Семейство тапировые

        Тапиры - сравнительно небольшие и неуклюжие животные, в которых привычный глаз натуралиста тотчас заметил близкое сродство с лошадьми**.

* * Семейство тапировые сближается с носорогами. Тапиры в наибольшей мере сохранили архаичный облик и исходный околоводный образ жизни древних непарнокопытных. В настоящее время сохранился лишь род Tapir с одним азиатским и тремя американскими видами.

        Оно видно в довольно статном туловище с удлиненной узкой головой, стройной шеей, коротким хвостом и довольно высокими, крепкими ногами. Стоячие уши короткие и довольно широкие, косо лежащие глаза, напротив, малы. Верхняя губа удлиняется в виде хобота и далеко опускается над нижней губой. На передних ногах по четыре, на задних - по три пальца. Густая шерсть везде гладко прилегает к телу. Короткие, но густые волосы у американских видов образуют с середины головы до холки род гривы. Зубная система состоит из трех резцов и одного клыка на каждой стороне челюсти, семь коренных зубов в верхней и шесть в нижней челюсти. Скелет, в котором видно большое сходство со скелетом других непарнокопытных, отличается довольно тонкими костями. Позвоночный столб состоит кроме шейных из 18 спинных, 5 поясничных, 7 крестцовых и 12 хвостовых позвонков. В черепе длинная, узкая лицевая часть сильно выдвинута сравнительно с мозговой, заметно сдавленной частью. Из американских видов этого рода по крайней мере один известен нам с давних пор, между тем как прочие открыты, описаны и определены только в новейшее время. Удивительно, что американский тапир прежде всех других был описан научным образом, между тем как об индийском мы получили точные сведения только в начале нынешнего столетия. Известен он был, конечно, давно, только не нам, а китайцам, которые упоминают о нем в своих учебниках. Относительно тапиров мы видим повторение общего правила, которое почти постоянно замечается в семействах животных, имеющих представителей как в Старом, так и в Новом Свете: виды Старого Света стройнее, можно сказать, совершеннее представителей этого рода в Новом Свете.
        Чепpaчный тапир (Tapirus indicus) отличается от своих родичей значительно большим ростом и более стройным телосложением и в особенности цветом. Голова его в лицевой части уже, а череп более выпуклый, чем у других видов, хобот толще и длиннее, ноги крепче и гривы совсем нет, но особенно важным признаком для характеристики этого животного я считаю строение его хобота.

Чепрачный тапир (Tapirus indicus)
        Между тем как у американских тапиров он резко отделяется от морды и принимает вид круглой трубки, у двуцветного тапира верхняя губа незаметно переходит в хобот, который имеет такую же форму, как у слона, то есть на верхней стороне округлен, а на нижней плоский.
        Цвет его везде одинаково длинной шерсти тоже весьма оригинален. Основным цветом должно считать чисто-черный; от него резко отделяется серовато-белый чепрак. Голова, шея и весь перед, не исключая передних ног, широкая полоса, идущая вдоль груди и середины брюха, задние ноги, включая и бедра, так же как и хвост, чисто-черного цвета; остальное серовато-белого. Уши окаймлены белым. Почти невозможно изобразить словами оригинальный блеск и переливы, которыми отличается как белый, так и черный мех этого животного. Отдельные волосы с корня до конца всегда одинаково окрашены. Копыта темно-рогового цвета, радужная оболочка глаз темно-фиолетовая, круглые зрачки черные. Детеныши, по словам Стерндаля, очень красиво и пестро окрашены, а именно: на верхней части туловища покрыты бледно-желтыми полосами и пятнами, а нижняя часть чисто-белого цвета*.

* Детеныши всех тапиров покрыты светлыми продольными полосами по темному фону, прекрасно маскирующими их в игре светотеней под пологом леса.

        Точного измерения совершенно взрослого самца я нигде найти не мог; но вот размер взрослой самки, за которой я наблюдал: длина 2,5 м, включая хвост в 8 см, при вышине у зашейка 1 м, а у крестца 1,05 м; длина головы от конца хобота до задней части уха 63 см, длина втянутого хобота 7 см, вытянутого - 16 см. Родина этого животного Тенассерим и Сиам от 15 градуса северной широты к югу, Малайский полуостров, Суматра и Борнео**.

