Строганов, Григорий Аникиевич

— второй сын Аники Федоровича, вместе с ним и старшим братом Яковом переселившийся из Сольвычегодска в Пермь Великую, весною 1559 г. Год рождения неизвестен. Впервые упоминается в грамоте 1556 г., данной Иоанном IV его отцу; в ней, между прочим, говорится: "Велел есми сыну твоему, Григорию, на Устюге, в Перми и в иных наших городах искать руды медные, и ты бы (Аника) его на то дело отпустил". Сохранились сведения, что Г. А. потратил немало труда и времени сначала в Сольвычегодске, а затем и на Каме для того, чтобы найти руду и тем угодить царю, желавшему иметь медь русского производства, но поиски его, по незнанию свойств искомой руды и отсутствию опытных в этом деле людей, успеха не имели. Незадолго до переезда на Каму, именно в 1558 г., Γ. Α. вместе с отцом ездил в Москву и там 4 апреля этого года получил на свое имя грамоту, которой ему жаловалась громадная площадь земли по обе стороны Камы от р. Лысвы до Чусовой, протяжением на 146 верст, и по притокам Камы справа и слева, общей площадью в 3415840 десятин, со всеми угодьями, лесами и ловлями; на месте "крепком и осторожливом" ему было дозволено поставить "городок", всюду, где окажется возможным, разрешено строить соляные варницы и основывать слободы с правом призывать в них разного рода звания людей, и дана была 20-летняя льгота от неплатежа податей, оброков и земских повинностей; сверх того, он сам и все его люди на этих местах были освобождены от суда и ведомства пермских наместников ("ведать и судить своих слобожан во всем Григорию"); "кому же будет дело до него, тот прежде испросит управную грамоту, и тогда Григорий явится в Москву беспристанно на суд царский". Грамота эта подписана окольничим Фед. Ив. Умного, известным любимцем Иоана Алексеем Федор. Адашевым, казначеем Фед. Ив. Сукиным и Хозяином Юрьевичем Тютиным. В 1564 г. за Γ. Α. был записан построенный им совместно с отцом городок Орел. Пока на Каме жил Аника, Г. А. вместе с братом Яковом, хотя и принимали участие в постройке острожков и городков и во всех хозяйственных делах, но в общем играли подчиненную роль. Только после отъезда отца в 1567 г. к младшему сыну Семену, они, оставшись в Перми Великой стали полновластными распорядителями и инициаторами дальнейших мероприятий по колонизации края. В 1568 г. на пожалованных Якову землях братья поставили по Чусовой, Сылве и Яйве ряд острожков, в том числе Чусовский городок с крепостцей, снабдили их "всяким военным скорострельным снарядом", завели ратную дружину, поставили слободы и соляные варницы и, привлекая всякими льготами людей, обещая, по выражению Карамзина, "богатые плоды трудолюбию, добычу смелости", успешно и довольно быстро населили пустынные до тех пор места. Вскоре по смерти отца (1570 г.) Г. А. и Яков сделали крупные пожертвования землями за поминовение царского рода и усопших представителей своего рода в разные монастыри, особенно в Пыскорский, которому были отданы и некоторые весьма доходные соляные варницы. Незадолго до этого пермские владения Строгановых стали подвергаться систематическим нападениям со стороны вогуличей и остяков, почему Г. А. и Яков, имея в сравнении с обширностью своих земель недостаточное количество оборонительных средств и укрепленных мест, в 1570 г. обратились к Иоанну с просьбой о разрешении построить новые городки, — "ради пресечения опасности с вогульцами соседства и для приведения их под Российскую державу", и по получении соответственной грамоты тотчас возвели два "крепких острожка" — Яйвенский и Сылвенский, — "чтобы им (вогульцам) к государевым пермским городам пути не было". Однако опасность вскоре стала угрожать и с другой стороны, именно от окрестных татар и черемис, которые в качестве исконных владельцев, пожалованных Г. А. в 1558 г. земель, постепенно вытесняемые и ограничиваемые в своих правах на звериные и рыбные ловли, стали все чаще показывать признаки своего недовольства; в 1572 г. среди них вдруг вспыхнуло восстание, к которому присоединились и некоторые другие племена, или в настоящем чувствовавшие тягость нового соседства или опасавшиеся ее в ближайшем будущем. Сначала они мелкими отрядами стада нападать на русских купцов, шедших к С. по торговым делам, убивали их и "животы грабили", а затем соединенными силами обрушились и на владения братьев, убили 487 человек, многих взяли в плен, сожгли и ограбили несколько деревень и починков. Застигнутые врасплох, Γ. Α. и Яков не могли оказать им повсюду решительного сопротивления, но это восстание побудило их просить у царя позволения не только защищаться в случаях нападения ва них, но и самим когда окажется нужным, идти наступательным походом против инородцев с целью "приводить их под царскую руку". Получив разрешение, братья избрали "голову добра", дали ему "охочих козаков", присоединили к отряду многих мирных остяков и вогуличей и в свою очередь напали на успокоившихся уже "бунтовщиков", совершенно для них неожиданно; в результате — "тех изменников скоро повоевали, жилища их разорили, многих убили, а оставшихся — мирными учинили". Этот поход, сопровождавшийся со стороны туземцев большими жертвами, надолго усмирил всех окрестных инородцев.

