Черниховский, Саул Гутманович

— выдающийся поэт; род. в декабре 1875 г. в селе Михайловке (Таврической губ.), в интеллигентной семье. Непосредственная близость к деревенской южной природе, на лоне которой Ч. провел свое детство, наложила неизгладимую печать на его поэтическое творчество. Еврейский язык изучил в частной школе; он с увлечением знакомился с произведениями новоеврейской литературы, причем наиболее сильное впечатление произвели на него библейские поэмы Миха-Иосифа Лебенсона (см.). В 1890 г. переехал в Одессу, где кончил коммерческое училище. Знание европейских языков дало Ч. возможность ознакомиться в подлинниках с европейскими классиками, что оказало заметное влияние на развитие его поэтического дарования. В 1906 г. Ч. сдал в Лозанне экзамен на звание доктора медицины. Ныне (1913) живет в Петербурге. Влечение к поэтическому творчеству Ч. проявил очень рано. Двенадцати лет от роду Ч. написал героическую библейскую поэму. Дебютировал он в литературе стихотворениями "Ba-Chalomi" (в журнале Ha-Pisgo, 1892) и "Massаt nafschi" (в сборнике "Ha-Scharon", 1893). В первые годы стихотворения Ч. встречали довольно холодный прием как у критики, так и у читающей публики: слишком необычны и чужды ей были мотивы и общий тон этих стихов. И когда при содействии И. Клаузнера (см.) появился (в изд. Тушия) первый томик стихотворений Ч. ("Chezjonot u-Manginot", 1899; второй томик вышел в 1901 г.), они встретили сочувственный отзыв лишь со стороны Р. Брайнина и А. Паперны, уловивших в них "новую песню" (Schira chadaschah). И поэзия Ч. действительно является "новой песней" в еврейской литературе. Уже в предыдущую эпоху, в пору расцвета идеалов "гаскалы", крупнейшие представители еврейской литературы скорбели о том, что бесплотная духовность еврейской культуры парализовала живые силы народа, умертвила в нем самое драгоценное в жизни — чувство красоты и тесную связь с природой. В начале литературной деятельности Ч. самой мучительной проблемой еврейской литературы являлась опустошенность и расколотость души (נלנש ערק) современного еврейского интеллигента, терзаемого постоянной внутренней борьбой. Наиболее вдумчивые писатели этой эпохи видели трагедию еврейской интеллигенции в ее мучительных поисках внутреннего равновесия, утраченного ею благодаря тому, что она не может слить в одно целое два различных мира — еврейскую и арийскую культуры. В это время и появилась светлая и радостная муза Ч., принесшая с собой в еврейскую литературу свежий аромат южных степей и лугов, радостный здоровый смех и опьяняющее чувство избытка непочатых сил и сладости бытия. Поэт с полным правом заявляет, что "чужда слеза ему" и из "девственных лесов" он принес "песню радости" (דע-ירעי ינמ ליג תריש אינא). Поэт всем существом своим чувствует свою неразрывную связь с окружающей его природой; он и в травках и былинках узнает своих "маленьких братьев", "трепетный лепет" которых ему "доступен и понятен" (стихотворение "Siach kedumim"). Всюду, где только бьется пульс жизни, "и в шепоте травки, и в лепете птицы, как и в раскатах грома, и рокоте моря" — всюду чуткое ухо поэта улавливает "божественное дыхание" (стих. "Neta zor at le-amech"). "Око солнца — это жизнь, а жизнь есть любовь" (םייחה םה שמשה ןיע םה הנהא םייחהו), и поэтому во многих из его лучших лирических песен ("Agadot ha-abib", "Ва-abib jomenu", "La-jefefijah", "We-at", "Nogila nisalssa bааhаbim", "Ha-naawah mi-Dilsberg" и др.) сочные и яркие описания природы гармонично переплетаются со жгучим экстазом любви, любви земной, беззаботной, не знающей никаких рефлексий. И весьма характерно для Ч., что из всемирной сокровищницы художественной литературы его любимейшей поэмой является "Песня Гайаваты" Лонгфелло с ее первобытными героями, живущими одной неразрывной жизнью с окружающей природой. В течение ряда лет (1894—98) поэт любовно работал над художественным перевоплощением этой поэмы на языке Библии, и, несмотря на почти непреодолимые трудности, Ч. сумел в переводе сохранить своеобразный ритм и величавую простоту подлинника (Schirat Hajawata, 1912). Смотря на мир радостным взором древнего эллина, поэт чувствует свою духовную родственную связь с прекрасной Элладой и в