Скавронский, граф Карл Самуилович

— камергер. К. С., по указанию Гельбига, прибыл в Петербург с семьей в конце 1726 г. Прошлое его покрыто, конечно, совершенным мраком и остается даже неизвестным, при каких обстоятельствах в точности найден был К. С. В письме князя Репнина от 15-го декабря 1722 г. указано, что некоторый крестьянин отыскан, взят под крепкий караул и отправлен в Москву к кабинет-секретарю Макарову. По предположению К. И. Арсеньева, этот некоторый крестьянин — К. С. В письме князя Репнина от 7-го апреля следующего года сообщено, что в деревне Догабен найдена жена Карла; ее убеждали ехать к мужу, но она не соглашалась, несмотря на уверения, что муж ее "содержится во всяком достатке". В каких условиях жил К. С. с 1723 по конец 1726 г. и откуда приехал он в Петербург, сказать трудно. С конца 1726 г. начинается возвышение К. С. 5-го января 1727 г. он пожалован в графы. В то же почти время ему подарен в Петербурге великолепный дом, выходивший одним фасадом на набережную реки Невы, другим на Миллионную. Пожалования поместьями и деньгами следуют одно за другим, и граф делается одним из самых богатых русских вельмож. Богатство и милости государыни не могли, конечно, перевоспитать новопожалованного графа, и петербургская знать напрасно опасалась встретить в лице его человека, который будет иметь сколько-нибудь видное место в придворной или правительственной сферах. Опасения скоро рассеялись, так как все убедились, что граф — человек невежественный. Интересны для характеристики отношения петербургской знати к появившемуся на горизонте родственнику императрицы следующие, ходившие тогда по Петербургу, толки. На крещенском параде 6 января 1727 года не присутствовали ни великий князь Петр Алексеевич, ни его сестра, царевна Наталия. "Это устранение, замечает один из современников, произвело в народе тайный ропот, тем более, что в это время приехал в Петербург близкий родственник императрицы с двумя детьми и тремя сыновьями, которому тотчас отведен был дом с приличной меблировкой и одеждой. Это были граф и графиня Скавронские". В то же время ходил по Петербургу анекдот о том, как государыня впервые, еще при жизни покойного мужа, увидела К. С. Привезли его в столицу. В доме Д. А. Шепелева представили императрице ее брата. Екатерина Алексеевна упала от стыда в обморок. "Нечего краснеть, — сказал император, — я признаю его своим шурином, и если в нем окажется прок, сделаю из него человека". Итак, петербургское общество скоро должно было успокоиться: перед ним был совершенно простой человек, ушедший всецело в доставшееся ему богатство. Звание камергера было единственным отличием, которое императрица нашла возможным дать К. С. Екатерина Алексеевна занялась главным образом детьми К. С., стремясь "поставить их на такую ногу, чтобы они блестели в свете". Очевидно, и К. С. разъяснили необходимость особенно тщательного перевоспитания детей. В этом отношении характерно его письмо к академику Байеру (1728 г.) по поводу сыновей его Ивана и Мартына, получавших образование при только что учрежденной в Петербурге Академии Наук. Вот это письмо: "Его Высокоблагородию г-ну инспектору Байеру при Академии. Высокоблагородный г-н инспектор Байер. Так как мы слышали, что дети наши находятся в Академии, под вашим надзором, для изучения языков под веденьем господина информатора Шванвица, то покорнейше прошу вас, чтобы эти дети наши прежде всего приобрели хорошее поведение [научились честно жить], равно как и сведение в науках, за что мы постараемся вам услужить, будем вам благодарны и не преминем вознаградить вас. С полною надеждою на успех всего этого пребываем вашего высокоблагородия покорнейший слуга гр. Карл Скавронский". Получив неожиданно огромное богатство, К. С. жил то в Петербурге, то в Москве, то переезжал из одной своей вотчины в другую. Бывший крепостной человек, не имевший ни собственности, ни личной свободы, делается помещиком, владельцем многих крепостных душ. Но не удовлетворило К. С. случайно доставшееся ему богатство. Умерла державная родственница Скавронских, в лице Елизаветы Петровны нашли они свою "матку" — покровительницу. Два письма К. С. ярко характеризуют личность вышедшего из нищеты графа. Оба письма (от 1728 г.: первое от 13 марта на имя Елизаветы Петровны, второе от 14 июня — на имя гофмейстерины двора Елизаветы Петровны) наполнены горькими жалобами на недостатки и слезными просьбами о новых пожалованиях. К. С. то просит о даче ему служителей "в услужение и для правления в вотчины", то хлопочет "о даче для житья в Москве двора", то ходатайствует "об отдаче, по тестаменту блаженной памяти ее императорского величества, Крейцова двора в Петербурге и т. д.". Сердобольная императрица, по мере возможности, стремилась выполнять назойливые просьбы своего сородича по матери. Год смерти К. С. неизвестен. Сведения о жене К. С. крайне незначительны. По смерти мужа графиня Мария Ивановна нашла заботливую покровительницу в лице Елизаветы Петровны, которая пеклась и о вдове К. С., и о его детях. Сохранившиеся письма графини С., относящиеся ко времени между 1738—1741 г., ярко очерчивают нежную внимательность Елизаветы Петровны ко всем нуждам семьи покойного К. С.: "Большая" в роду Скавронских, как сама себя называла Елизавета Петровна, "не оставляла и содержала в своей матерней милости неотменно" всю семью графов С.

{Половцов}

Скавронский, граф Карл Самуилович

родной брат Ек. I; † при им. Петре II.

{Половцов}