Диалектология

Диалектология

       

ДИАЛЕКТОЛОГИЯ — отдел лингвистики, предметом изучения к-рого является диалект как некоторое целое. Так. обр. в отличие от других отделов лингвистики, выделяющих в качестве своего предмета один из элементов внешней или внутренней формы слова (фонетика, грамматика, семасиология), Д. строит свое исследование синтетически, рассматривая как фонетические, так и семантические и грамматические особенности известной, географически фиксируемой языковой единицы. Это выделение Д. в особый отдел лингвистики противоречит тому принципу, к-рый положен в основу классификации остальных лингвистических дисциплин: оно базируется не на анализе структуры слова, а на учете нового момента — момента географического. Отсюда — в трудах французской социологической лингвистики — отнесение Д. в круг лингвистических дисциплин, изучающих языковое явление в комплексе других культурно-исторических realia (linguistique externe), в противоположность лингвистическим дисциплинам, изучающим его структуру (linguistique interne, ср. De Saussure, Cours de linguistique generale, 1916).
       Среди лингвистических дисциплин Д. — одна из позднейших по времени создания. Правда, факт диалектического дробления яз. осознан уже античной стилистикой и грамматикой, создающими ряд терминов для обозначения нарочитого и ненамеренного внесения диалектизмов в литературный язык (ср. варваризм, вульгаризм, солецизм, провинциализм и т. д.), но вплоть до XIX века диалектические явления рассматриваются лишь как известные отклонения от «принятых» языковых норм — отклонения, подлежащие устранению как ошибки. Только романтической философии начала XIX в. удается обосновать самостоятельность и самоценность устных диалектов как «языков народных»; усиление же интереса к изучению диалектов, наблюдаемое во второй половине XIX в., как кажется, в значительной степени связано с своеобразным народничеством младограмматиков, пытавшихся найти в «народных говорах» ненарушенную «чистоту» языкового развития в отличие от «искажаемого» письменной традицией и эстетическими факторами языка лит-ого. С 70-ми гг. и связано начало собирания и разработки диалектологических материалов, повлекших за собой коренной пересмотр основных понятий и методов этой лингвистической дисциплины: понятий диалекта, диалектической границы и диалектического развития.
       А именно: уточнение методов наблюдения (введение метода изоглосс — см. ниже) привело к решительному отказу от представления о диалекте как замкнутой, географически точно фиксируемой языковой единице, характеризуемой рядом лингвистических явлений, неизвестных смежным диалектам, и переживающей на всем пространстве своего распространения и во всем своем словарном составе одни и те же изменения, к-рые могут быть выражены определенными «фонетическими законами».
       Точной и определимой единицей исследования оказалось лишь отдельное (фонетическое, грамматическое или лексическое) явление, границы распространения которого отнюдь не обязательно совпадают с границами распространения других явлений. При нанесении на карту этих границ (так наз. изоглосс), область языка оказывается пересеченной множеством линий, которые разбегаются в различных направлениях, часто пересекают друг друга и совпадают лишь в исключительных случаях. Однако, не совпадая точно друг с другом, группы изоглосс обычно пролегают близко друг от друга, образуя своего рода пучок или пояс (Isoglossenbundel, Isoglossengurtel), охватывающий известную часть языковой площади и не совпадающий с пучками других изоглосс. Это наличие в каждой области пучков изоглосс и выделяемых ими центральных областей, обычно тяготеющих к известному экономическому центру (или бывшему таковым в прошлом) — Kernlandschaften, к-рые и называют условно диалектами, — наряду с резкими отклонениями границ отдельных фонетических и лексических явлений, нарушающих так наз. фонетические законы и порой далеко заходящих за условную границу диалекта, образуемую пучком изоглосс, — все это свидетельствует о том, что в основе диалектического развития лежат чисто социальные факторы, — наличие или отсутствие между соответствующими областями культурно-экономических связей как в настоящем, так и в прошлом. Очень показательно, что природные границы при наличии достаточной техники для их преодоления не оказывают влияния на направление изоглосс. Это явление можно пояснить следующим образом.
