Богданов, Степан Петрович

Богданов С. П.

[(1851—1928). Автобиография написана 2 апреля 1926 г. в гор. Сызрани.] — Родился в 1851 г. 1 августа в селе Вельском Устье Порховского уезда Псковской губ., от крепостных родителей, бывших дворовых. Отец умер, когда мне было лет 8. После освобождения крестьян в 1861 г. мы, я и трое моих братьев, с матерью жили в маленькой деревушке Петровском на полудесятинном наделе на всю семью. 3 года учился в гор. Порхове в приходской школе и в уездном училище, где курса не кончил, т. к. у матери не было средств содержать нас в городе. Лет 12-ти меня взяли в экономическую контору, где я и служил до 1871 г. Жалованье получал один руб. в месяц и паек. В имении пользовался помещичьей библиотекой, много читал, но читал без разбору. Руководить чтением было некому. Читал больше беллетристику, да, пожалуй, больше и читать было нечего. Большая часть книг была на французском языке. Читал журнал "Пантеон", издававшийся в 50-х гг. Мне думается, что он дал мне хорошее направление. Читал Пушкина, Лермонтова, Жуковского, рассказы Марлинского из кавказской жизни, путешествия и, конечно, Гуака. Я мало вынес знаний, но умственная гимнастика все-таки была. По вечерам уходил к рабочим, читал им что-нибудь занимательное. Они всегда слушали с удовольствием. Рассказывал им о земле, о разных климатах на земле, о животных и проч. Но что всего важнее было для меня — это постоянное общение с крестьянами. Благодаря этому я хорошо знал крестьянскую жизнь. Знал их горести и радости. Они часто беседовали со мной о земле, спрашивали, отойдет ли земля от помещиков им, крестьянам. Я, конечно, всегда говорил, что об этом и думать нечего, помещики свои земли не отдадут. Осветить этот вопрос я, конечно, не мог, я и сам-то ничего не знал. Газет и журналов я не читал. Беседы были об удобрении и др. хозяйственных заботах. Я давал что мог, что вычитал из книг: в библиотеке было кое-что и о сельском хозяйстве, хотя и старое. Но ценно было не то, что я давал, а то, что я получал от крестьян. Они дали мне больше, чем я мог им дать.

В такой обстановке я жил до 1871 г. Осенью 1871 г. я уехал в Петербург, нашел конторскую службу в столярной и паркетной мастерской Николаева. В конце 1872 г. я должен был поехать на родину к призыву. В январе 1873 г. был взят в солдаты. Служил в Пскове в резервном батальоне, там учился строю, а к осени того же 1873 г. был переведен в Петербург в Главный штаб писарем. Вскоре же я сблизился там с вольноопределяющимся Мих. Павл. Овчинниковым, который служил тоже писарем. Он в это время уже был радикалом. Он познакомил меня со своими взглядами. Как-то так вышло, что против социализма я ничего не находил возразить, но мы часто спорили. Я считал неосуществимыми идеи социализма в ближайшее время. Я слишком хорошо знал мужика, знал его глубокую веру в царя, знал его косность, некультурность. В этом я видел непреодолимое препятствие для революции. Тем не менее меня манило уже дальше, мне хотелось познакомиться с интеллигентскими кружками. При посредстве Овчинникова я познакомился со студентами из Медико-Хирургической академии и др. учебных заведений. Надо правду сказать, эти знакомства дали мне немного, но я узнал, что надо читать. Читал между прочим политич. экономию Дж. Ст. Милля с примечаниями Чернышевского, Лассаля, романы Шпильгагена и др. Читал революционные брошюры и "Вперед" П. Л. Лаврова. При всем этом мои учителя не дали мне ясного представления о ходе революции и будущем социалистическом строе. Это сильно парализовало мою энергию, были сомнения, колебания, притом же я не умел подходить к людям. Моя пропаганда среди военных писарей шла слабо. Я высказал в радикальном кружке, что хорошо бы устроить что-нибудь вроде школы пропагандистов. Эта мысль была принята, и учителем для нас выбрали кандидата прав Евгения Степановича Семяновского. Я привел к Семяновскому военного писаря Савченко, который оказался предателем, и наша школа была провалена в самом же начале. Это мною описано в статье, помещенной в "Былом" за ноябрь 1906 г.

