Западная культура

Долгое время образ жизни в Японии формировался исключительно под влиянием более мощных и развитых культур Китая и Кореи. Время первого знакомства Европы с Японией - ХVI в. Но если для японцев мореходы с Запада мало чем отличались в принципиальном плане от купцов из Кореи и Китая, то для капитанов голландских, португальских, испанских, английских шхун, бригов и галионов Страна восходящего солнца (на европейских картах она значилась как Зипангу) была весьма желанной целью, куда более престижной, нежели другие страны Дальнего Востока. А дело было в оценке, данной этой стране в путевых записках великого путешественника Марко Поло. Он назвал Японию (справедливо это было или нет, другой вопрос) "страной золота". На поиски ее кинулись авантюристы из разных стран Европы. Известно, что и сам Колумб, отправляясь в свое первое плавание через Атлантический океан, мечтал добраться до "страны золота". Уже первые контакты с посланцами Европы оказали самое фатальное влияние на развитие Японского государства. Среди побрякушек и прочего привычного для европейцев колониального набора были огнестрельное оружие и христианство, изменившие в значительной степени весь ход дальнейшей истории страны. Даже отгородившись по приказу сёгуна Токугава "бамбуковой стеной" от пришельцев, даже закрыв наглухо страну и прекратив практически все контакты с иностранцами, Япония, прожив 215 лет в добровольном "карантине", так никогда и не смогла оправиться от этих двух привнесенных с Запада "вирусов". Но подлинные перемены начались с середины XIX в. "Бамбуковая стена", перекрывавшая въезд и выезд из Японии, была насильно взломана европейскими военными кораблями, и в зияющие дыры хлынул поток западной цивилизации. Шок был настолько сильным, что это стало поистине переломным моментом в новой истории Японии. Страна, как губка, впитывала все иностранное. Несмотря на настойчивые напоминания властей о целесообразности сохранения древних традиций, о нетленном "духе Ямато" и национальных культурных ценностях, японцы стремились как можно скорее ввести в свой быт западные новинки. Речь шла не только о новой моде в одежде, питании, новых принципах школьного образования. Дело было даже не в поистине революционных преобразованиях, порожденных прогрессивными технологиями Запада, не в науках, открывших японцам глаза на строение мира, космоса и человеческого организма. Изменился сам подход к жизни, ее философия. Рядовые японцы чуть ли не на ощупь знакомились с чудной импортной новинкой - демократией. Одна за другой в Европу и Америку устремлялись представительные делегации японских государственных деятелей, чтобы познакомиться с опытом развития ведущих стран Старого и Нового света. Японские "командированные" с широко открытыми, как у детей, глазами ходили по магазинам и ресторанам, посещали школы и университеты, аптеки и больницы, транспортные депо и военные казармы, заводы и почтамты, беседовали с судьями и законодателями, приглядывались к строительству кораблей и государственному устройству. Многое предстояло "пересадить" на японскую почву. Недаром в письмах и дневниках того времени встречаются сравнения собственных усилий членов этих делегаций с деяниями императора Петра Великого, сумевшего в кратчайшие сроки приобщить Россию к европейской культуре. Европа со своей стороны также испытывала жгучий интерес к Стране восходящего солнца. Теперь уже не одиночки-авантюристы, а целые государства тягались за право распространить свое влияние на далекий архипелаг. Британия в этом споре сделала ставку на два южных княжества - Сацума и ТЁсю, находившихся в открытой оппозиции к правившему страной военно-бюрократическому режиму сёгуната. Англичане рассчитывали, и не беспричинно, что победившие в гражданской междоусобице кланы Сацума и Тёсю, придя к власти, сумеют отблагодарить своих европейских друзей. (Так, кстати, и произошло, когда новое правительство, образованное в 1868 г. в ходе Реставрации Мэйдзи, весьма укрепило свои политические и деловые связи с Англией.) А вот Франция решила сделать ставку на сёгуна Токугава Ёсинобу. Наполеон III даже высказал готовность помочь своему японскому протеже оружием и деньгами в борьбе с оппозицией. И когда войска сёгуната потерпели поражение, влияние Франции на политическую жизнь в Японии резко упало и в последующие годы было несопоставимо мало по сравнению с британским. К тому же и поражение во франко-прусской войне 1870–1871 гг. не прибавило авторитета французам. Но зато победа пруссаков подняла акции Германии на Дальнем Востоке. Правительство Мэйдзи пригласило в Японию огромное число иностранных инструкторов, учителей, преподавателей, экспертов, советников. Иностранный опыт "перекачивался" во все сферы жизни - в государственное строительство и юриспруденцию, военное дело и дипломатию, финансы и транспорт, образование и научные исследования. К 1900 г. в стране работало более 4 тысяч иностранных специалистов в госсекторе и вдвое больше - в частном. Подавляющее большинство из них приехало из Англии. Британцы особенно доминировали в новейших для Японии отраслях промышленности. Но немало экспертов было приглашено и из других стран - Германии, Франции, США, Италии. Преимущество отдавалось тем, кто в данной