Острожский, князь Константин (Василий) Константинович

— сын князя Константина Ивановича, воевода киевский, защитник православия в Западной Руси; родился в 1526 году, умер 13 февраля 1608 года. Князь Константин Константинович, названный при крещении Василием (Константином его называли по имени отца), остался по смерти отца малолетним и был воспитан своей матерью, второй женой князя Константина Ивановича, княгиней Александрой Семеновной, урожденной княжной Слуцкой. Детство и ранние юношеские годы он провел в наследственном городе своей матери Турове, где, под руководством наиболее ученых и опытных учителей того времени, получил очень тщательное воспитание в православном русском духе. Достигши совершеннолетия, князь Константин Константинович женился на дочери богатого и знатного галицкого магната графа Тарновского — Софии, и начал вести обычный образ жизни богатых западнорусских панов. Общественная и государственная деятельность, по-видимому, очень мало интересовала его в этот период жизни. Однако и теперь ему уже пришлось столкнуться с иезуитским влиянием, с которым впоследствии князь Константин Константинович энергично боролся до конца своей жизни. Иезуиты сумели вторгнуться в его семейную жизнь, и старались привлечь на свою сторону представителей влиятельного дома князей Острожских, чтобы тем успешнее с их помощью заняться пропагандой католицизма среди западнорусского православного населения. Иезуиты успели склонить на свою сторону невестку князя Константина Константиновича, княгиню Беату, и с ее помощью думали склонить к переходу в католицизм и ее дочь Елизавету. Острожский вступился за свою любимую племянницу и успел выдать ее замуж за православного князя Димитрия Сангушко. Благодаря интригам Беаты и иезуитов, Сангушко был осужден и бежал в Чехию, но по дороге был убит, а Елизавета возвращена в Польшу и насильно выдана замуж за поляка и ревностного католика графа Гурка. Острожский силой вступился за права племянницы, вступил в борьбу с иезуитами и Гуркой, но Елизавета, но выдержав тяжелого положения и травли иезуитов, сошла с ума. Острожский взял ее к себе в Острог, где несчастная и жила до самой своей смерти. Разумеется, этот случай сильно вооружил князя против иезуитов и навсегда сделал его непримиримым врагом этого ордена.

Между тем, в Западной Руси для православных наступили очень трудные времена. Русское население, находившееся под сильным влиянием польской цивилизации, уже со времени соединения Литвы и Польши все более подпадало влиянию западноевропейских форм польской культуры и цивилизации. Влияние польской культуры сказалось и на верованиях русского населения. Западнорусские магнаты ранее прочих начали менять веру своих отцов и принимать католицизм; за ними последовали многие фамилии из среднего класса и только крестьяне крепко держались православия, несмотря на все притеснения и угнетения со стороны своих помещиков-католиков. Быстрому окатоличению русского населения немало способствовала и Люблинская уния 1569 года, еще теснее соединившая Польшу и литовско-русское государство и давшая полную возможность полякам с большим успехом распространять католицизм среди православного русского населения. Напрасно князь Острожский с немногими другими западнорусскими вельможами, желавшими отстоять политическую и религиозную самостоятельность западнорусского народа, боролись против введения этой унии: их было слишком мало, и они должны были примириться со совершившимся фактом. Значительно помогли делу окатоличения русских и иезуиты, призванные в Польшу для борьбы с проникавшим с Запада протестантизмом, но обратившиеся и против православия. Они начали проникать в семьи наиболее влиятельных знатных магнатов и склонять их на свою сторону, понемногу забирали в свои руки образование юношества, учреждали свои коллегии и училища и пр., и быстро, при помощи польского правительства, приобретали все большее влияние на ход общественной жизни в Польше и Литве. Западнорусское духовенство и православное население не могло успешно бороться с этим организованным и не стесняющимся в средствах обществом монахов. Само духовенство было необразованно, представители высшей иерархии, происходившие большей частью из знатных и богатых фамилий, нередко смотрели на свой сан, как на выгодное и доходное место, и завидовали той роскоши и великолепию, которыми окружали себя католические епископы. Корыстолюбие, распущенность нравов господствовали среди православного духовенства. Масса православного населения находила поддержки среди своих духовных пастырей. Католическая пропаганда на такой благоприятной почве широко развивалась среди православного западнорусского населения, захватывая не только высшие западнорусские классы, но и распространяясь среди среднего и низшего сословия.

