Клейст, фон

Клейст, фон

       

КЛЕЙСТ Генрих, фон (Heinrich von Kleist, 1777—1811) — немецкий поэт и драматург эпохи романтизма. Отпрыск старой прусской военной фамилии, К. в качестве офицера прусской армии принимал участие в рейнском походе против Франции, оставив затем военную службу, вел беспокойную скитальческую жизнь, полную треволнений, болезней; страдал припадками временного помешательства, к-рое наконец привело его к самоубийству. Трагедия К. — трагедия его социально-идеологической раздвоенности. С непримиримой остротой соединяет он в себе все противоречия эпохи, не умея синтетически слить их в творчестве. Находясь в течение всей жизни под влиянием идей эпохи просвещения, буржуазно-революционного естественного права (Руссо), рационалистического классицизма, он не доходит никогда до чистого выражения религиозно-антирационалистического романтизма, куда его идеологически влечет принадлежность к юнкерскому классу.
       Наряду с этим он олицетворяет собой противоречие между социальными и национальными интересами эпохи, к-рым проникнуто буржуазное мышление того времени. Немецкая буржуазия могла стряхнуть с себя наполеоновское иго не иначе, как надев еще более тяжкое иго Меттерниха. Она ищет выхода в романтической иронии, лит-ом приспособлении чуждых национальных культур (по возможности примитивных и не заключающих в себе противоречий), идеологическом возвращении к религиозной и национальной мистике немецкого средневековья, в углублении в непонятные стороны природы, в неопределенном стремлении в даль, в предсказаниях, толкованиях снов, в сомнамбулизме, галлюцинациях и гипнозе. Все признаки этого направления присущи К. Порывистый, с болезненно преувеличенной чувствительностью, потрясаемый волевыми импульсами, интенсивно, можно сказать, физически прочувствовавший историческое напряжение своей эпохи, он как бы стоит на полпути между дворянством и буржуазией, между военным ремеслом и наукой, между тенденциозной драмой и рефлектирующей лирикой. В 1799 он покидает военную службу, чтобы заняться наукой; в 1800, оставляет университет и путешествует; в 1801 он стремится поселиться в Швейцарии и, как простой крестьянин, осуществить идеал Руссо в жизни, близкой к природе; в 1803 намеревается умереть под франц. знаменами в борьбе с Англией; во время «освободительных войн» фанатически призывает к борьбе против Франции, собирается мышьяком отравить Наполеона. С глубоко подорванным здоровьем он годами переживает мучительную смену изнуряющей творческой сосредоточенности и припадков сумасшествия. К тому же он видит, как под ударами Наполеона рушится военная мощь Пруссии, как в своих основах потрясена немецкая феодальная монархия, какая опасность угрожает его классу в самой жизненной его основе. Непримиримые противоречия, наполовину только понятые, сталкиваются в его сознании, как в кривом зеркале, и приводят его к самоуничтожению.
       Эти условия его эпохи и жизни кладут отпечаток на его творчество. Но с упорной энергией и полным художественным пониманием удается К. овладеть формой драмы и новеллы в их наиболее строгом выражении, обуздать свою переливающуюся через край фантазию и мощь языка. Эта неромантическая черта порождена жгучим стремлением уравновесить в искусстве все свои неразрешенные противоречия, воплотить их в художественную форму и, обобщив собственную раздвоенность, изобразить ее как форму жизни вообще.
       Его первой драме «Die Familie Schroffenstein» (Семья Шроффенштейн, 1801—1802) с ее фаталистическим пессимизмом противостоит почти одновременно возникшая пьеса «Robert Guiskard» (Роберт Гискард), в которой прославляется упорство и уверенность в себе сильного, сопротивление неуловимому року, символизируемому чумой; впрочем в этой драме сам К. борется с судьбой, стремясь затмить Эсхила и Шекспира; однако он чувствует, что замысел превышает его силы и в 1803 в Париже уничтожает рукопись; сохранился лишь один отрывок, показывающий, что синтез античного стиля с современным искусством передачи характеров, к которому он стремился, ему удался, как и в драме «Amphytrion» (Амфитрион, 1806), где фабула измены жены, заимствованная Мольером из греческой мифологии, превращена в романтическую мистерию, в основу которой положен миф об Алкмене, зачавшей от Юпитера божественного сверхчеловека, человеческого полубога. В трагедии «Пентасилея» (1806—1808) мы еще раз находим «модернизацию античного», начало к-рой теоретически было положено Фр. Шлегелем. К. думал, что вложил свое самое сокровенное и ценное в эту трагедию первобытной царицы амазонок, которая собственными руками терзает тело Ахилла, любимого врага, раздираемая ненавистью-любовью, вынужденная разрушить собственное счастье; в смятении своих чувств она выявляет роковое единство радости и горя, нежности и жестокости. Эта драматическая поэма развертывается в одном только действии, проявляя всю мощь языковых средств Клейста. Этот доведенный до конца вывод из классического требования единства времени и действия использован К. также в единственной пьесе, поставленной при его жизни (1808), в «Разбитом кувшине» (Der zerbrochene Krug, 1802—1806): здоровый юмор и тонкий психологический анализ достигают большой высоты в этой пьесе, где деревенский судья попадает в сети собственной хитрости и из судьи превращается в подсудимого. Такой четкости и завершенности драматич. архитектоники нет в «Kathchen von Heilbronn» (Кэтхен из Гейльбронна, 1807—1808), где даны все элементы романтической сцены: «нездоровая цветистость средневековья» (Меринг), сказочность, сверхъестественность подсознательного, к тому же весь комплекс «рыцарских» предрассудков, побуждающих героя драмы, графа Веттер фон Штраль, оттолкнуть любящую его смиренную девушку из народа, к-рую лишь после того, как она оказывается принцессой, он приводит к себе в дом как достойную супругу. Поворот от так наз. «старших» к «молодым» романтикам осуществляется отчасти под знаком наполеоновских войн и в направлении патриотизма и воинствующего национализма. Это однако не тот национализм, к-рый несколько лет спустя после Венского конгресса, превратился в буржуазно-прогрессивное, оппозиционное и революционное движение против князей за объединение Германии, но тот национализм владетельных князей и юнкеров, к-рый в Наполеоне ненавидит преемника революции. К. примыкает к патриотическому фронту, пишет «Катехизис немцев», патриотические стихи и пламенные воинственные песни «Germania an ihre Kinder» (Германия своим детям), песни ненависти, исполненные страстного экстаза:
       