сфере обладал мировым приоритетом. Так, специалисты по железнодорожному транспорту, телеграфной связи, строительству маяков приглашались в основном из Англии, судостроители - из Франции, педагоги - из США, медики - из Германии. Европа долгое время служила моделью для модернизирующейся Японии. Но в первой половине ХХ в., особенно между первой и второй мировыми войнами, движущий потенциал европейской культуры стал иссякать. Да и сама Япония добилась к тому времени международного признания, войдя в ряды ведущих мировых держав. Национализм, усиливавшийся в стране, особенно на фоне удачливой колонизаторской деятельности в Азии, ослаблял, а то и просто рвал устоявшиеся связи с Европой. В Японии вновь заговорили о своих исторических корнях, о "божественности" своего происхождения и избранности судьбы. Ухудшились до предела отношения с Соединенными Штатами, Великобританией, Францией и Голландией. Правда, оставались союзники по Антикоминтерновскому пакту - Германия и Италия, но это уже были отношения равных, а не учителя и послушного ученика. Поражение Японии во второй мировой войне привело к длительной американской оккупации. Влияние США возросло многократно, оттеснив далеко в сторону все остальные европейские образцы. Весь быт японцев, вся политическая, экономическая, социальная структура страны быстро американизировались. Если оглянуться на 130 лет, прошедших со времени Реставрации Мэйдзи, то в течение первых восьми десятилетий в стране доминировало европейское влияние и еще 50 лет - американское. Несмотря на то, что Великобритания была в числе стран-победительниц во второй мировой войне, ей так и не удалось восстановить свои некогда предпочтительные позиции в Японии. Истощив свой потенциал в годы тяжелого противоборства с нацистской Германией, Англия вышла из войны с подорванной экономикой. Она все больше отставала от процветающих США, впадая в длительную и глубокую стагнацию. Экономисты всего мира стали говорить о "Британской болезни" (British disease). И лишь с 80-х гг., с приходом к власти правительства Маргарет Тэтчер в стране начался процесс оздоровления экономики. Примечательно, что в это время "железная леди" попыталась немало почерпнуть из опыта Японии, переживавшей в тот период экономический бум, получивший в дальнейшем название экономики "мыльного пузыря". Пока американцы пытались ограничить победный марш японских товаров по мировым рынкам, особенно в США, пока американские сенаторы разбивали кувалдами японские автомобили и радиоприемники в ходе кампании "публичной порки Японии", англичане охотно впитывали японский опыт и японские деньги. 40 процентов всех японских инвестиций в Европе ныне приходится на Великобританию. Но дело не только в этом. После краха экономики "мыльного пузырЯ" Японии вновь пришлось встать на путь мучительных поисков путей выхода из экономических проблем. И тут опыт "тетчеризма" оказался как никогда кстати. Ветер вновь изменил направление, и японские экономисты стали скрупулезно изучать оправдавшие себя в Англии методы лечения "Британской болезни", поразившей теперь Японию. Привлекательность для Японии других европейских стран была до последнего времени значительно ниже. Японо-французские связи в основном концентрировались в сфере искусств, поставок безделушек, деликатесов. Французские вина, сыры, мода, творчество французских импрессионистов, кинематографистов, Родена - вот едва ли не основные направления в рамках двусторонних контактов. Японские инвестиции во Франции исчисляются примерно в 8 млрд. долларов (в Великобритании - свыше 30 млрд. долларов!). Несколько масштабнее связи Японии с Германией. Дело не исчерпывается массовыми закупками "Мерседесов" и "Порше" или уже укоренившейся в Японии любовью к пиву и к пивным немецкого образца. Предвидя неминуемое в обозримом будущем ослабление позиций доллара на мировой арене и выход на авансцену единой евровалюты, Токио начинает концентрировать усилия своих дипломатов и бизнесменов именно на этом новом направлении. Огромный размах приобрела "американизация". Суть ее прежде всего заключается в количественном проникновении в Японию образцов американской культурной индустрии через каналы массовой коммуникации, кино, литературу. По улицам Токио бродят юноши и девушки с выкрашенными в самые невероятные цвета волосами, одетые в экзотические наряды. Американские программы в огромном числе транслируются по телевидению, американские фильмы демонстрируются повсюду. На концертных площадках, в многочисленных барах звучит американский джаз. Долгие годы "американизация" воспринималась многими в Японии как символ духовной зависимости, которая приведет в конце концов к отрицанию японским народом собственной культуры и утрате им своей национальной самобытности. "Американизация" действительно распространилась не только вширь, но и вглубь, в сознание, приводя к изменению норм поведения и потребления, устоявшихся представлений и ориентаций. Однако опасения ревнителей японских традиций и культурной специфики не сбылись. Впитав в себя множество элементов духовной жизни Запада и существенно обогатившись за счет этого, японская культура сохранила свою ярчайшую самобытность и при этом не утратила ни одной из своих основополагающих особенностей.