологического романа («Некуда», «На ножах»), Лесков уже в нем борется с традиционными особенностями дворянского романа той поры: эгоцентризмом его композиции, медленностью его темпов, с элегизмом описаний, — всему этому противопоставляя, с одной стороны, фабульную нагроможденность, сюжетный детектив и, с другой — широчайшую вереницу бытовых жанристских зарисовок. Эти две, казалось бы взаимно исключающие стихии прекрасно уживаются у Л. (например «Соборяне»). Неудача «На ножах» заставляет Лескова отказаться от романа и приводит его к хронике, очерку, публицистической статье, в которых Л. обращается к народному «сказу» («Блоха»), к использованию сюжетов древне русских прологов («Мелочи архиерейской жизни»), к стилизациям под изографическое искусство древности («Запечатленный ангел»), к легендам (о «Совестном Даниле», «Невинный Пруденций») и т. п.
       «Интересность» подаваемого материала с 70-х годов начинает доминировать в творчестве Л. Установка на сообщение «интересных» фактов приводит Л. к документализму и к своеобразной экзотичности материала. Отсюда же портретность героев его произведений, в которых современники не без основания усматривали памфлеты. Л. обращается для своих рассказов к историческим мемуарам, архивам, используя старинные народные легенды, сказания, «прологи», жития, тщательно собирая фольклорный материал, ходячие анекдоты, каламбуры и словечки.
       Отталкиваясь от традиций дворянской литературы по линии тематики и композиции, Лесков отталкивался от нее и по линии языка. Господствующему в литературе стершемуся языку Лесков противопоставляет тщательную работу над словом. Сказ и стилизация — основные методы лесковской стилистики. Почти во всех его рассказах повествование ведется через рассказчика, особенности говора к-рого Л. стремится передать. Одной из своих главных заслуг он считает «постановку голоса», заключающуюся «в уменьи овладеть голосом и языком своего героя и не сбиваться с альтов на басы. В себе я старался развивать это уменье и достиг кажется того, что мои священники говорят по-духовному, мужики — по-мужицкому, выскочки из них и скоморохи — с выкрутасами и т. д. От себя самого я говорю языком старинных сказок и церковно-народным в чисто лит-ой речи». Все это делало вещи Л. — «музеем всевозможных говоров».
       Одним из излюбленных приемов языка Л. были искажения речи и «народная этимология» непонятных слов. Мелкоскоп, долбица умножения, популярный советник, вексельбанты, хап-фрау, непромокабли, укушетка, верояции и пр. встречаются у Л. на каждой странице, оскорбляя пуристское ухо его современников и навлекая на него обвинения в «порче языка», «вульгарности», «шутовстве», «вычурности» и «оригинальничании». Причудливость и антикварная манера письма вместе с богатством фабульных моментов и остротой сюжетных ситуаций делают Л. мастером новеллы, вносящим в «высокую» литературу элементы своеобразного изысканного лубка (см. в особенности «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», «Леон дворецкий сын», «Заячий ремиз» и др.). Все эти элементы его стиля делают Л., стоявшего особняком в современной ему литературе, продолжателем и обновителем традиций буржуазной литературы тридцатых — сороковых годов (Вельтман, Даль), сближают его с работой таких этнографов-беллетристов, как П. Якушкин, П. Мельников-Печерский и др.
       Не получив при жизни заслуженной им лит-ой оценки, презрительно трактовавшийся критиками как «писатель-анекдотист», Л. получает полное признание только в буржуазной литературе XX в., культивировавшей орнаментальную работу над языком, сказ, тягу к фольклору. Его стилистическая система сказалась в творчестве Ремизова (см.), Замятина (см.), в прозе А. Белого и через них в работе «Серапионовых братьев» и в особенности у Зощенко (см.). В наши дни нового подъема «проблемного» романа, выдвинувшего на первый план общественно-политические задачи социалистического строительства, неизбежно падает интерес к Л., чуждому ведущим тенденциям совет. литературы. За автором «Левши» остается однако значение бытописателя определенной среды и одного из лучших мастеров русской прозы.

Библиография:

I. Наиболее полное, но далеко не охватывающее написанное Лесковым и разбросанное по журналам Собрание сочинений Н. С. Лескова, издание 3-е, А. Ф. Маркса, 36 тт., СПБ, 1902—1903 (приложение к «Ниве»). В последнее время опубликованы: Оскорбленная Нетэга, «Невский альманах», кн. II, П., 1917; Евреи в России, Гиз, П., 1919; Заячий ремиз, изд. «Круг», М. — Л., 1922; Амур в лапоточках, изд. «Время», Л., 1924; Избранные сочинения, ред. текста и комментарии В. Эйхенбаума, вступит. статья Л. Цырлина, «Academia», М. — Л., 1931; «Очарованный странник», иллюстрир. изд. с вступ. статьей В. И. Невского, «Academia», М. — Л., 1932.
       