       Единицей, изучаемой лингвистической географией (так называют новейшую Д., оперирующую методом изоглосс), является слово. Но слово существует, передается и распространяется как знак известного культурного явления. И следовательно пределы его распространения должны определяться границами тех или иных культурно-экономических единств. Действительно: всюду, где между двумя местностями устанавливается постоянная экономическая и культурная связь, произношение их говоров обнаруживает тенденции к единообразию; при этом новое произношение захватывает преимущественно лишь те части лексики, которые так или иначе связаны с новыми культурными отношениями, тогда как слова, не играющие роли в культурном общении, часто сохраняют свое старое произношение.
       Так, в Германии граница нижненемецкого наречия постепенно отступает на север; но в переходной зоне, лишь недавно усвоившей верхненемецкий яз., наблюдается характерное несовпадение границ распространения различных слов с одинаковым произношением. Более детальные наблюдения раскрывают причины подобных несовпадений — причины эти являются исключительно культурно-экономическими: по Рейну, например, где ведется торговля скотом, верхненемецкое произношение соответствующих слов (Ochse, sechs) заходит далеко на север, тогда как слова, к ней никакого отношения не имеющие, сохраняют старую фонетику нижненемецкого языка.
       Словом: всюду, где между локальными группами устанавливается известное культурное (экономическое) взаимодействие, диалекты этих групп начинают влиять друг на друга, обнаруживая общую тенденцию к унификации. И обратно: там, где эта связь отсутствует или порывается, наступает дифференциация диалектов соответствующих локальных групп, которая может привести к полному обособлению этих диалектов.
       Наряду с диалектической дифференциацией локальных групп, современная Д. (так наз. «социология яз.») начинает все более учитывать диалектическую дифференциацию социальных групп.
       Там, где в структуре общества выделяются обособленные классы и группы, служащие различным производственным целям, язык этого общества распадается на соответствующие социальные диалекты и говоры. Там, где только есть разделение труда (а подобное разделение наблюдается всюду, совпадая у народов примитивной культуры с дифференциацией полов, откуда возникновение особых «женских яз.»), каждая отрасль производства принуждена создавать свой особый запас «технических терминов» — наименований орудий и процессов работы, связанных с ее ролью в производстве и непонятных для членов иной производственной группы. И по мере того как усложняется производство, по мере того как усиливается социальная дифференциация, все более обособляются и социальные диалекты. О другой форме отражения социальной дифференциации и классовой борьбы в языке — о социально-диалектической дифференциации эмоциональной окраски слова и его «созначений» см. Стилистика.
       Социальная дифференциация яз. ясно выступает в наблюдениях как над локальными «диалектами», так и над противопоставляемым им языком лит-ым. Так унификация локальных диалектов всегда идет через определенные социальные группы, находящиеся в постоянном культурном общении, тогда как другие она захватывает лишь частично. Факт этот выступает достаточно ярко в наблюдениях над местными говорами; так изменения — в смысле усвоения «городского говора» — вносятся в яз. обычно мужской частью населения, занятой на отхожих промыслах, отбывшей солдатчину и т. п., тогда как хранителями прежних языковых форм являются женщины и старики, неподвижно осевшие в деревне.
       Действие тех же факторов наблюдается и при вытеснении одним социальным диалектом других — при создании так называемой «койнэ» — langue commune, Gemeinsprache, лит-ого языка. И здесь в основу лит-ого яз. — яз. культуры и письменности — ложится говор общественной группы, стоящей во главе культурно-экономического развития страны.
       Формы унификации и здесь могут быть весьма многообразны. В основу «койнэ» может лечь говор определенного города, к-рый является крупным промышленным, торговым, политическим центром страны; так в основе французского лит-ого яз. лежит парижское наречие, в основе английского — лондонское. Или же унификация достигается через социальный диалект в собственном смысле — напр. говор служилого или торгового сословия, члены которого по самым условиям своего существования не могут являться устойчивой этнической единицей; так немецкий литературный язык возникает на почве говоров торгового населения городов Богемии и Саксонии — областей, которые колонизовались германцами уже в историческую эпоху средневековья и пришлое население к-рых, разноместное по происхождению и разнообразное по этническому составу, объединялось новыми, возникшими в этих городах экономическими, политическими, культурными связями.
