Гавриил Кременецкий

Гавриил Кременецкий

(в миру Григорий Феодорович) - митрополит Киевский; сын войта местечка Носовки Киевского полка, родился в 1708 г. Он обучался в Киевской Академии в низших школах и в философии. Из Киевской Академии он выбыл "бельцом" в декабре 1733 г. в Московскую Академию вместе с переведенным в эту Академию на должность ректора Киевским префектом Стефаном Калиновским. Этот покровитель Кременецкого, назначенный архимандритом Невского монастыря, взял с собой в С.-Петербург окончивших курс Московской Академии Кременецкого и Зертис-Каменского для того, чтобы они "дали прочное устройство Невской семинарии". С 1 апреля 1736 г. московские ученые вступили в должности и, переходя со своими учениками из низших классов в высшие, к 1740 году довели учеников до риторики; в то же время они руководили учителями низших классов. В 1739 г. Кременецкий был пострижен с именем Гавриила и вскоре назначен префектом Невской семинарии. 5 апреля 1748 г. Гавриил был назначен архимандритом Новоспасского монастыря и членом Св. Синода. 17 сентября 1749 г. он был хиротонисан во епископа Коломенского, а 8 октября 1755 г. был переведен в Казань. 25 июля 1762 г. он был пожалован в архиепископы С.-Петербургские и назначен членом Комиссии о церковных имениях, подготовлявшей секуляризацию этих имений. 22 сентября 1770 г. Гавриил был назначен митрополитом Киевским, но 1½ года дожидался "совершенного пресечения в Киеве моровой язвы" сначала в С.-Петербурге, потом в Гамалеевском монастыре Глуховского уезда и въехал в свой престольный город только 25 февраля 1772 г. Гавриил умер 9 августа 1783 г. и был погребен в Киевском Софийском соборе.

Известный Добрынин по мимолетному впечатлению первой встречи с Гавриилом изображает его человеком недалеким, даже смешным. Описывая трапезу в Гамалеевском монастыре, Добрынин утверждает, что, "сколько он в митрополита ни вслушивался, ничего от него основательнее не слыхал, как рассуждения о пользе и преимуществе всякой рыбы и его самого". Ученые, специально изучавшие личность и деятельность Гавриила, подобно проф. Н. И. Петрову, характеризуют его как человека "набожного, смиренного, воздержанного, бескорыстного, не чуждого научным стремлениям и занятиям, сочувствовавшего преуспеянию наук... в высшей степени исполнительного, человека долга". Гавриил отличался ревностью к православию. В Синоде в противоположность снисходительному мнению Димитрия Сеченова и Гедеона Криновского, находивших возможным дозволить раскольникам "старые" обряды, Гавриил признавал это "предосудительным", приводя веский для правительства аргумент, что "синкретизм, или допущение разных вер в самодержавное государство, от всех умных людей за вред оному почитается". Гавриил старался охранять чистоту православия своих пасомых: в грамоте к Казанской пастве он обещал казанцам милости Божии, если они будут хранить "веру в Триединого" и "вся догматы и предания, яже предаде и содержит Святая Соборная и Апостольская Церковь"; в Киеве он издал "Слово к народу кафолическому, или Поучение об обрядах христианских, в вопросах и ответах". Его сердцу было близко процветание Киевской Академии. Немного сделав для собственно учебной части, Гавриил показал себя для Академии хорошим, практичным хозяином. Тотчас по приезде в Киев он увеличил пособие Академии из сумм митрополитанского дома, и "от катедры его учащие и учащиеся, скудные и деньгами, и провизией, отчасти призреваемы бывали". После пожара, истребившего в 1775 г. деревянную бурсу, Гавриил "на свое собственное иждивение" построил для бурсы одноэтажный каменный корпус и, "не жалея никаких издержек, в самое короткое время успел собрать и приютить рассеянное стадо свое". Гавриил очень заботился об обеспечении Академии процентным капиталом и из своих личных средств пожертвовал Академий 54000 руб., причем проценты с 10000 руб. должны были идти на библиотеку, лазарет и "на другие случайные академические надобности". Жертвователь с особой предусмотрительностью заботился о том, чтобы пособия получали ученики, "которые подлинно скудны и не имеют, за чем учений школьных провожать". Пожертвование Гавриила обеспечило множество бедных учеников, и уже в 1779 г. в Академии было 200 стипендиатов митрополита. Для лучшей организаций академического хозяйства Гавриил составил первую письменную инструкцию о содержании учеников. Гавриил не был чужд забот о своей карьере и внимательно прислушивался к мнениям сильных людей. В деле секуляризации духовных вотчин он был усердным исполнителем воли Екатерины II. "Если бы не были согласны Сеченов и Петербургский Гавриил, - говорил Арсений Мацеевич, - то деревень у архиереев и монастырей не отобрали бы".