Выступив на арену общественной деятельности в такое трудное для православия и русской народности время, князь Константин Константинович Острожский, с детства воспитанный на русских православных началах, не мог оставаться равнодушным свидетелем этих событий. Условия, в которых он находился, как нельзя более благоприятствовали его деятельности. От своих предков он получил, кроме знатного имени, громадные богатства: в его владении находилось 25 городов, 10 местечек и 670 селений, доход с которых достигал колоссальной по тому времени цифры 1200000 злотых в год. Его выдающееся положение в западнорусском обществе, влияние при дворе и высокое сенаторское звание придавали его личности большую силу и влияние. Равнодушный к делам церкви и своего народа в начале своей деятельности, Острожский в 70-х годах начинает уже ближе интересоваться этими важными вопросами. Его замок делается открытым для всех ревнителей православия, для всех тех, кто искал заступничества от польских панов и католических монахов. Хорошо понимая, в чем заключались язвы современной ему западнорусской жизни, он при своем уме легко нашел и выход из тех затруднений, в которые была поставлена западнорусская православная церковь. Острожский понимал, что только развитием просвещения среди массы западнорусского населения и поднятием нравственного и образовательного уровня православного духовенства, можно достичь, некоторых успехов в борьбе с организованной пропагандой иезуитов и католических ксендзов. "Мы охладели к вере", говорит он в одном из своих посланий, "а наши пастыри не могут нас ничему научить, не могут постоять за Божью церковь. Нет учителей, нет проповедников Божья слова". Ближайшим средством для поднятия уровня духовного просвещения среди западнорусского населения было издание книг и учреждение школ. Эти средства давно уже с большим успехом применяли иезуиты в целях своей пропаганды; не отказался от этих средств и князь Острожский. Самой настоятельной потребностью для православного западнорусского населения было издание Священного Писания на славянском языке. За это дело прежде всего и принялся Острожский. Нужно было начать с устройства типографии. Острожский не жалел для этого ни денег, ни сил. Он выписал шрифт и привлек к себе из Львова известного печатника, работавшего ранее в Москве, Ивана Федорова и всех его сотрудников. Для того, чтобы издание библии было более исправно, Острожский отовсюду выписывал рукописные списки книг Священного писания. Главный список он достал из Москвы, из библиотеки царя Ивана Васильевича Грозного, при посредстве польского посла Гарабурды; доставал Острожский списки и из других мест: от константинопольского патриарха Иеремии, с Крита, из сербских, болгарских, и греческих монастырей, завел даже сношения по этому поводу с Римом и достал "много и иных библий, различных письмен и языков". Кроме того, в его распоряжении было и первое издание Библии на русском языке, напечатанное в чешской Праге доктором Франциском Скориной. По просьбе Острожского, патриарх Иеремия и некоторые другие видные церковные деятели прислали ему и людей, "наказанных в писаниях святых, эллинских и словенских". Пользуясь указаниями и советами всех этих знающих людей, Острожский начал разбирать весь присланный материал. Скоро, однако, исследователи были поставлены в затруднительное положение, так как почти все присланные Острожскому списки имели погрешности, неточности и разночтения, вследствие чего нельзя было остановиться на каком-либо списке, взяв его за основной текст. Острожский решил последовать совету своего друга, известного князя Андрея Курбского, жившего в то время на Волыни, и печатать Библию "на церковнославянском языке" не с перепорченных книг жидовских, но от 72 блаженных и богомудрых переводчиков". После долгой и трудной работы, в 1580 году, наконец, появились "псалтырь и Новый Завет" с алфавитным указателем к последнему, "скорейшего ради обретения вещей нужнейших". Издание это, распространившееся в очень большом количестве экземпляров, удовлетворяло потребностям православных церквей и частных обывателей. Это издание Библии послужило образцом и для московского издания, вышедшего значительно позднее.

