Схария (Захария, Скара)

— ересиарх, основатель секты жидовствующих; деятельность его относится ко второй половине ХV века. В 1470 г. (по некоторым источникам — в 1471) в "господин великий Новгород", отстаивавший в то время от московского единодержавия свои вольности, в качестве наместника короля польского прибыл брат киевского князя Семена, кн. Михаил Олелькович (Александрович), а вместе с ним из Киева же приехали несколько евреев (по свидетельству летописи), вернее караимов, в их числе и С. Целью приезда последних были торговые дела, что видно из слов летописца: "15 лето 6979 был в Новегороде князь Михайло Олелькович, а с ним жидове торгом". С князем С. был хорошо знаком еще в Киеве, а в Новгороде пользовался даже особым его вниманием и благосклонностью. Крымский уроженец и караим по происхождению, С. в Киев переселился еще в молодые годы и там среди своих единоверцев пользовался большим влиянием. От своего племени он унаследовал наиболее характерные его особенности — свободное и критическое отношение к основным положениям и догматам веры и глубокое уважение к науке. До тогдашнему времени он был очень образованным человеком: он хорошо знал Ветхий и Новый Завет, ему были основательно известны творения отцов и учителей христианской церкви, и, что самое главное, он незаурядно был знаком с философией, естественными и математическими науками, а из последних — особенно с астрономией. В своем "Просветителе" Иосиф Волоцкий характеризует С. в следующих выражениях: "Сей (С.) бяша дьяволов сосуд и изучен всякому злодейства изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконию и астрологы". С. был блестящим диалектиком, что в связи с его обширными, на тогдашнюю русскую мерку почти исключительными познаниями давало ему в руки неотразимое оружие.

Соловьев в "Истории России" (кн. I, т. V, стр. 1546) говорит, что уже в половине XV века в Киеве явилась ересь, смесь иудейства с христианским рационализмом, отвергавшая таинство Св. Троицы, божественность Христа, почитание икон и пр., и что во главе этой секты уже в Киеве стоял С. Однако ни одно из этих положений — ни то, что колыбелью секты жидовствующих или весьма близкой к ней является Киев, ни то, что С. уже там играл выдающуюся роль — не находит подтверждения в первоисточниках. С другой стороны есть прочные данные предполагать, что подобие такой секты в зачаточном виде существовало на западных окраинах Литвы, и что С., бывавший всюду по своим торговым делам, именно там мог почерпнуть зародыши своих антидогматических идей, которые самостоятельно развил далее.

В Новгороде С. поставил себя скоро в хорошие отношения, особенно с некоторыми лицами из духовенства. Знакомства его начались именно с последних, что вполне естественно, так как в те времена торговля в городе находилась под покровительством церкви, при храмах хранились товары, весы и меры, следовательно для торговца, каким был С., являлась постоянная необходимость входить в сношения с духовными лицами. Со многими из них С. сблизился, и в результаты, по словам летописца, получилось то, что "мнози от попов и диаконов, живущих свинским житием, начали к нему ходить и бражничать и учиться волшебным книгам... И того ради научившася от них христоборной ереси жидовской..." Что касается "волшебных книг", то повод к этому могла дать, вероятно, имевшаяся у С. рукопись "шестокрылия", на основании которой он предсказывал небесные явления, чем сильно действовал на окружающих, ко всякому выходящему из ряда вон явлению относившихся с суеверием и видевших в нем предвестника бедствия. Точно также в распоряжении С. имелись, по-видимому, некоторые рукописи по математике, которые русским книжникам могли казаться "волшебными тетрадями и чернокнижием".

