Челяндин, Иван Андреевич

— боярин, сын Андрея Федоровича (см.). При великом князе Василии Ивановиче Иван Андреевич занимал место среди знатнейших приближеннейших слуг великокняжеских. Разрядные книги говорят, что он был "больше" Петра Яковлевича Захарьина; с ним местничался Андрей Салтыков: они так и умерли местниками. О деятельности Челяднина сохранились сведения только за короткий промежуток времени с 1508 по 1514 г. В ноябре 1508 года для переговоров с королем польским Сигизмундом І о мире, о любви и о вечном докончании, Василий III отправил в Литву послов — боярина своего окольничего Григория Федоровича (Давыдова), да конюшего своего Ивана Андреевича Челяднина; в 1509 г. весною послы уже вернулись назад в Москву, заключив в Вильне выгодный мир с Литвою. Из Москвы конюший Челяднин отправился осенью того же 1509 г. в Новгород вместе с великим князем, в числе прочих именитых чинов великокняжеского двора. Очень вероятно, конечно, что при участии Челяднина велись Василием III в Новгороде переговоры с псковичами, предшествовавшие задержанию псковских жалобщиков в Новгороде. Положительно известно, что в январе 1510 года конюший Челяднин вместе с боярами князем Александром Ростовским и Григорием Федоровичем (Челядниным-Давыдовым) объявлял задержанным псковичам в архиепископской палате в Новгороде волю великого князя, чтобы веча во Пскове не было и чтобы в самом Пскове и по всем псковским пригородам сидели великокняжеские наместники; тогда же он присутствовал и при принесении псковичами присяги в том, чтобы им служить московским вел. князьям верно до конца мира; по возвращении в Новгород, 14 января, дьяка Далматова с вечевым колоколом, Иван Андреевич был послан в Псков для приведения граждан к присяге и приготовления города к приезду великого князя, а 27 января он вместе с другими московскими вельможами сообщил псковичам, собранным в большой Судебной избе, что великий князь решил переселить их с женами и с детьми в Московскую землю. Иван Андреевич был назначен в феврале 1510 года вторым наместником в только что покоренный Псков, но пробыл там всего один год (до 1511 года). Летопись рисует мрачную картину порядков, царивших в Пскове при первых московских наместниках, не сдерживаемых вечем. Верность этой картины подтверждается тем, что великий князь сместил и боярина Григория Федоровича, и Ивана Андреевича. Но непонятно, чему следует приписать относящееся к 1510 году награждение Челяднина саном боярина: заслугам ли его еще при покорении Пскова или нежеланию великого князя показать псковичам свое недовольство наместником, или же просто знатности рода Челядниных. Во всяком случае и по удалении из Пскова боярин Иван Андреевич продолжал быть верным человеком великого князя: так называет Челяднина казанский царь Магмет-Аминь, который, 8 февраля 1512 года, просил великого князя прислать к нему этого боярина послом. Согласно желанию царя и был отправлен в Казань Иван Андреевич, которому царь открыл тайные причины своего изменнического образа действий в год смерти Ивана III и чистосердечно признал свою вину. В марте Челяднин возвратился из Казани в Москву, а в июне того же 1512 года он уже стоял с ратью на берегах Упы для защиты московских границ от вторжения крымского царевича Ахмата. Ахмат избегнул столкновения с московскими войсками и ушел в Крым; но Челяднину еще в декабре 1512 года пришлось выступать опять в поле уже против поляков и литовцев: вместе с кн. Иваном Мих. Репней-Оболенским он был воеводою в большом полку во время первого похода под Смоленск. После неудачи под Смоленском московское войско вернулось назад, а с ним и Челяднин. В июне 1513 года боярин Иван Андреевич опять выступил в поход, находясь в свите великого князя; командование войском было поручено ему опять только в 1514 г.; во время третьего похода к Смоленску он руководил военными действиями вместе с князьями Горбатыми, а потом и со знаменитым воеводой князем Даниилом Щеней; однако, Смоленск был взят, благодаря не столько искусству воевод, сколько удачной стрельбе пушкаря Стефана (очевидно, иноземца) из осадного наряда. Из Смоленска великий князь пошел назад к Дорогобужу; а для оберегания Смоленска против короля Сигизмунда воеводы князья Булгаковы и боярин Иван Андреевич Челяднин были отправлены к Борисову, Минску и Друцку. Измена князя Михаила Глинского, перехваченного князем Булгаковым-Голицею и боярином Челядниным на пути к Сигизмунду, вызвала движение всего московского войска против короля. 80000 русских под начальством воевод князей Булгаковых и боярина Ивана Андреевича Челяднина и 35000 литовцев под начальством князя Константина Острожского, после нескольких незначительных стычек, остановились друг против друга недалеко от Орши, по обоим берегам Днепра. 8 сентября 1514 года произошло сражение, в котором литовцы одержали блестящую победу. Герберштейн подробно рассказывает об этой битве, и рассказ его тем более достоверен, что на пути в Россию, в марте 1516 года, он видел в Вильне самого Челяднина и других воевод, и мог узнать подробности от них. По этому рассказу, подтверждаемому и другими памятниками, одним из виновников поражения нельзя не признать боярина Ивана Андреевича. Дело в том, что Челяднин не воспользовался очень удобным моментом для нападения на литовцев, когда они переправлялись через Днепр; он был уверен в том, что громадное численное превосходство дает возможность русским без большого труда обойти и раздавить литовцев и погнать их в Москву как баранов; поэтому, узнавши, что половина литовского войска перешла на левую сторону Днепра, решил дать спокойно переправиться и остальной половине; им руководило и то соображение, что победа над одной половиной литовского войска создала бы большую опасность для русских, так как к оставшейся половине могли подойти на помощь другие литовские отряды. Никоновская летопись говорит, что литовцы и поляки напали на русских неожиданно, по указаниям изменника князя Михаила Глинского; о неожиданности нападения, очевидно, не может быть и речи; и князь Глинский едва ли мог помочь литовцам своими указаниями, так как он сидел в Москве в заточении. Эта догадка Никоновской летописи о причинах поражения должна быть поэтому отброшена. Из рассказа Герберштейна и Архангельской летописи видно, что оплошность Челяднина еще могла быть исправлена, но воеводы не действовали единодушно и не выказали себя достойными соперниками князя Острожского в искусстве ратном. Следствием всего этого и было страшное поражение русских: главные воеводы, в том числе и боярин Челяднин, были взяты в плен и отправлены в Литву. В плену Челяднин и умер, должно быть, в Вильне, где Герберштейн видел его в марте 1516 года и дал взаймы ему и товарищам его по заточению несколько золотых; кажется, в том же 1516 году Челяднин и умер.

