Мейер, Димитрий Иванович

(1819—1856) — известный русский юрист-цивилист, с 1845 г. по 1855 г. проф. в Казани, затем в училище правоведения и СПб. университете. Сын придворного музыканта, М. воспитывался в Главном педагогическом институте, откуда в 1841 г. отправлен за границу. В Берлине он слушал лекции Гомейера, Рудорфа и Пухты по юриспруденции и многих других профессоров по истории и философии. В 1846 г. за ненапечатанное сочинение: "Опыт о праве казны по действующему законодательству" получил степень магистра; в 1848 г. защитил докторскую диссертацию: "О древнем русском праве залога". Другие труды его: "Юридические исследования относительно торгового быта Одессы" ("Юридический Сборник", изд. М. в 1855 г.), "Об объявленных ценах в книжной торговле" ("Московские Ведом.", 1852, № 28), "О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях" ("Зап. Казанск. Унив.", за 1853 г., кн. 4), "О значении практики в системе юридического образования" (Каз., 1855). После смерти М. появились обработанные А. И. Вицыным лекции М., под заглавием: "Русское гражданское право", с "Очерком русского вексельного права" (6 изд., под ред. А. X. Гольмстена, СПб., 1894). Последний труд и составил по преимуществу славу М. в русской юриспруденции, воспитывавшейся до сих пор на этих лекциях. Он же воскрешает пред нами и личность профессора, пользовавшегося глубоким уважением слушателей и явившегося в мрачное время русской жизни глашатаем начал свободы и независимости человеческой личности и борцом против общественных язв, прикрывавшихся режимом того времени. Простая, ясная мысль, позволившая автору передать в понятной форме результаты тогдашней германской науки, особенно идеи Пухты (влияние которого весьма заметно в лекциях М.); жизненность точек зрения, обращавшая М. по преимуществу к практическим задачам юриспруденции и помогшая ему устранить много неправильных взглядов; гуманность взглядов на положение и взаимные отношения родителей и детей, мужа и жены (особенно защита имущественной самостоятельности женщины), должника и кредитора; основательное знание русских законов и понимание их духа, соединенное с уменьем толковать их применительно к защите правых интересов — таковы отличительные свойства этого труда. Условия времени, может быть, еще больше, чем склонность к практическим вопросам юриспруденции, содействовали тому, что М. не выступал с мыслями высшего, философского порядка и не рисовал последовательно своих общественных идеалов. Сообщения его бывших слушателей и товарищей о его ненависти к крепостному праву, которое он высказывал и в лекциях, о борьбе со взяточничеством и беззакониями, о помощи юридическими советами несведущим в законах, но правым на деле людям, о его литературных симпатиях (преклонение перед Белинским, Пушкиным и Гоголем) и беседах со студентами — указывают, однако, весьма определенно, что М. был не только выдающийся юрист практического направления, но и широкообразованный человек. Только благодаря этому он мог, несмотря на чрезвычайную ограниченность тогдашней русской юридич. литературы, дать труды по русскому праву, во многом далеко опередившие его время, хотя и стоявшие под его неизбежным влиянием и потому теперь отчасти устаревшие. М. можно без преувеличения назвать отцом науки русского гражданского права; совершенно верно следующее замечание его новейшего биографа: "Кто следил за литературой и практикой, тот подтвердит, что ни одно сочинение по русскому гражданскому праву не избегло влияния М., и что на множестве решений гражданского кассационного сената сказываются очевидные следы этого же влияния".

Ср. Гольмстен, в предисловии к 6-му изд. "Курса" М., и Шершеневич: "Наука гражданского права в России" (стр. 67—77, Каз., 1893).

В. Н.

{Брокгауз}