* * Чепрачный тапир сохранился в некоторых изолированных друг от друга участках тропических лесов Суматры, Малакки. Те массе рил ta <юг Бирл ibi и Таиланда). Некогда область его распространения охватывала всю Юго-Восточную Азию до Китая и Индии. Вид находится на грани исчезновения: предполагают, что на Суматре осталось не более 50 животных.

        Удивительно то, что, несмотря на наши частые сношения с Индией и вообще с южной Азией, мы только в 1819 году, и именно от Кювье, получили более точные сведения о двухцветном тапире. Кювье незадолго перед тем высказал мнение, что в настоящее время почти немыслимо открытие еще новых больших млекопитающих, и вдруг от своего ученика Диара получил самое лучшее доказательство несостоятельности этого мнения. Диар прислал в Европу прежде всего только изображение этого животного со следующим замечанием: "Когда я в первый раз, в Барракпуре, увидел тапира, изображение которого я вам пересылаю, то очень удивился, каким образом такое большое животное до сих пор не было еще открыто и описано; еще более удивился я, когда нашел в Азиатском обществе голову подобного животного, которую еще в апреле 1806 года прислал туда губернатор Фаркуар с заметкой, что этот тапир встречается в лесах полуострова так же часто, как носорог и слон". Диар, впрочем, ошибается, предполагая, что действительно никто ничего не знал о двуцветном тапире, так как не только китайцы, но и европейские наблюдатели задолго до Диара описали его. Нужно, впрочем, заметить, что описание мудрых китайцев оставляет желать лучшего. В очень древнем словаре "Эуль-я" слово "ме", название тапира, придано белой пантере, однако прибавлено, что ме тоже походит на медведя, но имеет небольшую голову и короткие ноги, что шкура его покрыта белыми и черными пятнами и не пропускает сырости. Из другого словаря - "Хуэн-Вен" - узнаем мы, напротив, что ме хоть и похож на медведя, но желтоватого цвета и встречается только в стране Лу.
        Помимо китайской учености история открытия чепрачного тапира следующая: гораздо раньше того времени, когда Диар описал его Кювье, а именно в 1772 году, англичанин Вальфельд упоминает о двуцветном тапире в своем отчете о путешествии по Суматре. Он принимал его за бегемота и описал в этом смысле, но в приложенном изображении нельзя не узнать тапира. Около того же времени Мародено опубликовал свое описание Суматры и дал нам уже положительные сведения о тапире. В 1805 году сэр Стамфорд Рэффлс тоже получил сведения о нем. Несколько позднее нашел его Фаркуар в окрестностях Малакки и послал в 1816 году описание и изображение его в Азиатское общество. В том же году доставлен был живой тапир в зверинец в Барракпуре, близ Калькутты, где его и увидал Диар. Таким образом, честь открытия этого непарнокопытного принадлежит не французам, а англичанам.
        В 1820 году в первый раз доставлены были в Европу кожа, скелет и внутренности этого до той поры малоизвестного животного. С тех пор мы многое узнали о чепрачном тапире, хотя не можем похвалиться, что очень хорошо знаем его. О жизни тапира на воле мы не имеем еще никаких сведений, а наблюдения о содержащихся в неволе тоже не могут считаться удовлетворительными. Стерндаль называет его диким и любящим уединение животным, но говорит, что, пойманный молодым, он легко приручается и способен сильно привязаться к своему хозяину.
        Короткая грива и одноцветный мех служат отличительными признаками равнинного тапира (Tapir us terrestris). Это первый вид семейства тапиров, с которым мы познакомились*.

* Наиболее обычный и широко распространенный вид семейства.

Равнинный тапир (Tapirus terrestris)
        Вскоре после открытия Нового Света путешественники стали говорить о большом звере, которого они принимали за бегемота. Только очень известный наблюдатель граф фон Либштад дает нам в половине XVIII столетия первое подробное описание и изображение этого животного. Позднейшие путешественники и натуралисты дополнили описание, и в настоящее время мы с не многими большими животными так хорошо знакомы, как с этим тапиром. Тело его покрыто довольно равномерно шерстью, которая только с половины головы до плеч удлиняется в виде небольшой стоячей гривы. Черновато-серо-коричневый цвет шерсти становится светлее по бокам головы, а в особенности на шее и груди. Ноги и хвост, полоса, идущая по середине спины, и затылок обыкновенно окрашены темнее. Уши имеют беловато-серую кайму. Встречаются часто чалые, серые, желтоватые и бурые особи. У молодых животных только на спине такая же шерсть, как у родителей; верхняя часть головы густо покрыта круглыми пятнами, а вдоль каждой стороны туловища идет непрерывный ряд светлых точек, которые распространяются и на ноги. С возрастом эти пятна сливаются в полоски, а к концу второго года исчезают совершенно. По измерениям Чуди, тапир при 2 м длины достигает 1,7 м высоты**, но Каплер утверждает, что при такой длине высота у плеч достигает только 1 м.