Но ни "волшебные книги", ни обаяние личности С., ни его выдающаяся ученость, конечно, не дали бы тех больших результатов, какие оказались на деле, если бы не существовали особые условия, благоприятствовавшие зарождению и развитию такой рационалистической секты, какой была секта жидовствующих. К таким условиям относится, главным образом, состояние политических и церковных дел того времени, как нельзя более благоприятное для брожения мысли. В "великом городе", накануне падения его политической самостоятельности, образовались две партии, из которых одна — сторонница политической свободы — искала покровительства Литвы, для чего и пригласила кн. Михаила в качестве наместника, а другая — сторонница единой церкви — стояла за сохранение союза с Москвою. Первая включала все, что было вольномыслящего и свободолюбивого, вторая — ревнителей "отческих преданий" и традиций. Между ними шла ожесточенная борьба, и при тесной связи, существовавшей между интсресами политическими и религиозными, эта борьба должна была перейти и перешла из области политической в область религиозно-церковную. С другой стороны тогдашний чрезмерно развившийся формализм в делах церкви, не всегда примерное поведение многих ее представителей, значительные поборы с прихожан, ряд злоупотреблений и пр. явления, свойственные переходным эпохам, — все это вызвало известную реакцию против существовавших религиозных форм, многих от них отталкивало и гнало в ряды прозелитов иных толкований. К тому же Новгород, имевший постоянные торговые сношения с Западом, более чем всякая другая область был подвержен его влиянию; всякое крупное общественное движение в странах среднеевропейских в большей или меньшей степени отражалось и в нем, в данный же момент на Западе именно и происходило сильное религиозное брожение. Наконец, новгородское духовенство пользовалось не только во времена вольностей города, во долгое время и после его покорения Москвою сравнительной независимостью в своих делах от центральной власти и не подлежало внимательному контролю со стороны ее, — духовенство же, как наиболее образованное сословие, и явилось авангардом в распространении положений и первыми членами секты жидовствующих. Совокупность этих условий и создала почву для развития религиозного брожения, еще раньше выразившегося в секте стригольников. От стригольничества было недалеко и до либерально-философского иудейства, каким и было учение С. Таким образом, почва была подготовлена. С. принадлежит, выражаясь сравнением, роль не пахаря, а сеятеля.

Сохранившиеся в летописях и других первоисточниках сведения об учении С. и его секте скудны и далеко неполны, притом почти во всех случаях записаны лицами, или совершенно не имевшими к секте никакого отношения или же стоявшими к ней в качестве представителей противной стороны. Сектанты же не оставили после себя ни одного сочинения, в котором излагалось бы их вероучение. Во всяком случае то, что сохранилось, позволяет · представить учение С. — главным образом сторону отрицания — в следующем виде: он отрицал монашество, духовную иерархию, троичность Божества, божественность Христа и воплощение Бога, отвергал поклонение иконам, крестное знамение и Евангелие, не признавал таинств вообще и таинства причащений в особенности, не верил в бессмертие души и отвергал почитание святых, мощей и храмов. Что же касается стороны положительной, то С., как и большинство реформаторов религии, в этом смысле почти ничего не создал, по крайней мере об этом нет никаких сведений. Единственное, что можно с достоверностью констатировать, это то, что во главу угла своей веры он положил Моисеевы заповеди во всей их ветхозаветной чистоте, признав их альфой и омегой религии, — и это собственно и есть, по-видимому, тот "иудейский" элемент, от которого получила свое название секта.

Первыми лицами, воспринявшими положения С., были попы Дионисий и Алексей, к которым в скором времени присоединились многие священники, диаконы и причетники, а также знатные граждане и городские чиновники, между прочим такие видные лица того времени, как Софийский протопоп Гаврило и сын знатного боярина Гр. Мих. Тучина. Из этих лиц, выдающихся по своему образованию и общественному положению, составился кружок, который, тщательно скрывая свои идеи от властей ("таяхуся, якоже змиеве в скважне") и наружно не порывая с православием, старался приобретать все новых и новых сторонников. В скором времени секта перебросилась из Новгорода в Москву, куда ее перенесли попы Алексей и Дионисий, взятые Иоанном III как люди весьма ученые и книжные и назначенные протопопами Архангельского и Успенского собора. Ряд известных лиц примкнул к новому учению, между ними любимец великого князя дьяк Федор Курицын. Сам Иван Васильевич, имевший понятие о ереси, относился к ней благосклонно. Гонения на нее начались только с 1487 г., когда против нее решительно выступил в Новгороде архиепископ Геннадий, созвавший в 1488 г. собор, который положил "нераскаянных еретиков казнить градскою смертию".