Но деятельность типографии Острожского на этом не остановилась. Нужно было бороться с католическим влиянием, все более усиливавшимся в Западной Руси. Острожский для этой дели начал издавать ряд книг, необходимых, по его мнению, для поднятия просвещения и борьбы с латинством. Из богослужебных книг им изданы часослов (1598 г.), требник и молитвослов (1606 г.). Для борьбы с латинством и католической пропагандой им изданы: послания патриарха Иеремии в Вильну ко всем христианам, к князю Острожскому, к киевскому митрополиту Онисифору (1584 г.), сочинение Смотрицкого "Календарь римски новы" (1587 г.), книга свящ. Василия "о вере единой", направленная против иезуита Петра Скарги, написавшего книгу о соединении церквей под властью римского папы (1588 г.). "Исповедание о схождении св. Духа", сочинение Максима Грека (1588 г.) послания патриарха Мелетия (1598 г.), его же "Диалог противу схизматиков". В 1597 г. в Острожской типографии был издан "Апокризис", в ответ на книгу униатов, написанную в защиту правильности действий Брестского собора. Кроме того, из Острога вышли следующие книги: книга Василия Великого о постничестве (1594 г.), "Маргарит" Иоанна Златоустого (1596 г.), "Вирши" на отступников, Мелетия Смотрицкого (1598 г.). "Азбука" с кратким словарем и православным Катехизисом, Лаврентия Зизания и др. В конце своей жизни князь Острожский выделил часть своей типографии и перевел ее в принадлежавший ему Дерманский монастырь, где во главе печатного дела стал ученый и умный священник Демьян Наливайко. Здесь были напечатаны и изданы: Богослужебный Октоих (1603 г.), полемический лист патриарха Мелетия к епископу Ипатию Поцею по поводу введения унии (1605 г.) и др. Дерманские издания отличались той особенностью, что они печатались на двух языках: литовско-русском и церковнославянском, что, разумеется, только способствовало их большему распространению среди массы западнорусского населения. Уже перед самой своей смертью Острожский основал третью типографию в Киево-Печерской Лавре, куда отправил часть шрифта и типографских принадлежностей. Эта типография, результатов деятельности которой князю Острожскому увидеть не пришлось, послужила основанием для знаменитой впоследствии киево-печерской типографии, бывшей в XVII веке главной поддержкой православия в юго-западной Руси.