"Полн. Собр. Русск. Летоп.", т. III, стр. 148, 184, 198; т. IV, стр. 286, 287, 288, 290; т. VI, стр. 27, 54, 248, 250, 251, 252, 255, 256; т. VIII, стр. 250, 251, 252, 255, 257—258. — "Разрядн. книга" Е. В. Барсова, под 7021 г., л. 95. — Соловьев, "История России", кн. I, ст. 1602, 1603, 1609, 1611, 1630. — "Акты, относящиеся до истории западной России", т. II, стр. 134. — "Опыт трудов Вольного Российского Собрания", ч. І, стр. 233, 234, 236. — Карамзин, "История Госуд. Российского", т. VII, ст. 23, 26, 27, 32, 33, 42, 43; прим. 40, 84, 94, 98, 110, 119, 123, 125, 127, 326, 370; т. VIII, прим. 64. — Rerum Moscoviticarum Commentarii Sigismundi liberi Baronis in Herberstain, Neyperg et Guettentag. Basileae. 1556, p. 12—13. — Русская летопись по Никоновскому списку. Изд. 1789 г., ч. VI, стр. 191, 192, 201. — "Обзор внешних сношений России (до 1800 года)" Н. Бантыш-Каменского, СПб., 1897, ч. III, стр. 88.

В. Бенешевич.

{Половцов}