Вскоре после смерти отца между Γ. Α. и Яковом с одной стороны и младшим их братом Семеном, жившим в Сольвычегодске — с другой, возникла острая вражда, причины которой остаются неизвестными. Дело дошло до царского суда, которым Семен в 1573 г. был признан виновным и старшим братьям "выдан головой" (см. Семен).

1573 год был особенно богат событиями в жизни Г. А. и Якова. Летом этого года в их владениях по неосторожности некоего келейника Трифона, жившего отшельником в лесных дебрях, вспыхнул грандиозный пожар, уничтоживший огромную площадь леса и крупный запас дров; на их земли напали орды сибирского хана Кучума, который, встревоженный слухами о том, что Строгановы возводят укрепленные поселения все ближе к Сибири, послал своего брата Маметкула, поручив ему разведать о новых укреплениях по Каме, сжечь их, если возможно, и истребить жителей. Предводительствуя значительным отрядом из татар, зауральских остяков, вогуличей и пр., Маметкул 2 июня внезапно обрушился на чусовский городок Кангор, здесь особенного успеха не имел, но в окрестностях его умертвил многих из покорившихся русским туземцев, многих пленил, в том числе и случайно схваченного "государева посланника" Третьяка Чебукова. Узнав же о большом отряде, высланном против него Г. А. и Яковом из Чусовской крепости, Маметкул повернул обратно и ушел за Урал. Братья двинулись по его следам; по дороге они напали на поселения тех остяков и вогуличей, которые или присоединились перед тем к отряду Маметкула, или так или иначе помогали последнему, — многих жителей побили, "жен и детей в полон побрали, жилища в пепл обратили". От р. Утки, или Межевой, опасаясь ввиду "многолюдства татарского" идти дальше, Строгановы пошли обратно, в разных пунктах завоеванных и усмиренных земель оставляя небольшие отряды. Жалуясь на это внезапное нападение татар государю, Γ. Α. и Яков просили у него разрешения самим ходить войною при благоприятных обстоятельствах, на этот раз уже против сибирского хана. По поводу этой просьбы (по другим сведениям — по чьему-то враждебному доносу, что, кажется, ошибочно) в начале 1574 года Γ. А. и Яков вызывались в Москву. Здесь Иоанн имел с ними несколько продолжительных бесед, подробно расспрашивая их о разных обстоятельствах, связанных с взаимоотношениями прикамских земель и Сибири, и внимательно выслушивая их мнение о мерах, необходимых с целью обуздания татар и сибирского хана Кучума. Что именно предлагали Γ. А. и Яков, в точности остается неизвестным, но, по сведениям древних актов, царь с ними во всем согласился, предложенные ими, по-видимому, решительные меры вполне одобрил, а 30 мая 1574 года пожаловал их весьма важной грамотой, которой не только расширил их владения новыми землями по ту сторону Урала, но и облек братьев особыми правами, связанными с обороной, упрочением и дальнейшим поступательным развитием восточной окраины государства. Соответственное место грамоты гласит: "Его царское величество, государь, царь и великий князь Иоанн Васильевич пожаловал им, Строгановым, все те места за Югорским Камнем, в Сибирской Украйне, между Сибирью, Нагай и Тахчей и Тобол реку с реками и озерами с устья до вершин, где собираются ратные люди салтана Сибирского; на тех землях позволено им принимать всяких чинов людей, города и крепости строить, и на оных держать пушкарей и пищальников, а ясашных вогуличей от нападок и разъездов татарских защищать, да и в самом царстве Сибирском покорением оного под Российскую Державу иметь старание; также по p. Иртышу и по Оби Великой людей населять, и пашни пахать, и угодьями владеть". Пожалованные братьям за Уральским хребтом места состояли из Вагранских земель, Туринской пустоши, Заозерской дачи и в общей сложности составляли площадь в 1225040 десятин, не считая больших соседних пространств, которые в грамоту хотя и не были вписаны, но фактически вошли во владения братьев. Кроме важного права вести, в случае надобности, наступательные войны и всеми мерами укрепляться на берегах Тобола, за ними той же грамотой были обеспечены еще некоторые льготы, например, — самим выделывать, если найдут, железо, медь, олово, свинец и серу, что запрещалось на прежде пожалованных местах, и беспошлинно вести торговлю с киргизами и даже бухарцами. Во время пребывания Г. А. и Якова в Москве, где они оставались до начала 1575 года, Иоанн сделал им и некоторые личные поручения, весьма характерные для того времени: купить для царя соболей, одинцов дорогих (грамота 12 дек. 1574 г.), купить 1500 ширинок, шитых золотом, за 3000 рублей (грам. 2 февр. 1575 г.), лучшего гусиного пуху 5 пуд. за 200 руб. (благодарств. грам. 1 ноября 1575 г.).

