Козодавлев, Осип Петрович

— сенатор, министр внутренних дел и член Российской Академии, род. 29 марта 1754 г., ум. 24 июня 1819 г. Принадлежал к старинному дворянскому роду Новгородской губернии, ведущему свое начало от германского выходца Koss-von-Dahlen; фамилия Козодавлевых упоминается еще при ц. Борисе Годунове в числе псковских новиков, верстанных при этом государе жалованьем и поместными окладами. Отец О. П. Козодавлева служил в конногвардейском полку; мать была рожденная Петрова-Соловая. Восьмилетним ребенком О. П. Козодавлев был произведен в пажи и с этого времени (1762 г.) числился уже на службе. В 1769 был отправлен для довершения образования за границу, в Лейпцигский университет, где слушал лекции на философском и юридическом факультетах у профессоров Гоммеля (каноническое право), Платнера (философия), Геллерта (словесные науки) и др. По возвращении из Лейпцига в 1774 г., он начал свою действительную службу, поступив в Сенат протоколистом; в 1777 г. был сделан сенатским экзекутором, а в 1780 г. советником с.-петербургской гражданской палаты. Более видная деятельность его начинается с 1783 г., когда он был назначен советником при директоре Академии наук, княгине Е. Р. Дашковой: указом о назначении княгини повелевалось "для управления дел экономических по С.-Петербургской академии наук и прочих, касающихся до наблюдения порядка, определить в помощь директору Академии Наук двух советников шестого класса"; одним из этих еоветников и был Козодавлев. Будучи советником Академии, Козодавлев заведывал изданием "Собеседника любителей российского слова" и нового полного собрания сочинений Ломоносова. Основой при издании сочинений Ломоносова Козодавлеву служило, как кажется, издание этого писателя, сделанное в 1778 г. архимандритом Димитрием Семеновым-Рудневым; в Козодавлевском издании встречаются, однако, некоторые не напечатанные раньше произведения Ломоносова и, главное, здесь впервые обнародованы многие из его писем. Почти одновременно с назначением в советники Академии, Козодавлев был избран и членом Российской Академии, только что учрежденной в том же 1783 г.; деятельность его здесь выразилась в участии в составлении словаря русского языка: на долю его выпала буква "С", и он представил собранные им слова, начинающиеся с этой буквы. В конце 1784 г. Козодавлев перешел из Академии наук в комиссию о народных училищах, где и оставался до 1797 г. Задачей этой комиссии было создание целой системы народного образования в России и выработка планов училищ самых разнообразных типов, начиная от самого низшего — народной школы и кончая самым высшим — университетом. Поступив "в ведомство комиссии", Козодавлев тотчас был сделан помощником директора народных училищ Янковича-де-Мириево, причем ему был поручен "присмотр по части учебной" за всеми народными училищами в Петербургской губернии; как видно из данной по этому случаю Козодавлеву инструкции, на нем лежала обязанность наблюдать не только за учебной, но и за хозяйствеенной частью во вверенных ему училищах. С 1784 по 1786 г. Козодавлев занимал пост директора народных училищ, на место Янковича-де-Мириево. В 1786 г., когда был введен новый устав народных училищ, на его место был назначен Струговщиков; Козодавлеву же был поручен осмотр народных училищ в десяти губерниях (Новгородской, Тверской, Московской, Калужской, Тульской, Рязанской, Тамбовской, Владимирской, Ярославской и Вологодской); осмотром этим он был занят от февраля до августа 1788 г. Любопытно, что во время этого осмотра, Козодавлев, согласно данному ему плану, должен был возложить на учителей составление географических и статистических описаний различных местностей государств. В 1787 г., за год до осмотра училищ, Козодавлев представил императрице Екатерине II "план учреждению в России университетов" (проект устава). По второму плану предполагалось открыть постепенно три университета: во Пскове, Чернигове и Пензе. Выработка университетского устава и была возложена на Козодавлева, как человека, европейски образованного в знавшего из личного опыта устройство иностранных университетов. И действительно, устав, составленный Козодавлевым, хотя и представляет значительные отклонения от своих образцов, соответственно условиям русской общественности, тем не менее ясно обличает в своем авторе питомца германского университета. По предположению Козодавлева, университеты должны были главным образом заботиться о приготовлении русских ученых, вследствие чего преподавание на иностранных языках должно было быть допущено лишь на первых порах, впоследствии же