ГРУЗИНСКАЯ ХРОНИКА ДЕВЯТНАДЦАТОГО ВЕКА

ГРУЗИНСКАЯ ХРОНИКА XIX ВЕКА, СССР, Грузия-фильм, 1979, ч/б, 7 ч., 1841 м., 67 мин. Притча.
Опоэтизированная хроника событий, происшедших в одной из грузинских деревень конца ХIX века, когда ради спасения леса немногочисленная интеллигенция смогла собрать народ и выступить против промышленников...
А. Рехвиашвили дал своему фильму откровенно парадоксальное название: «Грузинская хроника 19 века». Хроника времени, безвозвратно ушедшего, утраченного именно для кинематографа. Былое может быть реконструировано художником, восстановлено с большой мерой достоверности, может быть зафиксировано в хроникальной манере. Однако, как явствует из художественного решения, Рехвиашвили определяет не объект воссоздания и даже не признаки стилистики, а образ минувшего. Вернее — то в нем, что посылает сигналы в век нынешний, что, будучи незамеченным современниками, с жестокой силой отозвалось в будущем, предопределив катастрофизм века 20. Поэтому строгой фиксации подлежит остановленное, «вековое» время, в котором — в отстоявшемся, отфильтрованном художником виде — контур, силуэт прошедшей эпохи передает потомству ряд многозначительных сообщений. Забвение опасно для исторического сознания. Ведь там, в потемках недавнего, те же проблемы: гибнущие леса, безразличие чиновников к вверенным им делам, тихий ропот интеллигенции, отчаяние проповедников. Картина действительно собирается Рехвиашвили как бы из осколков, ей уже заведомо не хватает ясности, она имеет пропуски и таинственные места. Каждый экранный образ настойчиво стремится обнаружить свое значение: дом матери — образ ожидания, город — образ утраченных связей, учреждение — образ бюрократии. Это мир инерционного, механического существования, убивающий волю, растлевающий сознание. Подвижничество выглядит донкихотством, вызывает у окружающих недоумение. Персонажи уже не имеют имен, книги, побывавшие в воде, стали белыми листами; лес, ради которого герой отправляется на подвиг, становится образом ловушки, западни. Строгому воссозданию и наблюдению подлежит мир олицетворений. В точном согласии с исходным планом изобразительное решение отличается строгой графичностью и подчеркнутым эстетизмом, в макетируемом пространстве каждый элемент ищет и находит свое максимально выразительное воплощение: лица героев, планировка интерьеров, выбор пейзажей — все подчинено избранному закону — закону притчи, рождающейся из осмысленного опыта и ищущей слышащих, а в случае фильма — и видящих восприемников. Созданная на исходе 70-х, эта картина давала урок будущему.
В ролях: Мамука Салуквадзе, Рамаз Чхиквадзе (см. ЧХИКВАДЗЕ Рамаз Григорьевич), Владимир Цуладзе, Цуца Медзмариашвили, Тенгиз Магалашвили, Дареджан Харшиладзе (см. ХАРШИЛАДЗЕ Дареджан), Карло Саканделидзе (см. САКАНДЕЛИДЗЕ Карло).
Режиссер: Александр Рехвиашвили (см. РЕХВИАШВИЛИ Александр Павлович). Авторы сценария: Резо Квеселава, Анзор Джугели, Александр Рехвиашвили (см. РЕХВИАШВИЛИ Александр Павлович). Оператор: Гурам Шенгелая. Художники-постановщики: Александр Какабадзе, Давил Лурсманишвили. Композитор: Вахтанг Кухианидзе (см. КУХИАНИДЗЕ Вахтанг). Звукорежиссер: Вильгельм Гогичайшвили (см. ГОГИЧАЙШВИЛИ Вильгельм). Монтаж: Джими Девнозашвили.
Главный приз, приз Фипресси, приз СИКАЭ и приз Католического жюри МКФ в Мангейме—79.