Получив разрешение на наступательные военные действия, Г. А. и Яков по возвращении начали запасать оружие, пушки, "шеломы", "жамы", панцыри, кольчуги и готовиться к серьезному походу. Однако им пришлось ограничиться лишь запасанием боевых материалов, — выступить открыто против сибирского хана им не довелось; главным и даже единственным препятствием к этому служил недостаток в людях, годных для серьезных походов. Прирожденные богатства — пушной зверь, обилие рыбы и "угодие" земли под хлебопашество — привлекли и на старые и на новые места многих нетяглых и бесписьменных людей, которых братья снабжали всем необходимым для ведения хозяйства, селили по городкам и деревням, позволяли им самим выбирать удобные для поселения уголки, — но эти пришлые элементы были весьма мало пригодны для образования из них значительных боевых кадров. Только бесшабашное вольное казачество во главе с Ермаком дало Строгановым возможность осуществить свои намерения; но призыв вольницы совершился уже по смерти Г. А. и Якова, при детях их.

Вывариваемую в большом количестве соль Строгановы на крупных и малых судах отпускали для продажи вверх по Каме — к Чердыню и дальше, вниз по ней — к Казани и Нижнему Новгороду, и вверх по Оке — до Калуги и Коломны, поставив, таким образом, сбыт этого продукта еще шире, чем он был при их отце, и почти совершенно освободив торговлю от всяких пошлин; так, например, только Строгановы не платили денег при проезде их судов мимо Касимова, где в то время жил татарский хан Ших-Алей, имевший право на поборы со всех провозившихся по Оке товаров.

Г. А. умер, вероятно, в 1575 году; в позднейших документах, например, в грамоте, данной в 1576 г. на имя сына его Никиты и племянника Максима Яковлевича, он уже не упоминается.

Бантыш-Каменский, "Словарь достопамятных людей земли Русской", ч. 5, M., 1836 г., стр. 106—108. — Карамзин, "Истор. Госуд. Рос.", изд. Эйнерлинга, т. IX, СПб. , 1843 г., стр. 210, 221—223; прим. 618, 644, 651, 653—656, 661. — "История о родословии, богатстве и отечественных заслугах знаменитой фамилии гг. Строгановых", "Пермск. Губ. Вед.", 1880 г., №№ 91, 92, 93, 94, 95, 96. — Г. Ф. Миллер, "История Сибирского царства", стр. 68, 76—80, 87—90. — "Исторические сведения о гг. Строгановых", собранные Ф. А. Волеговым, "Пермск. Губ. Вед.", №№ 90, 91, 92, 94. — "Таблицы" Ф. А. Волегова, "Памятная книжка Пермской губернии на 1889 г." — Η. Η. Новокрещенных, "Участие Строгановых в поступательном движении Русского государства на восток в XVI ст.", Пермь, 1892 г., стр. 3—4. — "Поступное письмо Пыскорскому монастырю", в сборн. А. Дмитриева "Пермская старина", в. І, стр. 195—198. — Штиглиц, "Список населенных мест Пермской губернии", стр. CLIX. — "Дополнение к Актам Историческ.", т. І, стр. 168—169, 172—175. — "Соликамские летописи" изд. A Дмитриева, "Пермск. Губ. Вед.", 1883 и 1884 гг.; отд., Пермь, 1884 г. — В. Н. Берх, "Путешествие из г. Чердынь в Соликамск", СПб. , 1821 г. — "Акты Археографич. Экспедиции", т. I, стр. 277. — С. М. Соловьев, "История России", изд. т-ва "Обществ. Польза", кн. II, стр. 308, 309, 310—312, 316, 339, 340. — Н. И. Загоскин, "Врачи и врачебное дело в старинной России", Казань, 1891 г. — Гаринский, "Краткий обзор медицины и древней России", "Медицинский Сборник", Тифлис, 1880 г. (последн. два указания относятся исключит. к Якову Аник.).

{Половцов}

Строганов, Григорий Аникиевич

получ. царскую грам. 1564 г. на постр. городка Орел.

{Половцов}