иностранцы, хотя и допускались, но должны были читать на русском языке. Целью университета ставилось "образование человека и гражданина". Университет делился на три факультета: философский, юридический и медицинский, причем первый стоял несколько ниже двух остальных и являлся, собственно, подготовительной ступенью к юридическому — характерная черта немецких университетов. Кроме профессоров, к чтению лекций на философском факультете допускались магистры, а на двух других доктора, не имеющие профессорского звания (нечто вроде нынешней приват-доцентуры). На философском факультете предполагалось открыть следующие кафедры: философии, физики, истории, словесных наук, математики, естественной истории, прикладной математики, дипломатики, древностей и технологий, на юридическом — естественного права, общего государственного и народного, римского права, статистики, политических наук и наставления в российских законах и в приказном слоге; на медицинском — естественных наук (ботаники, химии, анатомии и физиологии), патология, хирургии, практического врачевания, глазных болезней, повивального и аптекарского искусства. В научном отношении университет должен был пользоваться неограниченной свободой ("свобода мыслей способствует вообще знаниям"), зато хозяйственные дела университета были отнесены на второй план, и забота о них поручалась приказу общественного призрения. Доступ в университеты предполагалось по проекту открыть лицам всех сословий, а на медицинский факультет к слушанию лекций по акушерству допускать и женщин. Плату предполагалось назначить: за каждую науку, читаемую дольше полугода 6 руб., не больше шести месяцев—3 руб., но так, чтобы студенту ни в коем случае не пришлось бы платить более 30 руб. зараз. Университетский проект Козодавлева имел многие для своего времени очень симпатичные черты, был построен на широких гуманных началах и выставлял с выгодной стороны своего автора. В 1793 г. Козодавлев, состоявший до сих пор лишь "в ведомстве комиссии об училищах" был сделан членом ее и одновременно с этим членом комиссии о коммерции. В 1797 г. Козодавлев, определенный на должность обер-прокурора третьего департамента Сената, был, согласно прошению, уволен от присутствия в комиссии о народных училищах. Одновременно с назначением обер-прокурором, Козодавлев вступил в управление юнкерской школой при Сенате и управлял ею до 1800 г. 8 декабря 1799 г. он был назначен сенатором и числился: с 1799 г. по 1800 г. в первом департаменте, с 1800 г. по 1808 г. — в третьем и с 1808 г. по 1819 г. опять в первом. В 1800 г. он был назначен директором герольдий и издавал "Гербовник русских дворянских родов"; в 1808 г. он был назначен товарищем министра внутренних дел, причем в его ведение были отчислены главное почтовое управление и две экспедиции министерства внутренних дел: государственного благоустройства и государственной медицинской управы. В 1810 году он был сделан членом Государственного Совета, а с 1811 по 1819 г. был министром внутренних дел. Кроме этого, Козодавлеву нередко приходилось исполнять временные назначения; так, в 1801 году он был назначен членом комиссии о пересмотре уголовных дел; в 1803—1804 гг. он вошел в состав комитета, разрабатывавшего проект инструкции для межевания малороссийских губерний; в 1807 г. был послан в Белоруссию для осмотра собранной там милиции; в 1808 г. был командирован в Саратовскую губернию по случаю открывшейся там чумы; в 1811 г., одновременно с назначением министром, был назначен председателем лифляндского комитета, разрабатывавшего проект освобождения лифляндских крестьян от крепостной зависимости; с 1808 о 1812 г, председательствовал в комитете, пересматривавшем законодательство о евреях; наконец, в 1816 году временно управлял Министерством юстиции, в 1817 г. — Главным Управлением Духовных Дел Иностранных исповеданий, в 1818 г. — Министерством Народного просвещения. Такова служебная карьера Козодавлева; отметим теперь вкратце наиболее выдающиеся моменты его общественной деятельности. В 1801 году он участвовал в комиссии о пересмотре уголовных дел. Комиссия эта была учреждена императором Александром I для пересмотра уголовных дел и, как потом оказалось, вполне своевременно: после пересмотра старых дел нашли возможным многим осужденным смягчить наказание, а иных и вовсе освободить от него, как невинно пострадавших. Свое участие в этой комиссии Козодавлев ознаменовал крайне сочувственным отношением кг начатому делу и высокогуманным образом действия. По его ходатайству был помилован, между прочим, сосланный в 1798 г. в Сибирь, за