Предателя Савченко, писаря главного штаба, заставили уйти из главного штаба, и он перевелся в жандармское управление. Это любопытный эпизод, о котором Савченко рассказал сам при очной ставке у следователя в судебной палате.

Арестован я 27 августа 1875 г., а Семяновский 28 августа. Первый месяц я сидел в 3-м отделении т. н. собств. е. и. в. канцелярии, в одиночной камере. В конце сентября 1875 г. перевели в Дом предварительного заключения в Петербурге, помещен в одиночной камере. Судили нас в особом присутствии прав. сената с сословными представителями 20 и 21 октября 1876 г. Семяновский и я осуждены в каторжные работы в крепостях на 11 лет за пропаганду, а затем на вечное поселение. Из Д. П. З., после суда, переведен в Литовский замок в феврале 1877 г. Семяновский переведен туда же раньше. Сидели в общих камерах с уголовными. В конце апреля 1877 г. меня заковали в ножные кандалы, обрили половину головы, одели в арестантскую одежду, халат с двумя желтыми тузами на спине, и отправили в Пересыльную тюрьму 1-го мая 1877 г. Отправили с двумя конвойными на Николаевский вокзал. Ехали мы в вагоне 3-го класса вместе с публикой до Москвы. Из Москвы с новыми конвойными — до Владимира и затем до Нижнего. От Нижнего до Кары (место каторги) везли каждого из нас отдельно с 2-мя жандармами на почтовых от губ. города до другого губ. города. В каждом губ. городе жандармы переменялись. Отправляли нас в разные дни по одному. На Кару я прибыл 27 сентября 1877 г. Сидел на гауптвахте вместе с Терентьевым, Тефтулом и Захаром Богдановым в карцерах, а в камере за кордегардией сидели Семяновский и Успенский (нечаевец). В феврале 1878 г. меня перевели на самый Верхний промысел, называвшийся "Амур", сидел на гауптвахте же в карцере, пищу получал из уголовной тюрьмы. Оттуда ходил на работу в разрез вместе с уголовными, вскрывали торфы на золотоносной площади. Весной 1878 г. меня перевели на Верхний промысел, где сидел на гауптвахте же вместе с А. Н. Бибергаль. Ходили вместе с уголовными в разрез для вскрытия торфов. Весной 1879 г. освобожден в вольную команду. Днем раньше были освобождены на Нижнем промысле Семяновский Евг. Степ., Успенский Петр Гаврил., Шишко Леонид Эмман., Чарушин Никол. Аполлон., Синегуб Серг. Силыч, Союзов Ив. Осипов., Терентьев Мих. Демент., Тефтул Ив. Ильич, Захар Богданов и Квятковский Тимофей Александр. 1-го января 1881 г. по распоряжению Лорис-Меликова вольная команда для политических была уничтожена, и нас вновь отправили в тюрьму на Средний промысел, где уже были помещены вновь прибывшие большие партии политических в двух больших камерах, разделявшихся сенями. Не пошел с нами только Семяновский, который застрелился утром 1 января 1881 г. Осенью того же 1881 г. нас перевели на Нижний промысел в тюрьму, специально построенную для политических. В конце октября 1883 г. я был освобожден за окончанием срока каторги и вместе с Ив. Вас. Туровичем отправлен на поселение. Нас оставили в Чите Забайкальской обл., где уже были Союзов, Шишко, Синегуб и Франжоли Никол. Афанас.

После коронации Александра III нам было дано право приписаться к крестьянским и мещанским обществам в Сибири. В 1905 г. я вернулся в Европейскую Россию.

{Гранат}