II. Фаресов А. И., Против течения, П., 1904; Волынский А. Л., Н. С. Лесков, «Эпоха», Петроград, 1923; Эйхенбаум Б. М., Лесков и современная проза, в сборн. «Литература», Л., 1927; Эйхенбаум Б. М., Лесков и литературное народничество, в его сборнике «Мой временник», Л., 1929; Плещунов Н. С., Заметки о стиле повестей Лескова, Баку, 1928; Елеонский, Чортовы куклы Лескова, «Печать и революция», 1928, № 8; Цейтлин А. Г., Сюжетика антинигилистического романа, «Литература и марксизм», 1929, кн. II.
       

III. Библиографию произведений Лескова см. у Быкова Н. В., Собр. сочин. Лескова, СПБ, 1890, т. X, и у Шестерикова С. П., К библиографии сочин. Лескова, «Известия Отд. русского яз. и словесности Росс. академии наук», т. XXX, 1925; Венгеров С., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917; Мезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПБ, 1902; Владиславлев И., Русские писатели XIX—XX вв., изд. 4-е, Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия, том I, Гиз, Москва — Ленинград, 1928.

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

Леско́в

Николай Семёнович (1831, с. Горохово Орловской губ. – 1895, Санкт-Петербург), русский прозаик, публицист.


Н. С. Лесков. Портрет работы В. Серова. 1894 г.

 
Не закончивший гимназии Лесков «отличался огромной начитанностью и был выше университетского образования» (В. В. Розанов). Почти 10 лет служил чиновником в Орловской палате уголовного суда, в Киевской казённой палате. В Киеве жил в доме дяди, профессора ун-та, общался с его коллегами и университетской молодёжью. Интересовался расколом и сектантством, фольклором, древнерусской письменностью, иконописью, что отразилось в творчестве. В 1857—60 гг., служа в частной коммерческой компании, «изъездил Россию в самых разнообразных направлениях» и получил «большое обилие впечатлений и запас бытовых сведений» («Заметка о себе самом», 1890).
Литературная деятельность началась в 1860 г. статьями и заметками социально-экономического характера. В 1861—63 гг. сотрудничал в «Русской речи», «Современной летописи», «Северной пчеле». Первый рассказ «Погасшее дело» (позже – «Засуха», 1862) и другие произведения 1860-х гг. появились под псевдонимом «М. Стебницкий». Лесков не был связан групповыми интересами ни с одним из направлений и печатался в разных изданиях: «Библиотека для чтения», «Отечественные записки», «Русский вестник», «Русский мир» и др.