кражу, отставной прапорщик Луполов, дочь которого пешком пришла из Сибири в Петербург просить Государя за своего отца и впоследствии получила столь громкую известность за свой самоотверженный поступок (она выведена в повести "Параша Сибирячка"); ее просьба увенчалась успехом в значительной степени благодаря участию и помощи со стороны Козодавлева. Не менее достойно внимания его заступничество за жителя г. Бахмута Никифора Роменского, которого за неосторожно сказанные в пьяном виде слова присудили; наказать кнутом, вырезать ноздри и, поставя на лице клейма, сослать на работу в Нерчинск. Приговор был приведен в исполнение, но когда была созвана комиссия для пересмотра уголовнных дел, Козодавлев получил от неизвестного лица письмо, в котором его просили обратить внимание на судьбу Роменского. Козодавлев добился полного освобождения столь строго осужденного от наказания и возвращения ему чинов; сверх того Роменскому Высочайше было повелено выдавать ежегодно 300 рублей пенсии и отпустить 1000 рублей на проезд из Нерчинска. И помимо участия комиссии для пересмотра уголовных дел в сенатской деятельности Козодавлева было немало случаев, рисующих его в очень симпатичном свете. Таково, напр., его участие в обсуждении вопроса о так называемых филиппопах; филиппопы (пилипопы) — раскольники филиппова согласия; они не признавали властей, и многие из них бежали за границу. Но в конце XVIII и начале XIX вв. значительное число филиппопов сосредоточилось в Польше, где им приходилось испытывать немалые притеснения со стороны польской шляхты, смотревшей на них, как на своих крепостных. Угнетаемые обратились к императору Александру I с просьбой о восстановлении своих прав; Александр I поручил рассмотреть это дело в общем собрании Сената. Большинство сената отнеслось к просьбе филиппопов крайне несочувственно, видя в них только беглых, заслуживающих скорее наказания, чем освобождения от крепостной зависимости. Меньшинство соглашалось признать права лишь за теми из филиппопов, которые заключили какие-либо условия с помещиками, и притом лишь те права, которые в этих условиях были упомянуты. При особом мнении остался Козодавлев; руководствуясь тем соображением, что "человек свободный но может и не должен быть рабом", и различая два рода филиппопов — свободных хлебопашцев и хлебопашцев, к земле приписанных, он предлагал: 1, поселившихся на землях старостинских или помещичьих по письменным условиям, утвердить свободными и причислить их к званию свободных хлебопашцев; 2, поселившихся на землях владельческих без условий оставить навсегда на той земле приписанными к земле хлебопашцами, но "как с одной стороны пилипопы не сделали никаких при поселении условий, так равно и с другой — от владельцев никаких же условий не было сделано, то и требует справедливость, чтоб правительство сохранило права и тех и других, и оградило бы каждого от могущих случиться притеснений"; личная крепостная зависимость на этот род филиппопов также не должна была простираться; 3, записавшихся в мещанское звание оставить в этом звании, раз запись была совершена законным порядком; 4, так как "источник старообрядческих заблуждений есть совершенный недостаток в просвещении или, кратко сказать, совершенное невежество, почитает он (Козодавлев) нужным, чтоб министерство народного просвещения обратило попечение свое на скорейшее заведение школ в старообрядческих селениях, а министерство внутренних дел употребило бы старание об установлений в тех селениях церквей и об определении к оным добропорядочных священников". Мнение Козодавлева не встретило сочувствия в Сенате, и восстановило против него очень многих; тем не менее, оно было одобрено Александром I и, в существенных своих чертах, получило силу закона. Занятия комитета о выработке проекта инструкции для межевания малороссийских губерний, в котором участвовал Козодавлев, также были закончены удачно, и в 1804 году Козодавлев наравне с другими членами этого комитета получил от Государя особенную признательность. Наиболее широкое поле общественной деятельности ожидало Козодавлева с назначением его министром внутренних дел. Собственно, он был назначен на этот пост в 1811 г., но фактическое его управление министерством началось еще с марта 1810 г.: Козодавлев назначен министром внутренних дел собственно в январе 1811 г.; но как кн. Алексей Борисович Куракин (его предшественник) получил в конце марта 1810 г. Высочайшее поручение принести поздравление Наполеону и Марии-Луизе с совершением их бракосочетания и отправился в Париж 31 марта 1810 г., а в управление министерством вступил тогда же О. П. Козодавлев, с сохранением, впрочем, звания товарища министра и управлял министерством как с возвращения кн. Куракина из Парижа 6 октября 1810 г., так и до самого его увольнения в январе 1811 г., то .