Екатерина II, стремившаяся к уничтожению веками сложившихся особенностей малороссийского церковного устройства и церковной практики, не могла найти лучшего сотрудника для проведения в Малороссии церковных реформ, чем Гавриил Кременецкий: родом малоросс, он почти 40 лет провел в Великороссии и совершенно обрусел. Собираясь в Киев, он сам признавался, что, "живши долгое время в Петербурге, он привык к тамошним обрядам и обыкновениям, а теперь, когда приедет в Киев, не знает, что начать, следовать ли малороссийским обыкновениям или малороссиянам должно приноравливаться к его Петербургским ухваткам". Вступив на кафедру, Гавриил показал себя "строгим исполнителем всех предначертаний русского правительства относительно южно-русской Церкви и южно-русского духовенства и вполне подготовил почву для радикальных реформ в малороссийской Церкви и малороссийском духовенстве". Все великорусское было для него непререкаемым образцом для подражания, он старался все привести "в согласие обычая всея Великия России Церкви" и не признавал права на существование за тем, чего "во всей великорусской Церкви нигде нет". Малороссийское духовенство он старался поставить в то положение, какое оно занимало в собственно России, "порвать историческую связь духовенства с высшими слоями малороссийского общества и заключить его в тесные рамки духовного сословия". Желая обратить духовенство в касту, всецело зависящую от архиерея, Гавриил отменил между прочим наследственность церковных мест и заставил кандидатов священства не только являться к митрополиту "для свидетельства в науках школьных", но и доказывать свое происхождение от духовных предков. Киевская Академия должна была из всесословного училища обратиться в училище для детей духовенства, подчиненное вполне епархиальному архиерею. Академия вошла в общую систему епархиальных учреждений с подчинением консисторским указам. Гавриил не был особенно храбрым человеком: после совершенного прекращения чумы в Киеве он предпочел въехать в этот город ночью, будучи "опасен, чтобы после бывшей в Киеве моровой язвы кто из народа, оною еще зараженный, при встрече не прикоснулся". Но авторитет святительского сана в те добрые старые времена в деле проведения реформ заменял Гавриилу недостаток смелости и энергии. При самом начале своей деятельности в Малороссии Гавриил мог видеть, что не встретит серьезной оппозиции. За описанной Добрыниным трапезой в Гамалеевском монастыре в ответ на разглагольствия Гавриила о своих великорусских симпатиях "весь сидевший за столом свято-киево-митрополитанский штат, приподнявшись, благочестно и благоговейно ответствовал почти в одно слово, что весь Киев должен себе за образец взять Его Святейшество". Насколько можно судить по некоторым подробностям обыденной жизни Гавриила, он не был суровым аскетом, томящим себя и других продолжительными церковными стояниями. При вступлении на кафедру он "приветствия пространного ни от кого не слушал", но в то же время не один раз "у столу" жаловавшегося на нездоровье владыки бывали гости, иногда в числе более 100 персон, и "по кушанье потчиваны бывали до вечернего благовеста" и только тогда, "благословение принявши, разъезжались". Патриархальные нравы того времени допускали поднесение начальнику подарков от подчиненных, и Гавриил в этом случае не был против малороссийских традиций: и при вступлении на кафедру, и на Рождество, и на именины Гавриила настоятели монастырей и консистористы, "вси сложившеся", подносили владыке не только иконы, но и вовсе не священные предметы, начиная с шелковых материй, белых хлебов и сахарных голов и кончая каким-нибудь десятком "лимонов свежих" и "большой сулеей вина волосского"; только в такой чисто гражданский праздник, как день Нового Года, подчиненные решались явиться к Гавриилу "без всякого приносу".

Петров H. И., Киевская Академия в царствование Императрицы Екатерины II; Серебреников В., Киевская Академия в половине XVIII века; Вишневский Д., Киевская Академия в первой половине XVIII столетия, 301-302; Аскоченский, Киев, II, 297-315; Описание Киево-Софийского Собора, 234-239; Филарет, Обзор Дух. Литер., II, 103; Киев. Епарх. Ведомости, 1899 г., № 2; Соловьев, История России (изд. стереотипное), V, 1452, 1471-1473; Горталов, Краткие Сведения о иерархах Казанской епархии, 13; Рус. Старина, 1871, № 4 (Записки Добрынина).

В. Шереметевский.

Русский биографический словарь в 25-ти т. - Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцева. - Санкт-Петербург: Тип. И. Н. Скороходова, 1896-1918.