Но основывая типографии и печатая в них книги, Острожский хорошо понимал, что дело просвещения народа этим еще далеко не исчерпывается. Он сознавал необходимость просвещения духовенства, необходимость создания духовной школы для подготовки священников и духовных учителей, невежество и неподготовленность которых ему были ясны. "Не от чего иного размножилося между людьми такое ленивство и отступление от веры, — писал Острожский в одном из своих посланий, — яко от того иж устали учители, устали проповедатели слова Божого, устали науки, устали казанья, а за тым наступило обнищанье и уменьшенье хвалы Божое в церкви Его, наступил голод слуханья слова Божого, наступило отступление от веры и закону". Уже со самого начала своей деятельности Острожский начал в подчиненных ему городах и монастырях устраивать школы: так, отдавая в 1572 году принадлежавшую ему землю в Турове Димитрию Митуричу, князь Константин Константинович поставил условием "школу там держати". При материальной и нравственной поддержке Острожского основывались и другие школы в разных местах юго-западной Руси; князем Константином Константиновичем поддерживались, кроме того, братские школы, сыгравшие не малую роль в борьбе с католицизмом. Но главным делом Острожского в это время было основание известной Академии в городе Остроге, из которой вышло много замечательных деятелей на ниве православия конца XVI и первой половины XVII века. Подробных сведений об учреждении и характере этого учебного заведения мы не имеем. Те немногие данные, которые дошли до нас, дают, однако, возможность несколько определить, хотя и в общих чертах, ее организацию. Эта школа, без сомнения носившая характер высшей, была устроена по образцу западноевропейских иезуитских коллегий, и преподавание в ней носило характер подготовки к борьбе с католичеством и иезуитами. Учителями в ней были преимущественно греки, которых Острожский приглашал из Константинополя, по большей части из лиц, приближенных к патриарху. "И на первый, читаем мы в одной из современных рукописей, старался у святейшего патриарха, абы ся зде дидаскалов по размноженью наук вере православной послал, а он на то маетностями своими ратовати готов и доложенья их на то не жалует". Первым ректором новой школы был ученый грек Кирилл Лукарис, человек европейски образованный, бывший впоследствии патриархом Константинопольским. В школе учили чтению, письму, пению, русскому, латинскому и греческому языкам, диалектике, грамматике и риторике; наиболее способные из окончивших школу отправлялись для усовершенствования, на счет Острожского, в Константинополь, в высшую патриаршую школу. При школе находилась и богатая библиотека. Несмотря на то, что основание школы относится лишь к 1580 году, в девяностых годах XVI века из ее воспитанников и учителей составился обширный ученый кружок, сгруппировавшийся вокруг Острога и князя Константина Константиновича и одушевленный одной мыслью — бороться с полонизмом и католицизмом за русскую народность и православную веру. К этому кружку принадлежали все наиболее выдающиеся деятели Западной Руси: Герасим и Мелетий Смотрицкие, Петр Конашевич-Сагайдачный, священник Демьян Наливайко, Стефан Зизаний, Иов Борецкий и многие другие. Значение этой школы было велико. Кроме значительного нравственного влияния на западнорусское общество, кроме того, что из нее вышли главнейшие борцы за православную русскую идею в юго-западной Руси, она важна тем, что была единственным в то время высшим православным училищем, вынесшим на своих плечах борьбу с унией и иезуитской пропагандой. Понимали важность ее и иезуиты. известный Поссевин с тревогой сообщал в Рим, что из этой школы питается "русский раскол".

Приходилось князю Острожскому принимать и прямое участие в делах западнорусской православной церкви. Видя одно из главных средств для борьбы с католической пропагандой в монашестве, Острожский старался поднять его значение, устранить неустройства в жизни монастырей, усилить их нравственную силу и влияние. В подчиненных монастырях князь Константин Константинович заводил школы, привлекал в них образованных монахов, ставил ученых настоятелей. Для других православных монастырей Юго-западной Руси он печатал книги в своих типографиях, помогал им деньгами и "наданиями". Для того, чтобы побудить западнорусское монашество изменить праздный и распущенный образ жизни, он напечатал в своей Острожской типографии, книгу святого Василия Великого о монашестве, вводил новый устав в подчиненных ему монастырях, откуда мало-помалу этот более строгий и соответствующий идеалам монашества устав начал переходить и в другие монастыри Западной Руси.

Сознавая важное значение братств в жизни православной церкви, Константин Острожский всеми силами содействовал их процветанию. Пользуясь своим влиянием при польском дворе и у константинопольского патриарха, он легко доставал для них всевозможные привилегии, давал наставников в их школы, доставлял шрифт в их типографии, помогал им нравственно и материально. Особенно близкие отношения были у князя Константина Константиновича со Львовским православным братством, которому Острожский доверил и воспитание своего сына. Известны старания Константина Острожского и в деле устроения высшей иерархии западнорусской церкви. Главным образом нужно было изменить личный состав иерархии, в котором нередко были люди порочные. Острожский, пользуясь громадным влиянием при дворе, в 1592 году выхлопотал себе у короля Сигизмунда III право на патронат в западнорусской православной церкви, что давало ему возможность самостоятельно избирать достойных пастырей церкви, которые могли бы с успехом нести служение и помогать Острожскому в его нелегкой борьбе.