       Проблема осложняется тем, что одна общественная группа, сменяя другую, обычно не заменяет ее диалекта своим (хотя возможны и такие случаи — ср. напр. борьбу северо-западных и юго-восточных диалектов в средневековом немецком лит-ом яз.), но усваивает его вместе с формами творившейся на нем культуры, внося лишь некоторые изменения в его лексику и произношение.
       Так в создании русского лит-ого яз. наблюдается, с одной стороны, переход руководящей роли с юга (Киев) на север (Владимир — Москва), с другой — смена духовенства служилым сословием (приказными и ратными людьми) в культурном строительстве страны. По происхождению своему древнеболгарский яз., пересаженный на Русь в качестве церковного яз., — русский лит-ый яз. сначала на юге, в Киеве, потом на северо-востоке, в Москве, — подвергается обрусению, проникаясь живыми народными элементами и в сильной степени приближаясь к наречиям города Москвы, где сталкивались говоры северно-русские (говоры высших классов — боярства, духовенства, дьяков — преемственно связанных с северно-русскими центрами) и говоры восточно-русские (говоры «черни»). Результатом сложной борьбы, которую повели светские элементы для обладания книжным языком, для вторжения в запретную область духовного просвещения, является создание делового приказного яз., наиболее доступного влиянию яз. окружающей среды, и усвоение привилегированными классами этого яз. в качестве разговорного. И все же, хотя черты московского наречия становятся преобладающими в русском литературном яз., он сохраняет, с одной стороны, свой инославянский остов, с другой — некоторые южно-руссизмы (например произношение звонкого фрикативного «gamma» в словах «бога», «благо»).
       Наконец следует отметить, что унификация «литературного яз.», отражая интересы господствующих общественных групп, обычно не бывает полной. В некоторых случаях она ограничивается лишь известной общественной группой — например духовенством, поскольку последнее образует единство, выходящее за пределы единства этнического (ср. роль таких «языков культа», как латинского языка для католической церкви или арабского для мусульманства).
       Но даже и там, где «койнэ» становится достоянием более широких слоев общества — привилегированных классов вообще, — унификация все же не охватывает яз. в целом; от нее напр. обычно ускользают слова повседневной жизни.
       Так всякая унификация диалектов предполагает два момента: наличие экономической и культурной связи между соответствующими диалектическими группами и наличие общественной или этнической группы, стоящей во главе экономического и культурного развития и подчиняющей себе экономически и культурно отсталые группы. Унификация языка является лишь выражением, отражением этих устанавливающихся связей.
       Обратно: при отсутствии этих связей развитие локальных и социальных диалектов идет самостоятельными путями, и количество дивергирующих черт будет все возрастать. Завершением этого процесса может явиться полное обособление диалектов как отдельных яз., причем формы языковой дифференциации столь же многообразны и культурно-исторически обусловлены, как и формы языковой унификации.
       Действительно: здесь необходимо прежде всего отличить от дифференциации уже существующего языкового единства факт сохранения старых этнически-языковых различий. Так у народов развитых культур диалектические различия, представляющие собой пережитки старых этнических различий, сохраняются особенно упорно среди сельского населения.
       Наряду с сохранением старых этнически-языковых различий, формы натурального хозяйства, разбивающие страну на ряд самостоятельных экономических ячеек, могут вызвать и дифференциацию первоначального языкового единства. Так огромный регресс в экономической структуре Зап. Европы, последовавший за великим переселением народов, ведет к распадению прежнего латинского единства на отдельные романские диалекты (позднее языки) точно так же, как медленный экономический упадок Византии, изолирующий одну за другой провинции Восточно-римской империи, отражается в дифференциации среднегреческой «койнэ», когда-то возникшей путем унификации прежних племенных диалектов.
