Иоаким Курсунянин

— святой, первый епископ новгородский, с 989 г., умер в 1030 году. Биографические сведения о нем очень скудны. В летописях новгородских сообщается, что великий князь Владимир взял Иоакима в епископа новгородского непосредственно после своего крещения в Корсуне; Иоаким и крестил народ в Новгороде. В 989 г. он построил в Новгороде первую каменную церковь во имя Богоотец Иоакима и Анны. Церковь эта впоследствии, при построении каменного Софийского собора, в княжение Ярослава Мудрого, вошла в состав этого собора и образовала южный придел его. В 1699 г., октября 12, при митрополите новгородском Иове были обретены мощи архиепископа Иоакима, перенесены в Софийский собор и погребены в "Золотой паперти", подле гробницы епископа Луки. Личность Иоакима представляет особый интерес ввиду тесно связанного с ней вопроса о так называемой "Иоакимовской летописи", которая до сих пор еще остается загадкой для русской историографии. Об летописи этой говорит В. Н. Татищев в своей "Истории Российской", (ч. I, 7, 29); он указывает на нее в доказательство того положения, что "бессомненно прежде Нестора, и задолго, писатели были". Татищев подробно рассказывает, как попала в его руки эта летопись и приводит из нее два отрывка; затем, основываясь на том, что при описании введения христианства в Новгороде летописец употребляет глагол в первом лице ("и егда приидохом", "мы же стояхом на торговой стороне", "ходихом по торжицам и улицам, учахом людей елико можахом"), а также на приписке в начале тетради: "святитель Иоаким написа", — Татищев приходит к заключению, что летопись эту писал именно Иоаким, первый епископ новгородский. Бывший в руках Татищева подлинник этой летописи до нас не сохранился и мы знаем только два отрывка, приводимые Татищевым. Первый усомнился в истинности сообщения Татищева Шлецер. Он прямо считает летопись Иоакима подложной и выдуманной самим Татищевым; того же мнения держался и Карамзин, того же взгляда в новейшее время держится проф. Голубинский. С другой стороны исследования Соловьева, Погодина, Лавровского, Буткова, Бестужева-Рюмина, Сенигова, окончательно выяснили, что Татищева нельзя подозревать в обмане и что научная добросовестность его вне сомнений. Остается вопрос о самой летописи. Он был подвергаем многократному и многостороннему исследованию. В конце концов исследователи пришли к следующему выводу: так называемая Иоакимовская летопись есть позднейшая компиляция; первый отрывок ее (до призвания Рюрика) несомненно подложен; составлен он не ранее XVIII ст. и по источникам позднейшим, западного происхождения, преимущественно польско-чешским; что же касается второго отрывка, то здесь компилятор пользовался каким-то действительно древнейшим источником, каким-то не дошедшим до нас "Сказанием о крещении Новгородцев", составленным если не самим Иоакимом, то во всяком случае современником его, быть может учеником того Ефрема, о котором говорит летопись под 1030 г.: "и беша ученик его Ефрем, иже ны учаше". — В последнее время стало известным, что в одной древней рукописи Кирилло-Белозерской библиотеки этот Иоаким называется не корсунянином, а волошанином.

"Новгородские летописи", по изд. 1879 г., 1, 2, 379—380; Голубинский, "Ист. русск. церкви", І, 242, 272, 277, 574, 710; "Прибавл. к творен. св. отцов", 1881, кн. IV; статья Лавровского, в "Учен. Записк. II отд. Акад. Наук"; ст. Линниченко в "Журн. Мин. Народн. Просв.", 1883, № 10; Сенигов, "Ист.-критич. исслед. о летоп. новгород.".

{Половцов}