Между тем, пока все эти реформы проводились в жизнь, западнорусской церкви начала угрожать новая опасность в форме унии, с которой Острожскому пришлось вынести также серьезную борьбу. Лично Константин Константинович сначала был даже не прочь от унии, но лить при условии, чтобы она была провозглашена вселенским собором, с согласия и одобрения восточных патриархов. Между тем, некоторые епископы, во главе с Ипатием Поцеем, думали решить дело домашним способом, не спрашиваясь у патриархов, прямо по соглашению с римским папой. Завязавшиеся по этому поводу сношения между Острожским и партией униатов не привели ни к каким положительным результатам. Скоро отношения обострились настолько, что, как было ясно для иезуитов, соглашения быть не могло, и католическая партия решила проводить унию помимо Острожского.

Главные деятели унии — епископы Ипатий Поцей и Кирилл Терлецкий — успели склонить на свою сторону нерешительного киевского митрополита Михаила Рагозу и добиться от него разрешения созвать в 1594 году собор в Бресте для рассуждения об унии и связанных с ней вопросах. К собору стал готовиться и Острожский с православной партией. По-видимому, то, что подготовлял князь Константин Константинович для собора, было слишком опасным для униатской партии, и король Сигизмунд III, ревностный католик и большой поклонник иезуитов, по наущению католиков, декретом запретил собор, явно не желая допустить вмешательства светских лиц в дела церкви. Между тем, князю Константину Константиновичу мало-помалу пришлось стать с королем и правительством, явно покровительствовавшими католическим тенденциям иезуитов, в очень натянутые отношения. Острожский стал искать союзников русской православной партии даже среди протестантов, притесняемых иезуитами и реакционным польским правительством не менее православных. Острожский предполагал даже, что окажется необходимым защищать свою веру с оружием в руках. "Его королевское величество", писал князь Константин Константинович вождям протестантского движения, "не захочет допустить нападения на нас, потому что у нас самих может явиться двадцать тысяч вооруженных людей, а папежники могут превзойти нас разве числом тех кухарок, которых ксендзы держат у себя вместо жен". Общее сочувствие западнорусского населения к Острожскому и его партии и ненависть к католичеству и иезуитам росло с каждым днем, и иезуиты решили ускорить дело. Поцей и Терлецкий отправились в Рим, были с почетом приняты папой Клементом VIII, и от лица западнорусских иерархов предложили подчинение западнорусской церкви. Острожский, услышав об этом событии, разумеется, отнесся к нему с негодованием и выпустил свое первое послание к русскому народу, в котором увещевал западнорусских людей не поддаваться на уловки иезуитов и папистов и всеми силами противодействовать введению унии. Послания Острожского имели большое влияние на население. Первыми поднялись казаки под начальством Наливайки и начали громить имения епископов, сочувствовавших унии, и западнорусских панов, перешедших в католичество. Иезуиты видели, что их дело, вследствие сопротивления Острожского и его партии, может погибнуть и решили по возможности скорее покончить его. На 6 октября 1596 года в Бресте был назначен собор для окончательного решения вопроса об унии. Острожский немедленно дал знать об этом Александрийскому и Константинопольскому патриархам; те прислали своих наместников, с которыми Острожский и явился к сроку в Брест. В Бресте однако Острожский уже нашел сторонников унии, которые, не ожидая православной партии, начали собор и быстро под руководством иезуита Петра Скарги решили унию с католичеством. 6 октября 1596 года начали собор и православные архиереи, под председательством экзарха Константинопольского патриарха Никифора и при деятельном участии Острожского. Православный собор послал звать и униатов, но те отказались. Тогда православные епископы обвинили их в отступничестве и произнесли над ними отлучение, отправив этот приговор митрополиту, председательствовавшему на униатском соборе. По интригам иезуитов, королевские послы, также присутствовавшие на униатском соборе, решили применить репрессию к православным и обвинили патриаршего наместника Никифора в том, что он турецкий шпион. Обе стороны, разумеется, начали жаловаться королю, но Сигизмунд III принял сторону униатов. Никифор был осужден на заточение, а на Острожского посыпались новые обвинения и нападки. Его обвиняли в том, что он не укрепляет вверенных ему областей против возможного нашествия татар, требовали от него уплаты подымного сбора, которого насчитали 40000 коп грошей. Однако Острожский не решался на резкие действия против польского правительства, несмотря на то, что момент был очень благоприятен, и русское население, до крайности возбужденное унией и уже давно недовольное притеснениями польских панов, легко бы поднялось на защиту своей веры и своей народности. Дальше личных объяснений с королем князь Острожский не шел и даже сдерживал православную партию, осуждая вместе с тем и движение казаков Наливайки. Посылая в 1600 году Львовскому братству декрет польского сейма против православных, Острожский писал братчикам: "Посылаю вам декрет последнего сейма, противный народному праву и святой правде, и даю вам не иной какой совет, как только, чтобы вы были терпеливы и ожидали Божья милосердия, пока Бог, по Своей благости, не склонил сердца его королевского величества к тому, чтобы никого не оскорблять и каждого оставить при правах своих". Только в своей Острожской типографии князь Константин Константинович до конца жизни вел борьбу с унией и католичеством, печатая воззвания и книги против католиков и униатов и поддерживая таким образом православное западнорусское население в тяжелой борьбе за свою веру. Умер князь Константин Константинович Острожский в глубокой старости, 13 февраля 1608 года, и был погребен в Остроге в Замковой Богоявленской церкви. Из его детей только один, — князь Александр, был православным, другие же два сына — князья Константин и Иван — и дочь — княжна Анна приняли католичество. В скором времени перешли в руки католиков и его типография и училище, а в 1636 году его внучка Анна Алоизия, явившись в Острог, приказала вынуть кости князя из гробницы, вымыть их, освятить по католическому обряду и перенести в свой город Ярославль, где положила их в католической часовне.

