Стадухин, Михаил (Михалко)

— якутский служилый человек, один из известных казацких "землепроходцев" по Сибири. До 1644 г. служил он на реке Оемокон, имея под своим начальством казацкий отряд из 14 человек. Отряд не получал "государева денежного и хлебного жалованья", должен был кормиться на свой счет и иметь собственных лошадей, "быть на своих лошадях о-два-конь". Служба отряда состояла в собирании ясака с туземцев. Производился ли этот сбор слишком усердно, что при неполучении отрядом содержания вполне допустимо, или же были другие причины, но не подлежит сомнению факт, что отношения к русским служилым людям со стороны ясачных туземцев, и в особенности со стороны "неясачных ламуцких тунгусов" были далеко не мирными. Собравшись однажды в количестве 500 человек, неясачные тунгусы, по-видимому, с ведома и согласия ясачных, сделали неожиданное нападение на становище С., "учинили бой" и многих "перестреляли" (ранили). Положение С. и его подчиненных было критическое, но вдруг он получил неожиданную поддержку со стороны, откуда менее всего ожидал ее. В решительную минуту ясачные тунгусы изменили своим соплеменникам и открыто стали на сторону русских. "Ясачные тунгусы и якуты за нас стояли и по них (неясачных) из луков стреляли", говорит об этом в своем донесении Семен Дежнев, который в это время служил на той же реке Оемоконе. Неясачные впоследствии жестоко отомстили своим ясачным соплеменникам за эту измену. Что же касается отряда С., то потерь людьми в нем совсем но было, но зато очень чувствительные потери оказались в лошадях. Оставаться в этих местах дольше было рискованно, поэтому С., отправив на оставшихся лошадях в Якутск "соболинную казну", принялся строить "кочи" (большие лодки), чтобы, по совету ясачного князька Чоны, плыть на новые реки "для прииску новых неясачных людей". О самом плавании С. сведений нет никаких, но в 1645 г. он находится уже на p. "Кoвыме" (Колыме). Честь открытия этой реки принадлежит С. всецело, и не только потому, что он первый из нетуземцев увидел ее, но и потому, что он первый, хотя кратко и далеко неточно, описал ее берега и живущие по них племена. "Колыма река велика, — писал между прочим С. в своем донесении в Якутск, — с Лену будет (на самом деле почти в три раза короче), идет в море под тот же ветр, под восток и под север.... Если по Колыме плыть в море, то на левой руке будет остров; лежит он весь на виду, так что пади, горы снежные и ручьи знатны (видны) все. Остров этот длинен, и зимой чукотский народ переезжает на него оленями в один день". О "чукотском народе", его быте и промыслах С. пишет: "Живут по Колыме иноземцы, колымские мужики, свой род, оленные и пешие сидячие многие люди, и говорят на своем языке... На том острове бьют они морского зверя, моржа, от которого привозят головы со всеми зубами, и головам этим они молятся, а из зубов делают концы саней. На острову соболя нет, потому что места студеные, но зато по Колыме водится".

В том же 1645 г. С. поставил при устье Колымы "острожок" и "зимовье" — впоследствии Нижне-Колымский острог, нынешний Нижне-Колымск. Основавшись в "острожке", С. стал "разведывать, нет ли зверя какого", и собирать моржовые клыки, "что у зверя спереди торчат", открывая этим новый важный промысел. Особенно важно донесение С., что по морским и речным берегам собирал он "заморскую кость" или "рыбий зуб", оказавшийся клыками вымерших мамонтов. "И так иного ее на берегу, — доносил он, — что можно было несколько судов нагрузить".