* * Средние размеры взрослого равнинного тапира - около 180 см длины, около метра высоты в холке и масса 225-250 кг.

        Замечательно, что эти измерения относятся не к самцу, а к самке, которая всегда больше ростом. По новейшим исследованиям оказывается, что, вероятнее всего, тапир водится только на юге и востоке Южной Америки, а на севере и западе, так же как и в центре, заменен другими, хотя и родственными, но не совсем одинаковыми видами, которых мы оставим пока в стороне*.

* Равнинный тапир обитает в лесах, саваннах и околоводных биотопах Южной Америки к востоку от Анд от Венесуэлы до Северной Аргентины. От Мексики до Колумбии и Эквадора распространен центральноамериканский тапир. Область обитания горного тапира охватывает некоторые участки умеренного пояса Анд на высоте 2000-4700 м в Колумбии, Венесуэле, Перу и Эквадоре. Центральноамериканский и горный тапиры редкие виды. Как и чепрачный тапир, они занесены в Красную книгу МСОП.

        При описании жизни тапиров мы должны руководствоваться сообщениями Азары, Ренггера, принца фон Вида, Чуди, Шомбургка и др. Об американских видах этих животных, как и о жизни чепрачного тапира, мы не имеем никаких точных сведений. Впрочем, все виды до того схожи между собой, что совершенно достаточно обратить внимание на жизнь и нравы одного из них, чтобы иметь понятие о других.
        Все тапиры постоянно живут в лесах и старательно избегают в них просек и открытых мест. Эти животные сами отступают перед нашествием людей все дальше в глубину лесов, между тем как, по рассказам Гензеля о Южной Америке, все остальные звери тропических стран устремляются постепенно к более населенным частям леса. Тапиры протаптывают себе в чащах южноамериканских лесов тропинки, которые легко можно принять за дороги, проделанные индейцами, так что неопытные люди часто соблазняются следовать по ним и таким образом лишь удаляются от населенных мест. Этими тропинками тапиры пользуются, пока их никто не беспокоит, но в минуты испуга они без заметных усилий пробивают себе дорогу сквозь самые непроходимые чащи.
        Тапиры преимущественно сумеречные животные. "Мы часто, - говорит Чуди, - целыми месяцами бродили по густым девственным лесам, где тапиры живут в большом количестве, не встречая в течение целого дня ни одного из них. По-видимому, они в это время скрываются среди густых кустарников, в прохладных, тенистых местах, преимущественно вблизи стоячих вод, в которых они любят валяться". Но по совершенно глухим и темным лесам бродят они и днем, как уверяет принц фон Вид; то же утверждает Каплер, который положительно говорит, что ему часто случалось и днем встречать в лесах этих животных и даже видеть, как они пробирались через воду. При солнечном свете они двигаются неохотно и в самый полдень постоянно ищут в чаще леса спасения от утомительной жары и еще более от мучительных комаров. "Когда без шума плывешь, - пишет принц фон Вид, - рано утром или вечером по реке, то часто видишь, как тапиры спускаются к воде, чтобы освежиться и освободиться от оводов. Нужно сознаться, что ни одно животное не умеет лучше тапира оберегаться от этих докучливых насекомых: для этой цели он пользуется всякой лужей, всяким ручьем или прудом. Поэтому шкура убитых тапиров часто оказывается покрытой илом и землей". К вечеру тапиры отправляются на пастбище и, вероятно, находятся в движении целую ночь; образом жизни они очень напоминают нашего кабана, только не соединяются такими большими стадами, как кабаны, но живут, подобно носорогу, большей частью одиноко.
        Самцы ведут уединенную жизнь и только во время полового возбуждения соединяются с самками. Встретить семейство тапиров - большая редкость, а общества более чем в 3 штуки попадаются только там, где особенно хорошее, тучное пастбище случайно привлекает нескольких отдельных тапиров*.