министерство О. П. Козодавлева считалось с 31 марта 1810 г. Еще 25 августа 1810 г. Козодавлеву было повелено составить: 1) проект образования министерства внутренних дел и 2) проект наказа министерству внутренних дел; таким образом, О. П. Козодавлев вступил в управление министерством, организованным в значительной мере по его собственному плану. В круг ведомства министерства внутренних дел входили: а) дела о поощрении земледелия и колоний, о внутренних переселениях, б) фабрики, в) внутренняя торговля, г) почты и д) публичные здания. Полиция была под ведомством особого министерства полиции. — Заботы об отечественной промышленности и торговле составляли главный предмет деятельности Козодавлева в этот период его деятельности; все меры его в этой области отмечены двумя чертами: отсутствием всякой излишней регламентаций и стремлением предоставить промышленности наибольшую степень свободы и покровительством русскому производству сравнительно с иностранным — наши таможенные пошлины стали понижаться лишь с 1817 г. Кроме того, министерством внутренних дел был увеличен на 114000 руб. капитал для поощрения мануфактурной промышленности. В 1815 г. министерством была издана "Ведомость о мануфактурах в России за 1812 г." и ряд руководств по тем или другим отраслям промышленности, как напр. Лепехина "Краткое руководство о разведении шелков", Фрибе, "Руководство к усовершенствованию шелководства" и "О разведении в России вайды и крапа", Ахарда "Выделывание сиропа и сахара из свекловицы", Этельмана, "Наставление о разведении кунжутного семени", "Об усовершенствовании винокурения" и многие другие. В 1813 г. Козодавлев предпринял личный осмотр остзейских фабрик. Все эти заботы имели известный результат, и за время от 1810 г. до 1819 г. замечается усиление нашей промышленности, главным образом шелковой, шерстяной, свеклосахарной и кунжутной. Заботы Козодавлева в этой области связывают, таким образом, его имя с развитием и устройством у нас среднего сословия. — Другое сословие — крестьянское, находившееся в то время далеко не в блестящем состоянии, нашло в нем также защитника своих интересов. Козодавлеву, по вступлении на министерский пост, было поручено императором Александром I производство дел об увольнении крестьян от крепостной зависимости по взаимному соглашению с помещиками (закон о свободных хлебопашцах, 20 февраля 1813 г.), и Козодавлев пользовался всяким удобным случаем, чтобы привести этот закон в исполнение. Кроме того, в его министерство были освобождены остзейские крестьяне, но нельзя сказать, чтобы удачно — они были освобождены без земли, вследствие чего позднее было приступлено к пересмотру положения об их освобождении. Помимо освобождения Козодавлев сделал немало для улучшения и утверждения крестьянских гражданских прав; он хорошо понимал важность правильной организации в России переселенческого дела, что также составляло предмет его забот в бытность его министром. Лично, как помещик, Козодавлев пользовался славой гуманного человека и немало сделал для своих собственных крепостных. Проводя те или другие мероприятия, Козодавлев всегда являлся сторонником гласности в администрации и находил желательным обсуждение в печати различных очередных вопросов. Для этого при министерстве внутренних дел с 1810 по 1819 г. издавался особый орган "Северная Почта или новая С.-Петербургская газета" под наблюдением и при личном участии самого Козодавлева. Благодаря его заботам эта газета не была сборником одних официальных сведений, но являлась очень содержательным повременным изданием; в ней был напечатан целый ряд статей, как по общественным (главным образом, промышленным) вопросам, так и по чисто литературным; в "Северной Почте" сообщалось, между прочим, немало о ходе ученых работ Карамзина, занятого в то время своей "Историей Государства Российского". "Северная Почта" была, можно сказать, единственно делом рук самого Козодавлева; с его смертью и переходом министерства к гр. Кочубею это издание было прекращено. Более известный по своей общественной деятельности, Козодавлев занимает некоторое место и в истории нашей литературы и образованности. Помимо его деятельности в качестве члена Российской Академии и советника Академии Наук и участия в "Северной Почте", о которых мы уже сказали, он известен следующими литературными произведениями. В 1782 г., по