На восток от р. Колымы тянулся край, где, по словам С., "зверь не прорыскивал и птица не пролетывала". Ходила слухи, что "не так далеко есть река Анадырь, что есть также река Погыча или Ковыча", что "до них три дни ходу по морю способным ветром" и что богатства по ним несметные. Нашлись охотники поискать эти реки. Одним из первых был С. Прежде чем решиться на такое предприятие, С. рассудил сначала съездить в Якутск, отдать в казну собранные его отрядом меха и кость и сделать якутскому воеводе некоторые предложения; главнейшее из них сводилось к тому, что "если указано будет умножить людей и послать их на Анадырь и Погычу, то можно ожидать оттуда в казну великой прибыли". В июне 1647 г. С., получив от воеводы подкрепление людьми, а также наказ "ехать на p. Погычу, построить при оной зимовье, принести тамошние народы в ясашной платеж и проведать о предъявленном острове", отправился обратно на p. Колыму. Перезимовав по дороге на p. Яне, в апреле 1648 г. он пошел на нартах дальше, на седьмой неделе достиг р. Индигирки, где построил "кочь" и на ней по морю доехал до Колымы. Здесь он летом 1649 г. построил две больших "кочи" и морским путем отправился "для объискания реки Погычи". По его заявлению, "бежал он на парусах семеры сутки, токмо никакой реки не видал; чего ради остановившись, послал людей для приведения языков; по и сии ни о каких реках не объявили; а понеже берег состоял из крупного камня, то нельзя было ловить рыбу, и для сей причины не достало припасов, и был принужден идти на р. Колыму назад". Вернувшись на Колыму, С. от "языческих народов" узнал, что до p. Анадыри, которая находится будто бы недалеко от Погычи, можно пройти гораздо ближе сухим путем, и в 1649 г., получив еще подкрепление людьми, пустился в поиска по сухопутью и через семь недель достиг Анадыри. Об этом путешествии С. написал челобитную или "отписку", но в ней ни одним словом не обмолвился о Семене Дежневе, Семене Моторе и Юрии Сильвестрове, которых он застал уже там, и первый из которых попал туда, отправившись на "шти кочах" (шести лодках), морем, а остальные сухопутной дорогой. Между С. с одной стороны и ранее попавшими на Анадырь служилыми людьми с другой установились чрезвычайно враждебные отношения, причем вина главным образом падает на С. и на его корыстолюбие, проявлявшееся в немилосердном грабеже туземцев-дикарей. Жадность С. доходила до того, что он вместе со своим отрядом грабил, "перенимал" людей на дороге и захватывал у них все, что попадалось: корм, оружие, платье и собак с нартами. Со своим более сильным отрядом он однажды напал на отряд Дежнева, и без того голодавший, и обобрал дежневцев дочиста. К тому же было еще одно обстоятельство, обострявшее эти отношения. Первые успехи С. вскружили ему голову, вызвали в нем чрезмерную гордость, а неудача с открытием Анадыри возгорела в нем страшную злобу, зависть и неприязнь, в особенности к наиболее счастливому из "открывателей" новых мест, Семену Дежневу. Если прибавить к этому еще необычайное хвастовство С., который утверждал, например, что "Большой Нос" (нынешний северо-восточный мыс, вытянувшийся к американскому материку) открыт им, когда он на самом деле открыт тем же Дежневым (его именем и назван), — то станут понятными и рукопашные схватки, и кровавые стычки, происходившие между враждующими сторонами. В 1651 г. дело дошло до того, что Дежнев и Мотора "убегали" от С. к реке Пенжине, впадающей в Охотское море, но вскоре вернулись. В особенности же вражда обострилась в 1652 году, когда Дежнев открыл у устья р. Анадыри "коргу" (отмель), на которой собирались стада моржей и здесь теряли свою ценную кость. С. приписывал открытие себе, Дежнев опровергал это, с обеих сторон в Якутск стали посылаться доносы, и в результате от якутского воеводы был прислан "прикащик" Михайлов для приема моржовой кости, а также для того, чтобы произвести "строгий розыск по взаимным их челобитным друг на друга".

С Анадыри С. вновь пытался отыскивать р. Погычу. Свои мытарства во время предпринятого им с этой целью морского путешествия он описывает в своей челобитной: "... был у коряцких людей, обходился без хлеба и чуть с товарищами не помер. С великой нужей достали казаки лесу для судов, с боем и за кровью. Как пошли с Анадыри морем, видели довольно нужды и бедности; от иноземцев приняли много ран и смертного убойства, а от моря приняли много потопу". Возвратившись на Анадырь, С. узнал, что его поиски были напрасны, так как р. Погычей называлось верховье той же р. Анадыри.

После этого известия о С. обрываются. Известно только, что он ходил еще на р. Пенжину, но удачно или нет — сведений не имеется. Можно предполагать также, что впоследствии он помирился с Дежневым, так как сохранилось известие, что при поездке последнего о челобитной в Москву он отпустил с ним своего сына.

"Записки адмир. департ.", VII, 1, 130. — "Дополн. к акт. ист.", IV, № 47. — Миллер, "Описание морских путешествий по Ледовитому океану и Восточному морю, с российской стороны учиненных", в его "Сочинениях и переводах, к пользе и увеселению служащих", СПб, 1758, январь. — Берх, "Хронологическая история всех путешествий в северные полярные страны", СПб. , 1821 г. — Словцов, "Историческое обозрение Сибири", СПб. , 1886; П. Π. Семенов, "Географ.-статист. словарь Российской Империи", т. 4 (слово — "p. Колыма"). — Фишер, "Сибирская история", СПб. , 1774 г. — "Вестн. Евр.", 1888, № 4. Д. Садовников, "Наши землепроходцы", М., 1874 г. — Н. Оглобин, "Семен Дежнев", СПб. , 1890 г. — "Энцикл. словари", изд. Брокгауза и Эфр., а также "Гранат", s. v. — "Настольный словарь" Толя, s. v. — С. M. Соловьев, "История России с древнейших времен", изд. "Общ. Пользы", кн. III, стр. 584, 585.

Н. Сербов.

{Половцов}