Князь Константин Константинович Острожский, несмотря на такой, по-видимому, неуспех своей деятельности, оказал, однако, громадные услуги делу русской народности в западной Руси. По словам современников, он был центром, вокруг которого группировалась вся русская православная партия в западной Руси. Своей типографией и школой он оказал значительную нравственную и культурную поддержку православию в борьбе с католицизмом, а своим влиянием и богатством был полезен ему, как крупная материальная сила. Умный и способный от природы, Острожский понимал важность для западной Руси переживаемых моментов и напрягал все силы для борьбы с западноевропейской культурой, готовившейся, при полощи такого усовершенствованного аппарата, как иезуитский орден, поглотить западнорусскую народность. Острожский отрешился даже от личной карьеры: его редко можно было встретить при дворе, редко он участвовал и в походах, где легче всего было выдвинуться в то время. Только в 1579 году, в угоду королю Стефану Баторию, он предпринял поход на Северскую область и этим закончилась его военная деятельность. Все же свое влияние и все свои силы он направлял на защиту православия, которое в значительной мере обязано ему тем, что выдержало многовековую борьбу с католичеством и католическим польским правительством.

Акты Западной России т. III и IV; Акты Южной и Западной России т. I — II; Archiwum ksiąźąt Lubortowiczów-Sanguszków w Słowucie, t. t. I — III; Danilowicz, "Skarbiec dyplomatów" t. t. I—II (Wilno 1860—62); Apхив Юго-Западной Рос сип, т. II—VI; Monumenta confraternitatis Stauropigianae Leopoliensis, t. I, p. I—II. (Leopoli, 1895); Сборник Муханова (по указателю); Памятники, изданные временной комиссией для разбора древних актов, т. IV (Киев 1859); Stebelski, Przydatek do Chronologjy, t. III (Wilno 1783); Кулиш, "Материалы для истории воссоединения Руси", т. I—II; Каратаев, "Описание славяно-русских книг" т. I (СПб. 1883); "Жизнь князя Курбского в Литве и на Волыни" под ред. Иванишева (1849 г.); Сказания князя Курбского (изд. 2-ое, СПб., 1842); Русская Историческая Библиотека, т. IV, VII, XIII; Scriptores rerum polonicarum, t. t. I—III; (Kraków 1872—1875); Сахаров. "Обозрение славяно-русской библиографии" (1849 г.); Сборник памятников русской народности и православия на Волыни (изд. техн.-строит. отд. Волыни Губ. Правл.), вып. I—II (1862 и 1872 гг.); Сопиков, "Опыт Российской библиографии" ч. I, №№ 69, 109, 193, 435, 464, 670, 750, 752, 987, 1, 447: "Летопись Грабянки"; Батюшков, "Памятники старины в западных губерниях" (8 тт. 1868—1885, по указателям); Stebelski, "Źywoty S. S. Eufrcizyny i Paraskiewy z genealogią, książąt Ostrogskich; Лебединцев, "Материалы для истории Киевской митрополии" ("Киевск. Епарх. Ведом." за 1873 г.); Boniecki, "Poczet rodów w Koronie i W. Ks. Litewskim XVI wieku" (Warsz. 