Яковлев, Александр Андреянович

— секретарь придворной конторы. Я. получил воспитание в доме Аврама Федоровича Лопухина; это обстоятельство сблизило его с двором царевича Алексея Петровича, у которого он был подьячим. По переписке его с кабинет-секретарем Макаровым в 1714 г. можно заключить, что он был при дворе не последним человеком. В 1717 г. Я. был в Копенгагене при царице Екатерине Алексеевне в качестве секретаря и имел при ее дворе большое значение. "Здесь он велик ныне", — писал из Копенгагена Гаврило Лопухин к Авраму Лопухину. Несчастная судьба втянула его в суздальский розыск 1718 г. При аресте Аврама Лопухина захвачена была переписка его с братом Гаврилом Лопухиным. В одном письме между прочим упоминалось о Я., что он действовал в интересах Лопухиных. Это послужило поводом к розыску, который обнаружил за Я. какие-то важные упущения по расходу денежных сумм, которых у него было до 600 тысяч рублей. В 1718 г., ноября 27, государь, выслушав докладную выписку из розыскных дел, под пунктом о Я. собственноручно написал: "в Сибирь"; в указе же велено было сослать его в Сибирь без наказания и не отнимая у него ничего. В 1725 г. императрица Екатерина приказала возвратить Я. из ссылки; 11 ноября он был отпущен из Тобольска и 2 марта 1726 г. явился в Тайную канцелярию. Тогда же ему дали должность секретаря придворной конторы. Но Сибирь положила на него свою печать; здоровье его было надломлено; он стал искать утешения в религии, в чтении библии, проповедей и духовно-нравственных книг, списывал их для себя, а из иных делал выписки. Эти выписки и погубили его. 30 сентября 1732 г. он был снова арестован по доносу расстриги Осипа; Я. обвинялся в том, что он будто бы с Михайлою Аврамовым "говорил про новгородского архиерея Феофана о противностях церковных, как показано в пунктах от Родышевского, и при том Аврамов и Яковлев поносили оного архиерея". У Я. отобрали все книги, тетради и письма. Роковое значение для него имело "правило к божественному причащению", с выписками на белых листах и на полях из библии и из других книг. 3 октября в Кабинете, в присутствии Феофана Прокоповича, был сделан допрос Я.: к чему и на чьи лица и с каким намерением он собирал эти выписки. Я. отвечал, что выписывал из книг и из проповедей "простотою своею для памяти". Тогда Кабинет поручил Феофану сделать подробный и обстоятельный разбор этих выписок. Феофан не замедлил разбором, причем допустил недобросовестную натяжку в целях обвинить Я. в составлении подметного письма. Феофан нашел, что в выписках Я. заключалась хула на превысочайшую власть и возбуждение народа к мятежу. Как ни странно, но разбор Феофана убедил следователей в том, что Я. один из первых членов заговора и автор подметного письма. Ввиду этого Кабинет решил разыскивать сообщников Я. Несчастный Я. был приведен в застенок, поднят на дыбу и висел полчаса, пока не посинел; снятый с дыбы, он в беспамятстве просил бумаги и чернил и звал отца духовного; но написать ничего не мог, а отцу духовному сообщил, что выписки делал "простотою без умысла". В 1736 г. Я. был вторично приведен в застенок, и ему предъявлены были новые вопросы, сочиненные Феофаном и касавшиеся правил к божественному причащению; но Я. держался прежних своих показаний по поводу выписок, и ему дано было 16 ударов. Окончательный приговор о нем состоялся уже по смерти Феофана, 18 октября 1737 г., по которому было велено бить Я. кнутом и сослать в Охотский острог на вечное житье, причем ему объявлено было о следствии строго молчать в пути под угрозой смертной казни. В июле 1740 г. сын Я. подал на Высочайшее имя прошение об освобождении из-под ареста его отца; прошение это было уважено, и Я. разрешено было возвратиться (10 марта 1741 г.) из Охотского острога в Москву или куда он пожелает.

И. Чистович, "Феофан Прокопович и его время", стр. 338, 435, 437—441, 449—451, 454, 460, 498, 499, 561, 565, 568, 674.

{Половцов}