* Тапиры имеют индивидуальные участки, но иногда объединяются в пары.

        По движениям своим тапиры напоминают свиней: походка их медленная, осторожная; лениво плетутся они нога за ногу, причем голова всегда пригнута к земле, и только обнюхивающий все кругом хобот, который они поворачивают то в одну, то в другую сторону, и постоянно движущиеся уши оживляют его бесстрастную фигуру. Так движется тапир в спокойном состоянии, но при малейшем подозрении опасности он останавливается, хобот и уши приходят на короткое время в лихорадочное движение, после чего животное стремительно пускается в бегство. Пригнув еще ниже голову к земле, он несется по прямому направлению, не взирая ни на какие препятствия, так же быстро, как по болоту и воде. "Когда случайно встретишь тапира в лесу - говорит принц фон Вид, - то он постоянно сильно пугается и тотчас шумно пускается в бегство. На коротком расстоянии он довольно быстр, но хорошая собака легко настигает его, после чего он обыкновенно останавливается перед ней и защищается". Тапир отлично плавает и еще лучше ныряет, поэтому он не только во время бегства, но и при всяком удобном случае бесстрашно переплывает самые широкие реки. Прежние натуралисты сомневались в этом, но новейшие наблюдатели подтверждают это мнение.
        Келлер-Лейцингер так описывает нравы тапира: "С первыми лучами солнца направляется он тяжелой поступью по протоптанным дорожкам к реке, чтобы выкупаться, и часто, огибая крутой изгиб реки, мы натыкались на толстокожего, спокойно стоявшего в воде по самое горло. Он плавает и ныряет с удивительной ловкостью; нужно думать, что, преследуемый собаками, он направляется к реке не столько для освежения после бешеной скачки, сколько для большей свободы движения среди влажной стихии". Вероятно, тапир, как и бегемот, может подолгу бежать по дну реки; по крайней мере, у пленного чепрачного тапира в Барракпуре наблюдали, что он часто таким образом переходил с одной стороны своего бассейна на другую, но никогда в нем не плавал**.

* * Все виды тапиров (может быть, кроме горного) можно считать околоводными и даже полуводными животными. Они привязаны к руслам рек, болотам, мангровым зарослям, влажным лугам с тростниковыми крепями, много времени проводят в воде.

        Из внешних чувств у тапиров решительно первенствуют обоняние и слух и, кажется, в одинаковой степени; зрение, напротив того, слабо, о вкусе трудно судить, однако я заметил на пленных тапирах, что они прекрасно умеют отличать различные яства и весьма ценят некоторые лакомства. Органами осязания служат как хобот, так и вся кожа. Хобот - превосходное орудие осязания и находит самое разнообразное применение.
        Голос тапира - совершенно своеобразный резкий свист, никак не соответствующий, по словам Азары, огромным размерам этого животного. Тот же натуралист утверждает, что свободно живущие тапиры испускают его только во время полового возбуждения; Шомбургк же думает, что так кричат только молодые тапиры. Но и то и другое мнение неверно. Пленные тапиры, как чепрачный, так и бразильский, часто свищут таким образом не только в пору любви, но и во всякое другое время; обеспокоенный чем-нибудь бразильский тапир издает, кроме того, сердитое сопение, которое невозможно описать словами.
        Все тапиры, по-видимому, добродушные, боязливые и миролюбивые животные и только в крайнем случае пускают в ход свои средства защиты. Они бегут перед всяким врагом, даже перед маленькой собакой, но больше всего боятся человека, превосходство которого они хорошо оценили. Это видно уже из того обстоятельства, что они гораздо осторожнее и боязливее вблизи плантаций, чем в непроходимых лесах. Однако и это правило имеет свои исключения. В известных случаях тапиры храбро обороняются, и тогда они, несомненно, опасные противники. Они бешено кидаются на врага, стараясь его опрокинуть, и даже пускают в ход зубы наподобие нашей свиньи. Таким образом матери защищают своих детенышей, когда видят их в опасности: они тогда без оглядки идут навстречу врагу, не обращая внимания ни на какие раны. Келлер-Лейцингер свидетельствует: "Самка тапира не бежит со своими детенышами от лающих собак; она мужественно становится перед своим логовищем, стараясь собственным телом защитить маленькие беспомощные создания, которые кидаются ей под ноги, дрожат и пронзительно свищут. Беда неосторожной собаке, осмелившейся отделиться от своры (которая в таких случаях держится в почтительном отдалении) и приблизиться к разъяренному животному: высоко приподнятый короткий хобот обнажает ряд страшных зубов, и под сильными передними ногами слабые кости собаки хрустят, как тонкий хворост. Наконец простреленная бесчисленными пулями подоспевшего на лай собак охотника, эта жертва материнской любви падает на своих полумертвых от страха детенышей"*.