1887); Wolff, "Kniaziowie Litewsko-Ruscy" (Warsz. 1895); Макарий, "История русской церкви", т. VII, VIII и IX; Narbutt, "Dzieje narodu polskiego" t. t. IX — Х; Дашкович, "Борьба культур и народностей в литовско-русском государстве" ("Киевск. Унив. Известия" 1884, Х—XII); Коялович, "Литовская Церковная Уния" т. I; Бантыш-Каменский, "Историческое известие о бывшей в Польше унии"; Чистович, "История западнорусской церкви" (СПб. 1884) ч. II; "Журнал Минист. Народ просв." 1849, IV; "Князь Константин (Василий) Острожский" ("Православный Собеседник" 1858, II — III); "Начало унии в юго-западной Руси" ("Правосл. Собеседн." 1858, IV—Х); Максимович, "Письма о князьях Острожских" (Киев 1866); Костомаров, "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей", вып. III (СПб. 1874) 535—563; Перльштейн, "Несколько слов о княжестве Острожском" ("Временник Московск. Общ. Истории и Древн." 1852, кн. XIV, отд. I); "Киевлянин" 1840 г. кн. I; Еленевский, "Константин II князь Острожский" ("Вестник Западной России" 1869, VII―IX); Зубрицкий, "Начало унии" ("Чтения Московск. Общ. Истории Древн. 1848, № 7); Батюшков, "Волынь" СПб. 1888); А. Андрияшев, "Константин Константинович Острожский, воевода Киевский" (Киевский Народный Календарь" на 1881 год); "Труды Киевской Духовной Академии" 1876, №№ 3 и 4; 1877, № 10, 1886, № 1; митроп. Евгений, "Словарь писателей духовного чина"; Вишневский, "История литературы польской" т. VIII; митроп. Евгений, "Описание Киево-Софийского собора"; Петров, "Очерк истории православной школы на Волыни" ("Труды Киевской Духовной Акад." 1867); Лукьянович, "Об Острожской школе" ("Волынские Епархиальн. Ведомости" 1881); Харлампович, "Острожская православная школа" ("Киевская Старина" 1897, № 5 и 6); "Киевская Старина" 1883, № 11, 1885, № 7, 1882, № 10; Архангельский, "Борьба с католичеством и западнорусская литература конца XVI и 1-ой половины XVII века" (1888); Селецкий, "Острожская типография и ее издания" (Почаев, 1885); Максимович, "Исторические монографии", т. III; "Труды Киевского Археологического Съезда", т. II; "Древняя и Новая Россия" 1876, IX, 1879, III; Демьянович, "Иезуиты в Западной России"; "Чтения в Обществе Нестора Летописца", т. I стр. 79—81; "Волынские Епархиальн. Ведомости" 1875, № 2; Сольский, "Острожская библия" ("Труды Киевской Духовной Академии" 1884, VII); Левицкий, "Внутреннее состояние западнорусской церкви в конце XVI века и уния" (Киев 1881); Карамзин, (Изд. Эйнерлинга) т. Х; Соловьев (изд. т-ва "Общ. Пользы", т. II и III.

Е. Лихач.

{Половцов}