«Убивайте его! Не спросит вас
       Последний суд — за что».
       

В «Hermannsschlacht» (Битва в Тевтобургском лесу, 1808), злободневной, тяжеловесно скомпанованной драме, он представляет в образе борьбы между германцами и римлянами исконную вражду немцев и французов, желая убедить Пруссию и одновременно Австрию подчинить все свои эгоистические стремления священной борьбе против общего врага. В драме «Der Prinz von Homburg» (Принц Гомбургский, 1810) К. требует подчинения духу старой прусской монархии, безусловной субординации вплоть до самоуничтожения. Меринг называет это «осуществлением немыслимого» — «поднять в сферу искусства дух старой Пруссии, эту смесь грубости и тупости». Менее удачно поэтическое выражение реакционной тенденции в самой значительной из восьми новелл Клейста «Michael Kohlhaas» (Михаэль Кольгаас, 1810): к истории крестьянина, становящегося разбойником в результате насилий, притеснений и произвола феодала, искусственно пристегнута символическая угроза, направленная против короля саксонского, вассала Наполеона.
       Влияние К. росло постольку, поскольку в его творчестве сильнее звучала основная нота феодального национализма. В этом смысле с точки зрения литературно-общественной значимости, Клейст — представитель воинствующего, непримиримого крыла прусского юнкерства времен Наполеона. В последние годы своей жизни К. как публицист открыто стоит на стороне противников реформ Штейна, Гарденберга, Шарнгорста и Гнейзенау. Вместе с Мюллером, с которым он уже раньше издавал ежемесячник «Phobus» (Феб), он редактирует в 1810—1811 архиреакционные «Берлинские листки» (Berliner Abendblatter); однако в то же время он обращается к Гарденбергу с просьбой о субсидии для газеты и в последовавших за этим конфликтах проявляет — уже накануне самоубийства — всю раздвоенность, которой полны были его жизнь и творчество.

Библиография:

I. В поисках правосудия, Исторический роман, СПБ., 1892; Михаил Кольгаас, Повесть из старинной хроники, перев. О. Брандт, СПБ., 1904; Собр. сочин., 2 тт., ред. Н. С. Гумилева и В. А. Зоргенфрея, вступ. ст. В. А. Зоргенфрея, Изд. «Всемирная литература», М. — П., 1923 (перев. Б. Пастернака, А. И. Оношкович-Яцына, Ф. Сологуба, А. Н. Чеботаревской); Собр. новелл, вступ. очерк В. М. Жирмунского, перев. Под редакцией Г. Петникова, «Academia», Л., 1928; Werke und Briefe, historisch-kritische Ausgabe von G. Minde Pouet, R. 5 Bde, Steig und Erich Schmidt.
       

II. Брандес Г., Главные течения литературы XIX в., М., 1881 (и др. издания).; Орлов М., Г. Клейст, «Русская мысль», 1911, XII; Фриче В. М., Поэзия кошмаров и ужаса, М., 1912; Жирмунский В., Генрих Клейст, «Русская мысль», 1914, VIII—IX; Фриче В. М., «Печать и революция», 1923, V (отзыв о т. I собр. сочин. Клейста); Brahm, Heinrich von Kleist, Berlin, 1874; F. Mehring F., Heinrich v. Kleist, «Neue Zeit», XXX, 1; Его же, Kl ist, Der zerbrochene Krug, «Die Volksbuhne», I/5; Walzel O., Deutsche Romantik, Lpz., 1918; Nadeler, Die Berliner Romantik (1800—1814), Berlin, 1921; Unger, Herder, Novalis und Kleist, Frankf., 1922; Gundolf Fr., Heinrich von Kleist, Berlin, 1922; Witkop Ph., Heinrich von Kleist, Lpz., 1922; Meyer-Benfey, Kleist, серия «Aus Natur und Geisteswelt», Lpz., 1923; Muschg, Kleist, Zurich, 1923; Braig F., Heinrich von Kleist, Munchen, 1925; Hoffmann P., H. v. Kleist und W. Reuter, 1927; Silz W., Early German romanticism; its founders and H. Kleist, 1929; Schmid Ed. E., Hebbel und Kleist — Verwandschaft oder Einfluss, 1930.

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.