поручению императрицы Екатерины II, им было переведено с французского "Учреждение для призрения бедных прихожан церкви св. Сульпиция в Париже"; — кроме того, приблизительно около этого времени им были переведены с немецкого трагедия Гете "Клавиго" (в 1780 г.) и поэма Тюммеля "Вильгельмина" (1783 г.). Из самостоятельных драматических произведений (или, правильнее переделок) Козодавлева известны две комедий: "Перстень" (1780 г.) и "Нашла коса на камень" (1781 г.); кроме того, в 1784 г. им было издано "Житие святейшего патриарха Никона, писаное некоторым бывшим при нем клириком". — Кроме "Северной Почты" Козодавлев сотрудничал в "Растущем Винограде" и "Собеседнике любителей российского слова". В первом из этих журналов им было помещено "Рассуждение о народном просвещении в Европе" и переписка с Тюммелем; во втором — несколько стихотворений (к Ломоносову, к Державину, к другу моему, к княгине Дашковой, "Вечность") и статьи: "Приятное путешествие" и "Исторические, философические, политические и критические рассуждения о причинах возвышения и упадка книги Собеседника любителей российского слова". Кроме своего собственного участия Козодавлев и иными способами заботился о процветании литературы; так, напр., известно, что Державинская "Фелица" своим появлением в печати обязана в значительной степени Козодавлеву, который одним из первых ознакомился с нею, когда она была еще в рукописи. — Уже в бытность свою министром Козодавлев, содействовал предпринятому остзейским дворянством изданию документов, относящихся к истории остзейского края и хранившихся в кенигсбергском архиве; он выхлопотал от казны субсидию (20000 руб.) и разрешение открыть по всей России подписку для сбора средств на это издание. Козодавлев был членом университетов Московского, Харьковского и Дерптского и многих ученых обществ: библейского, минералогического и др.; он скончался 24 июля 1819 г. от чахотки, 65 лет от роду, и похоронен в Александро-Невской лавре на старом Лазаревском кладбище. Современники отзывались о Козодавлеве различно; одни считали его человеком гуманным, отличавшимся стойкостью убеждений, признавали в нем недюжинный ум и административный талант; другие видели в нем личность довольно посредственную и тщеславную, скорее карьериста, чем общественного деятеля и отказывали ему в сколько-нибудь выдающихся умственных дарованиях. По всем этим отзывам, часто далеко не беспристрастным, конечно нельзя составлять суждение о человеке; дела его, однако, достаточно говорят за него, и если мы обратим внимание на то, чем была отмечена вся деятельность Козодавлева, то врядли останется у нас сомнение, как надо глядеть на него. Питомец германского университета, он искренне проникся лучшими принципами западноевропейской культуры того времени по мере сил старался проводить в жизнь эти принципы, когда был призван к общественной деятельности. Заботы о просвещении, о низших классах, о развитии производительных сил страны стояли у него на первом месте; проводя различные мероприятия, он был убежден, к тому же, что все они будут плодотворны лишь при условии свободного согласия на них со стороны общества и отсутствии какого бы то ни было правительственного давления. Свобода преподавания в университетах, отсутствие регламентаций в промышленных делах, переход крестьянства от крепостной зависимости к свободному состоянию, — вот к чему он стремился. Он был сторонником гласности и всегда отстаивал свободу слова и мысли; "критика, писал он, есть единственный способ к истреблению заблуждений". Что все эти взгляды Козодавлева были вполне искренни и не объяснялись какими-либо карьеристическими соображениями, видно из того, что он остался им верен вплоть до конца своей деятельности и проводил их даже в то время, когда они далеко уже не могли назваться модными. А его гуманное отношение к людям, лично ему подчиненным и горячее участие к страждущим, выказанное им в бытность его членом комиссии о пересмотре уголовных дел, показывают, к тому же, что он был хороший и добрый человек. "Козодавлов, говорит его биограф Сухомлинов, был христианином не только по имени, но и по образу мыслей и по сердцу... Идеи свободы, развиваемые в сочинениях и лекциях Платнера, Гоммеля, Гедлерта и других наставников студента Козодавлева, не бесследно запали в его впечатлительную душу, готовую принять доброе семя. — Житейская школа, житейский опыт не истребили добрых задатков, и дали только возможность, хотя бы и в самых скромных и едва приметных размерах, применить к действительности то, что считалось такой неопровержимой истиной в теории".