Принимал ли С. деятельное участие в дальнейшем распространении своего учения и какое именно — остается неизвестным. Есть больше основания думать, что к дальнейшим успехам своих идей он относился довольно равнодушно и все его влияние в течение последующей жизни в Новгороде ограничивалось только тем, что он служил "источником мудрости" для лиц, наиболее выдающихся в этом движении. В Новгороде он прожил лет двадцать. По сведениям, помещенным у Татищева под 1491 г., С. был казнен Иоанном III в Новгороде вместе с другими лицами, восставшими против московского великого князя, из чего следует, что он, по-видимому, принимал участие также и в движении новгородских партий против единодержавия Москвы.

Полное Собрание Русских Летописей, III, стр. 144, 184; IV, стр. 158—159, 235; VI, стр. 49, 235; VIII, стр. 160, 220, 234—242, 244. — "Никон. Летопись", VI, стр. 119, 171. — "Послания" новгородского архиепископа Геннадия: а) к ростовскому архиеписк. Иосафу ("Чтение Общ. Истор. и Древн.", 1847 г., т. VIII); б) к митрополиту Зосиме и к собору владык ("Акты Арх. Экспед.", I, № 380 и "Православн. Собесед.", 1863, IV, стр. 476—481). — "Ответные грамоты" архиеписк. Геннадию: а) от велик. кн. Иоанна Васильевича ("Акты Истор.," т. I, № 285); б) от митропол. Геронтия (там же, № 286). — Сочинения преподобн. Иосифа Волоколамского (Волоцкого): а) "Просветитель", содержащий возражения жидовствующим в 16 пунктах" ("Правосл. Собес.", 1853—1855 гг. и отдельно); б) "Послание к суздальскому епископу Нифонту" ("Чтения в Московск. Историч. Обществе", 1847 г., 1 отд., IV); в) "Послание к андрониковскому архимандр. Митрофану" — духовнику вел. кн. Иоанна Васил. (там же); г) начало "Послания к велик. кн. Иоанну Васильевичу" ("Древн. Российск. Вивлиоф.", XVI, стр. 423); д) "Послание к белоозерским старцам о повиновении соборному определению" (там же, XVI, стр. 424—428). — Сочинения инока Новгородского Отенского монастыря Зиновия: а) "Истины показание" (Казань, 1863); б) "Многословное послание" (рукопись хранится в библиот. СПб. дух. акад., № 1108). — В. Жмакин, "Митрополит Даниил и его сочинения", М., 1881 г., стр. 342—369. — Н. Руднев, "Рассуждение о ересях и расколах, бывших в русской церкви со времени Владимира Велик. до Иоанна Грозного", М., 1838. — А. Сервицкий, "Опыт исследования ереси новгородских еретиков или жидовствующих", "Православн. Обозр.", 1862, июнь, стр. 177—205. Свящ. Ф. Титов, "Секта жидовствующих", "Миссионерск. Обозр.", 1896 г., июль — авг.,стр. 27—41; окт., 257—272; ноябрь, 337—353; дек., 437—445. — "Духовн. Вестник", 1865, т. 11, стр. 25—54. — Преосв. Макарий, "История Русской Церкви", 2-е изд., СПб., 1887 г., т. VI, стр. 81—142. 195—205 и 250—280. — Преосв. Филарет, "История Русской Церкви", т. III, стр. 106—120. — Карамзин, "История Государства Рос.", т. IV, стр. 82—85. 90—105; т. VI, стр. 196 и прим. 320 и 324. — Соловьев, "История России", изд. "Общ. Польза", кн. І, стр. 1546—1547. — Костомаров, "Русская История в жизнеописаниях", т. II, стр. 311—341. — Его же, "Северно-русские народоправства", т. II, стр. 446—448. — Иконников, "Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории", Киев, 1869, стр. 389—457. — В. Андреев, "Раскол и его значение в русской истории", стр. 21—23. — И. И. Малышевский, "О зарождении религиозных сект в России с рационалистическим направлением", "Труцы Киевск. Духовн. Акад.", 1883, т. XII, стр. 644—684. — Долгов "Новые данные, для истории жидовствующих" в "Чт. Моск. Общ. Ист. и Др.", И. Панов, "Ересь жидовствующих", "Журн. Минист. Народн. Просвещ.", 1877, кн. І, стр. 1—40; кн. II, стр. 253—295; кн. III, стр. 1—59. — "Записки Одесск. Общ. Истор. и Древност.", т. І, стр. 644.

{Половцов}