Иллюстрация к «Леди Макбет Мценского уезда» Н. С. Лескова. Художник Б. Кустодиев

 
Литературную репутацию Лескова начального периода определила его статья по поводу петербургских пожаров 1862 г., воспринятая революционно-демократическими кругами как донос на студентов, хотя в действительности он настаивал на объективном расследовании событий. Подобная реакция побудила автора уехать за границу, где он задумал свой первый антинигилистический роман «Некуда» (1864). По словам М. Е. Салтыкова-Щедрина, роман имел для Лескова «роковое и почти трагическое значение», вызвав резко негативную оценку. «Постепеновец» Лесков не разделял радикальных теорий, что проявилось в романе об исканиях и заблуждениях молодёжи нач. 1860-х гг. Ключевым словом «некуда» он определил обречённость революционного пути, изобразив некоторых героев с несомненной симпатией (Вильгельм Райнер, Лиза Бахарева). Впоследствии признавал свою вину в том, что «описал слишком близко действительность» (имея в виду карикатуру на «Знаменскую коммуну», организованную писателем В. А. Слепцовым).
В сер. 1860-х гг. Лесков задумал двенадцать очерков «типических женских характеров» из разных социальных слоёв; были написаны «Житие одной бабы» (1863), «Леди Макбет Мценского уезда» (1865), «Воительница» (1866). Сюжетная схема второго очерка соотносится с событийной канвой драмы А. Н. Островского «Гроза», однако ситуация разрабатывается иначе: героине Лескова чужды нравственные терзания, плоть её разбужена, но душа спит. Лесков изображает сильную натуру, внутренняя энергия которой получает уродливое выражение. Жанровое обозначение «очерк» акцентирует достоверность рассказа и свойственную Лескову установку на отказ от расстановки акцентов, своеобразную объективность манеры.
Хроника «Соборяне» (1872) заставила критику признать «глубокое поэтическое дарование» Лескова и ознаменовала новый период его литературной деятельности – как «мозаиста, стилизатора и антиквара» (Б. М. Эйхенбаум). Здесь присутствуют антинигилистические мотивы, но главным оказывается не отрицание, а утверждение прекрасных, здоровых начал в душе русского человека. Это выражено образами центральных героев, прежде всего протоиерея Савелия Туберозова, в котором живёт мощный дух «неистового» протопопа Аввакума. Приведя отца Савелия к мысли, что «христианство ещё на Руси не проповедано», Лесков показывает драму священнослужителя, осознавшего, что во имя буквы убивают жизнь, и поднявшегося на борьбу с церковной рутиной. (С сер. 1870-х гг. углубляется «разлад» Лескова с церковностью; устои церковной жизни критически осмысляются в произведениях кон. 1870-х – нач. 1880-х гг.: «Мелочи архиерейской жизни», «Русское тайнобрачие», «Епархиальный суд»). Для поэтики Лескова органична жанровая форма хроники, отвечающая его эстетической установке: «Жизнь человека идёт как развивающаяся со скалки хартия, и я её так просто и буду развивать лентою». Идейно-художественно и содержательно «Соборяне» близки хроникам «Старые годы в селе Плодомасове» (1869) и «Захудалый род» (1874), где центральное место занимают величественные фигуры боярыни Плодомасовой и княгини Протозановой – идеальные женские характеры у Лескова.
В главных героях «Соборян» выразилось представление Лескова о праведничестве. В 1873—87 гг. он пишет 10 произведений, вошедших в цикл «Праведники» («Однодум», 1879; «Кадетский монастырь», «Несмертельный Голован», 1880; «Левша», 1881; «Человек на часах», 1887, и др.). В отличие от религиозного истолкования, понятие «праведничество» вводится в сферу обыденной жизни: это «ежедневная доблесть», способность «прожить изо дня в день праведно долгую жизнь, не солгав, не обманув, не слукавив, не огорчив ближнего» («Герои и праведники», 1881). Назвав праведниками очень разных персонажей, Лесков предлагает читателям разобраться, «что тут возвышается над чертою простой нравственности и потому „свято Господу”». Один из ярких «положительных типов» – герой повести «Очарованный странник» Иван Северьяныч Флягин, выходец из крепостных, в котором выразилась «запутанность русского человека» (М. Горький), его стихийная тяга к красоте, наивность миросозерцания и органичная, врождённая нравственность. Лесков следует установке, что герой и среда «должны идти рядом» и характер его героя определяется не столько социальными, сколько органическими факторами. Главная особенность художественной манеры Лескова – ориентация на сказовые формы повествования.
Лескову свойственна тяга к неординарным характерам (герои-«антики») и необычным ситуациям, что проявилось в жанровом экспериментаторстве 1880–90-х гг. Многие произведения имеют оригинальные жанровые обозначения: пейзаж и жанр, спиритический случай, невероятное событие, буколическая повесть на исторической основе, рапсодия. Характерно также стремление к циклизации произведений, написанных в разные годы: цикл «Рассказы кстати» («Старинные психопаты», «Интересные мужчины» и др.) и «Святочные рассказы» («Зверь», «Старый гений», «Фигура» и др.).
Говоря о «трудности» своего идейного становления, писатель признавался, что истину ему открыло «хорошо прочитанное Евангелие». В творчестве 1880—90-х гг. важное место занимают религиозно-нравственные вопросы, решаемые в духе учения Л. Н. Толстого, с которым Лесков «совпал» по убеждениям. Обрабатывая сюжеты из «Пролога» (древнерусского житийного сборника 12–13 вв.), создаёт типы праведников – носителей гуманного действия, чьё поведение порой противоречит канонам, но отвечает нравственному смыслу религии («Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине», 1886; «Скоморох Памфалон», 1887; «Прекрасная Аза», 1888). Подобно Л. Н. Толстому, Лесков в поздних произведениях выступает как противник «дворянских тенденций, церковной набожности, узкой национальности и государственности» («Чёртовы куклы», 1890; «Полунощники», 1891; «Загон», 1893).

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. — М.: Росмэн. Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006.