Обстоятельная биография Козодавлева помещена в шестом выпуске "История Российской Академии" Сухомлинова, целиком посвященном этому деятелю; на оснований этого тома составлена Е. М. Гаршиныи биография Козодавлева, помещенная в издании Венгерова "Русская поэзия"; 759—761. Кроме того, сведения о Козодавлеве: в "Истории Министерства Внутренних Дел" Варадинова, (ч. I и ч. II, кн. 2) и "Истории Академии Наук", Пекарского, (т. II). См. также: "Восемнадцатый Век", изд. Бартенева, кн. II. ("Русские студенты в Лейпциге"); "Русский Архив" за 1889 г. (ст. Евграфова, "Пензенские духоборцы"), "Русская Старина" за 1872 г. т. VI, (биография A. Н. Радищева), 1878 г. т. XXII. (Письма Пикара), за 1881 г., т. XXXII ("Толки и настроение умов в России по донесениям высшей полиции 1818—19 гг.), за 1882 г. т. XXXIV (Д. П. Трощинский"); за 1889 г. т. LXIV ("К истории русского общества"). — "Журн. Имп. Человеколюб. Общ.", pа 1820 г. п. 11 (некролог Козодавлева), "Север. Почта" за 1863 г. №№ 82 и 83 (Дубровин, "О. Козодавлев в деле списывания актов в Кенигсбергском Архиве"),

М. Полиевктов.

{Половцов}

Козодавлев, Осип Петрович

— писатель и государственный деятель, родился в начале пятидесятых годов XVIII столетия. На 5-ом году жизни потерял отца, 8-ми лет определен в пажи, а 15-ти лет отправлен Екатериной II в лейпцигский университет. Прослушав курс юридических наук и получив, под руководством Платнера и Геллерта, вкус к литературным занятиям, он возвращается в Россию, поступает в 1774 г. в сенат протоколистом, постепенно проходит должности экзекутора, советника спб. палаты, в начале 1783 г. назначается советником при директоре императорской академии наук, княгине Е. Р. Дашковой, участвует в издании сочинений Ломоносова и делается соредактором академического журнала "Собеседник любителей российского слова". В 1784 г. К. назначается директором училищ СПб. губернии, членом комиссии об учреждении народных училищ и составляет замечательный проект устава русских университетов. В царствование Павла I К. был назначен обер-прокурором сената, затем — сенатором, при Александре I членом комиссии по пересмотру уголовных дел и, наконец, в 1810 г. министром внутренних дел. Занимая этот высокий пост, он является одним из главных сотрудников Александра I по вопросу об улучшении быта крестьян, и лично сам был образцово гуманным помещиком. Он основал (в 1809 г.) официальную газету "Северная Почта", и не только как редактор, но и как сотрудник участвовал в ней до самой смерти своей. К. достоин внимания и как литератор. Он перевел трагедию Гете "Клавиго" и поэму Тюммеля "Вильгельмина". Оригинальные стихи его отличаются легкостью и плавностью, а литературный вкус и чутье сказались в верной оценке Державинской "Фелицы", которую он поместил в "Собеседнике". Умер 24 июля 1819 г. Обширная биография К. дана М. И. Сухомлиновым в VI т. его "Истории российской академии". Поэтические произведения К. собраны С. А. Венгеровым в IV выпуске его "Русской поэзии".

Е. Г.

{Брокгауз}