       Переход от форм натурального хозяйства к эпохе торгового капитала, создавая в торговых городах ряд одинаково сильных экономически и культурно центров, вызывает частичную унификацию мелких говоров, способствуя в то же время дифференциации возникающих на их почве более крупных диалектических единиц, — достаточно припомнить соперничество нескольких крупных диалектов в качестве языка литературы и письменности, к-рое так характерно для Германии, Франции или Италии позднего средневековья.
       Наряду с унификацией местной, в этих условиях наблюдается и частичная социальная унификация яз. — создание специальных торговых языков или распространение в этой роли одного диалекта за счет других при сохранении в остальном прежних диалектических различий. Наконец сильное развитие классовой дифференциации влечет за собой, как мы уже видели, создание социальных диалектов, и не только в области словаря, но и в области фонетики и морфологии. Ибо, поскольку наряду со старыми этническими диалектами господствующие классы создают свой единый унифицированный «лит-ый язык», первые приобретают характер «говоров простонародья». При этом, если, с одной стороны, большая устойчивость форм быта сельского населения способствует здесь сохранению архаических форм яз., то, с другой — отсутствие консервативного фактора письменности и письменного языка позволяет скорее развиться заложенным в языке тенденциям.
       Унификация и дифференциация локальных и социальных диалектов как отражение наличия или отсутствия экономических связей между соответствующими географическими пунктами и общественными группами, — таковы сложные формы развития диалектов. Всякая попытка свести развитие диалектов к единообразной схеме путем замены факторов социальных факторами этническими упрощает действительные отношения, где «с бесконечным дроблением диалектов идет рука-об-руку бесконечное их смешение» (Шухардт).
       Социальными факторами — социальной дифференциацией языков и лежащими в ее основе экономическими причинами — определяются и формы использования локальных диалектов в лит-ре. В литературах стран и эпох, когда еще отсутствует экономическая и политическая централизация, несколько диалектов, связанных с наиболее значительными центрами, могут сосуществовать в качестве яз. лит-ры. Так в средневековой немецкой лит-ре северо-западные диалекты соперничают в качестве яз. поэтического творчества с диалектами юго-восточными; в средневековой французской лит-ре говоры Иль-де-Франса (в частности парижский) представлены весьма небольшим количеством памятников по сравнению например с говорами нормандскими; в средневековой итальянской лит-ре сицилийский диалект оспаривает одно время первенство у тосканского. При этом, обычно, при наличии общения между соответствующими областями (хотя бы в пределах отдельных социальных групп) художественное использование диалектов приводит к устранению особенно резких диалектизмов и к унификации словаря, благодаря чему лит-ые произведения, созданные на одном диалекте, могут быть поняты представителями других диалектов.
       Так можно говорить о средневековом немецком лит-ом яз. куртуазной поэзии.
       В дальнейшем возможно сосуществование отдельных диалектов в качестве стилистически закрепленных особенностей известных жанров. Так в древнегреческой поэзии диалектическая окраска обязательна как для различных жанров, так и для различных элементов одного жанра. Социологическая основа введения диалектов в литературное творчество выступает ярче в правилах древнеиндийской драматургии, связывающей с социальным положением действующего лица драмы пользование им тем или иным диалектом.
       Чаще всего однако языковой унификации, отражающей экономическую и политическую централизацию, сопутствует борьба с диалектизмами как формой выражения «низших» классов общества. Отрицательная оценка «провинциализмов» и «идиотизмов», так же как и социальных диалектизмов, проходит красной нитью через нормативную стилистику античного и нового европейского мира в форме учения о стилях.
       В подобные эпохи стабилизации и унификации лит-ого яз. введение локальных и социальных диалектизмов допускается лишь в качестве комического приема в соответствующих жанрах. Такие жанры напр., как комедия и плутовской роман, допускают и при стабилизации лит-ого стиля широкое использование диалектизмов (ср. напр. то значение, которое имеют комедии Плавта и «Сатирикон» Петрония для латинской Д.).