* Сезонность в размножении у тапиров отсутствует, в среднем приплод бывает каждые 15 месяцев. После 13-13,5 месяца беременности самка приносит одного, редко двух крупных, развитых детенышей весом до 7 кг. До 6-8-месячного возраста детеныш остается с матерью, которую почти догоняет по величине. Самки половозрелы в 3-4 года, самцы — на год позже.

        Умственные способности тапиров весьма ограниченны, хотя эти животные не так тупы, как кажутся на первый взгляд. Кто наблюдал пойманных тапиров, тот знает, что они по умственным способностям стоят на одной ступени со свиньей, но, во всяком случае, гораздо выше носорога и бегемота.
        При хорошем уходе тапиры живут в неволе довольно долго. В последнее время удавалось даже в Европе довести их до размножения**.

* * Тапиры хорошо приручаются и размножаются в неволе, доживают до 35 лет.

        Говорят, что на родине чепрачного тапира старались обратить в домашнее животное не столько ради мяса, сколько для перевозки экипажей и клади. Намерение, может быть, и похвальное, но едва ли удобоисполнимое: тапир недостаточно понятлив, чтобы приносить большую пользу в качестве домашнего животного. Во всяком случае, в упряжь он едва ли годится. Конечно, было бы недурно прокатиться на паре чепрачных тапиров по улицам какого-нибудь города в Индии, но едва ли подобный способ передвижения может соответствовать новейшим потребностям, так как заставить пленного тапира бежать рысью гораздо труднее, чем может показаться тем людям, которым впервые пришла эта мысль.
        На свободе тапиры питаются только растениями, особенно листьями деревьев. В Бразилии они предпочитают листья молодых пальм. Нередко нападают они и на плантации и тогда доказывают, что сахарный тростник, манго, дыни и другие овощи им тоже очень по вкусу. Чуди уверяет, что на плантациях, где разводят деревца какао, они иногда причиняют огромные убытки, затапты вая нежн ые растен ия и обгладывая листья. В необитаемых больших лесах иногда целыми месяцами питаются упавшими плодами деревьев, между которыми они особенно любят сливы спондия, или сочными и водяными растениями. К соли они чувствуют особое пристрастие: она необходима им, как и жвачным. "Во всех низменных местностях Парагвая, - говорит Ренггер, - где почва содержит много сернокислого и солянокислого натра, тапиры живут во множестве. Они здесь лижут пропитанную солью землю". По словам Келлер-Лейцингера, тапиры, подобно многим другим млекопитающим и птицам, едят даже глину, точно так же, как в других странах многие люди очень любят есть землю. Впрочем, они едят все то, что едят свиньи, но с благодарностью принимают всякую вкусную подачку. Древесные листья и плоды, сухари и сахар принадлежат к их любимым лакомствам.
        Человек усердно преследует всех тапиров из-за мяса и шкуры. Мясо их считается нежным, сочным и вкусным. Толстую шкуру их дубят и разрезают на ремни, которые округляют, делают мягкими посредством втирания в них горячего жира и потом употребляют на бичи и поводья. Из Аргентины вывозится на рынки ежегодно множество подобных ремней. Для обуви, по словам Чуди, эта шкура не годится: она трескается в сухую погоду и разбухает в сырую. Копытам, волосам и другим частям тела тапира приписывают разные целебные свойства. На восточном берегу Америки простой народ, однако, совсем не пробует на себе действие этих средств, а довольствуется тем, что предлагает их посторонним. Но индейцы, как уверяет Чуди, носят на шее копыта этих животных как предохранительное средство против падучей болезни, даже принимают их внутрь в виде подсушенного и мелко истолченного порошка. Это же средство в индейской врачебной науке занимает почетное место, так как его употребляют и против чахотки, но тогда варят в какао вместе с печенью вонючки. Наконец, копыта тапира употребляются женщинами во время пляски как кастаньеты.