ярких светлых образах воспевает чары ее красоты и гармонии (поэмы "Dejanira" и "Schirtutim"). Поэт склоняет колена перед статуей вечно юного Аполлона, как перед "символом света и жизни", олицетворением красоты и мощи ("Lenochach pessel Apolo"). Певец красоты и любви, Ч., однако, выше всего ценит мощь и опьяняющую радость борьбы. "Сладостны не минуты отдыха и грез, а бури борьбы", — восклицает поэт. "Мое сердце жаждет поля брани, где гремит победный клич!" ("Ben Harim"). И из всех "песен земли" милее всего поэту не песня труда, песня пахаря, и не песня-молитва, а песня грозного мщения, могучая песня кузнеца, который огнем и молотом кует орудие борьбы ("Schirei ha-Adam"). И поэт достигает наибольшей изобразительной силы в тех именно стихотворениях, где в пластично-скульптурных, точно из бронзы отлитых образах описывает величаво-грозные проявления природы (стихотворения "Bein Horim", "Nocturno", "Mi-toch ab ha-Anan", "Hirhure Ereb", "Bein kibrot dor nechar" и др.). Поклонник земной мощи и силы, Ч. относится отрицательно к проявлениям излишней духовности еврейской культуры, и он с негодованием говорит о "ненавистниках жизни", о "людях-трупах", которые "ремнями филактерии" пытались связать и укротить "Бога всемогущего, Бога таинственных пустынь, Бога отважных покорителей Ханаана". Ч. воспевает в мощных стихах "героя-титана" Бар-Кохбу ("Le-nochach ha-Jom") и отважных, непокорных зелотов ("Mi-schirei ha-Golim"), которых "путеводители и мудрецы" народа-раба прозвали беспокойными "смутьянами" и предали постыдному забвению; в единственной своей поэме, посвященной историческому прошлому еврейского народа, "Baruch mi-Magenza", поэт воспевает трагическую судьбу средневекового еврея Баруха из Майнца, который на страшные злодеяния врагов ответил не менее страшной и лютой местью. По богатству образов и яркости красок эта поэма, несмотря на ее некоторые технические недочеты, является одним из наиболее замечательных произведений новейшей еврейской литературы. Венцом поэтического творчества Ч. являются его идиллии ("Lebibot mebuschalot", "Berit milah", "Berele chole", "Maasse be-Mordechai we-Jochim", "Ke-chom ha-Jom"). С мастерством первоклассного эпика Ч. в великолепных гекзаметрах дает широкие картины из деревенской и полудеревенской жизни евреев Украйны и Крыма. С эпическим спокойствием, в мягких светлых тонах поэт на многоцветном фоне южного пейзажа живописует обыденную будничную жизнь простых людей, людей земли, связанных многочисленными жизненными нитями с окружающей средой. И преломляясь через призму поэтического творчества, обыденное и будничное приобретает особую глубину и значительность; расцвеченное лучами подлинной поэзии, оно становится ценным и прекрасным, как сама жизнь. И все эти разрозненные идиллии сливаются в одну цельную прекрасную поэму, светлую и радостную, как муза самого поэта. — Ч. много способствовал обогащению еврейского стиха разнообразием ритма и форм и с успехом разрешил труднейшие задачи еврейской метрики (гекзаметр, пентаметр и др.). Ч. немало также содействовал выработке еврейской номенклатуры фауны и флоры. Он является первым еврейским поэтом, у которого каждый цветок и любой представитель звериного или пернатого царства имеет свое определенное название. Номенклатуре растений Ч. посвятил также специальную статью ("Zemachim u-Perachim", "Ha-Schiloach", XXIII). Собрание стихотворений Ч. вышло в одном томе в 1911 г. (Schirim, изд. "Ha-Schiloaсh"). Стихотворения Ч. часто переводились на русский, немецкий и др. языки. Ч. написал также очерк "Ereb jom ha Kipurim" ("Achiassaf", XI) и критический этюд о баснях Л. Гордона (Ben Gutman, "Ha-Schiloach", 1904, III).

Ср.: И. Клаузнер, "Haschiloаch", 1911, IX—XI (биография и характеристика), id., "Восх.", 1905, VII, 134—164; id., "Новоеврейская литература"; 1912, 105—115; R. Brainin, предисловие к Chesjonot u-Manginot; А. Paperna, Sefer Ha-Schanah, I, 254—262; id., ib., III, 246—263; "Рассвет", 1909, № 31; Як. Каценельсон, "Новый Восход", 1911, № 43; Ehrenpreis, Jüd. Almanach, 1902; J. Ch. Brenner, Ha-Achdut, 1911, №№ 6—7; А. Гольдштейн, "Рассвет", 1911, №№ 35—36; N. Slousch, La Poesie lyrique hebr. (1911).

С. Цинберг.

{Евр. энц.}