       Реабилитация диалектизмов в качестве не только комического, но и изобразительного средства, усиливающего «местный колорит» в произведениях высокого стиля (трагедии, психологическом романе, лирике, бытовой драме и т. д.), идет в зап.-европейской и русской лит-ре параллельно с усилением реализма и натурализма; при этом реабилитация охватывает не только локальные, но и социальные диалекты. Борьба вокруг «натуральной школы» в истории русской литературы может служить хорошей иллюстрацией столкновения старого и нового литературных канонов и лежащих в их основе общественных идеологий.
       Характерной особенностью привнесения диалектизмов в лит-ый яз. является постепенная утрата этими диалектизмами связи с живой устной речью. С одной стороны, часть диалектизмов вливается в лексику лит-ого яз., утрачивая свою специфическую эмоциональную окраску и теряя так. обр. свою стилистическую значимость (см. Лексика, Стилистика); с другой — создается известный традиционный отбор социальных и локальных диалектизмов при изображении яз. той или иной общественной группы, известный трафарет, передающийся уже путем чисто лит-ой традиции. В этом отношении напр. очень показательно сопоставление изображения яз. крестьянства и мелкобуржуазных групп в современной русской беллетристике с аналогичными изображениями в русской лит-ре второй половины XIX века: в яз. крестьян П. Романова и обывателей Зощенко можно установить прямую лит-ую традицию не только Лескова, Чехова, Толстого, но и Лейкина и Горбунова.
       В связи с вопросом о взаимодействии лит-ого яз. и диалектов следует еще упомянуть попытки лит-ого возрождения яз., в силу политических причин сведенных на роль локальных диалектов. Такие попытки, как возрождение провансальского языка во Франции, фламандского в Бельгии, нижнесаксонского (платтдейч) в Германии, свидетельствуют о росте самосознания соответствующих национальных групп. Действительное возрождение подобных яз. возможно лишь там, где осуществляется подлинно национальная автономия, — такой пример дает лит-ое творчество многочисленных народов Советского Союза.
       Библиографию важнейших трудов методологического характера — см. в небольшом, но содержательном обзоре Немировского М. Я., Лингвистическая география и ее значение, «Известия Горского педагогического института», т. III, Владикавказ, 1926; Жирмунский В. М., Проблемы немецкой диалектографии, «Этнография», III, 1927; Schrijnen-Fischer I., Eintuhrung in das Studium der indogermanischen Sprachwissenschaft, 1921 (гл. 10 и 11); Dauzat A., La geograpnie linguistique, P., 1922; Ларин Б. А., О лингвистическом изучении города, «Русская речь», III. О социальных диалектах — см. Стилистика, Лексика. Огромная литература конкретных диалектических материалов публикуется преимущественно как в специальных, так и общих лингвистических журналах и в повременных изданиях диалектологических и краеведческих организаций (по русской Д. — Труды диалектологической комиссии Академии наук СССР, вв. 1—10, Известия и Сборники (II) отделения русского яз. и словесности Академии наук, «Русский филологический вестник» и т. д.). См. также лит-ру по яз., упоминаемым в тексте.

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

диалектоло́гия

лингвистическая наука, изучающая диалекты (говоры) – территориальные разновидности нац. языка. В рус. языке говоры делятся на южнорусские, среднерусские и северорусские. Их различают оканье и аканье, качество звука «г» (взрывной или фрикативный), интонация и даже темп речи, не говоря о лексике. Основу литературного языка составил среднерусский говор Москвы. Рус. диалектология развивается с 18 в. Большой вклад в её развитие внесли М. В. Ломоносов, А. Х. Востоков, Ф. И. Буслаев, А. А. Шахматов, который открыл значение данных диалектологии для изучения истории рус. языка. Результаты диалектологических исследований представлены в словарях, напр., в словаре В. И. Даля, академическом «Словаре русских народных говоров» (1965–2000), множестве областных словарей, а также в картах, собрание которых составляет «Диалектологический атлас русского языка», созданием которого долгие годы руководил Р. И. Аванесов.

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. — М.: Росмэн. Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006.