        В Америке на тапира охотятся обыкновенно с помощью собак, преследующих его до самой воды, к которой тапиры постоянно спешат в подобных случаях. Но тут у берега их сторожит в легком челноке охотник и преследует со сворой собак плавающее и ныряющее животное. Если водное пространство не слишком велико, тапира легко настигают и убивают пулей или длинным охотничьим ножом. Конечно, подобная охота не всегда оканчивается счастливо и просто.
        Шомбургк следующим образом описывает приключения подобной охоты среди чащи лесов: "Едва мы обогнули изгиб берега, как увидели, к нашему крайнему удовольствию, тапира со своим детенышем, странствовавших в воде на одной из многочисленных отмелей реки; но не успело еще слово "майпури" сорваться с уст наших индейцев, как оба зверя нас заметили, пустились бежать и исчезли в густой прибрежной поросли. Так же быстро, как они, подплыли мы к берегу, почти одновременно с ними выскочили на сушу и побежали за тапирами с ружьями, стрелами и луками. Пробираясь по лесной опушке, мы заметили, что беглецы старались спрятаться в высокой траве и камышах, которые покрывали тут огромное пространство. Наши собаки находились в несколько отставшей третьей лодке, и мы, европейцы, наученные давним опытом, остановились в недоумении перед непреодолимой стеной тростника, которая внушала нам невольный ужас. Но наших индейцев ничто не могло удержать: они, как змеи, поползли между опасным тростником. Раздались один за другим два выстрела, и радостный крик охотников возвестил нам удачу. Все бросились по тому же направлению и тем проложили нам менее опасный путь; скоро мы увидели обоих охотников, стоявших, опершись на ружья, перед трупом старого тапира. Пуля, как оказалось при вскрытии трупа, пробила ему легкое. Это была самка необыкновенной величины. Мы обступили густой толпой желанную добычу, как вдруг треск раздвигающегося камыша дал знать нам о прибытии собак, которые с жадностью стали лизать кровь тапира. После этого погнались за детенышем, след которого скоро отыскали наши превосходные собаки.
        Когда испуганный зверек заметил за собой погоню, он пронзительно засвистел, но мы еще ничего не могли видеть, пока резкие свистящие звуки не выдали нам, что животное гнали по краю высокого тростника к открытому полю, почему мы поспешили взобраться на пригорок, чтобы наблюдать за охотой. Едва успели мы достигнуть возвышения, как животное выскочило из тростника, а за ним лающая стая и наши 30 индейцев, которые не отставали от собак; их торжествующие крики почти заглушали лай собак и крики ужаса тапира. Это было странное, невиданное еще мной зрелище! Силы преследуемого животного стали заметно ослабевать, и его скоро задержала наша прекрасная гончая собака; после упорного, но тщетного сопротивления с его стороны нашим индейцам удалось наконец перенести связанное по ногам животное в лодку, среди оглушительных радостных криков и яростного лая собак. Оно было величиной с большую свинью.
        Теперь надо было перенести на отмель и старую самку, на что потребовались уже общие усилия всей компании. Мы привязали к ногам исполина длинную веревку и поволокли его, сопровождаемые громкими криками. Скоро услужливые руки рассекли на части огромное тело животного. Часть мяса отнесли в коптильню, остальное было сварено. Мясо нашли мы необыкновенно вкусным: оно напоминало говядину не только вкусом, но и видом. Когда тапир был выпотрошен, индейцы тщательно собрали кровь, смешали ее с мелко изрубленными кусками мяса и наполнили этой массой кишки. Однако они не сварили этой колбасы, а только прокоптили ее. Я попробовал и больше уже не захотел есть ее в другой раз".
        Еще более опасным врагом, чем человек, можем мы назвать больших кошек родины тапира. Все путешественники утверждают, что ягуар жестоко преследует американских тапиров. То же можем мы сказать о тигре относительно чепрачного тапира. Рассказывают, что тапир, если ягуар ему вскочит на шею, поспешно бросается в самую густую чащу, чтобы сбросить с себя врага, что ему иногда и удается, так как когти хищника едва ли могут глубоко вонзиться в кожу тапира. Этот рассказ не так невероятен, как, кажется, утверждают, что на спинах убитых тапиров были найдены заметные следы когтей тигров и ягуаров.