Стефан Яворский

(в мире Симеон) — знаменитый иерарх. Род. в 1658 г. в польском местечке Яворе, в православной семье. После Андрусовского мира, отдававшего Польше правобережную Украину, семья Яворских, желая остаться верной православию, переселяется в сельцо Красиловку близ Нежина. Грамоте С. выучился еще на своей родине, а дальнейшее образование получил в Киево-Могилянской коллегии. Преподавание здесь велось на латинском языке, в духе строго схоластическом. В последние годы своего пребывания в коллегии Яворский мог воспользоваться лекциями по богословию и философии известного схоласта Иоасафа Кроковского и приобрел покровителя в лице Варлаама Ясинского, позднее митрополита Киевского. В 1684 г. он написал в его честь панегирик: "Hercules post Atlantem, infracto virtutum robore honorarium pondus sustinens", где Геркулес — Ясинский, а Атлант — его предшественник Гизель. Панегирик написан на латинском языке, стихами и прозой, вперемежку с польскими стихами. В 1684 г. С. уехал из Киева; чтобы получить доступ в католические школы, ему пришлось наружно принять католическое исповедание под именем Станислава Симона (в те времена такой поступок не был исключительным). С. побывал в высших католических школах: в Львове и Люблине он прослушал философию, в Познани и Вильне — богословие, усвоил все начала схоластической премудрости, искусно слагал стихи на латинском, польском и русском языках, писал великолепные панегирики (в честь Мазепы, позднее — Петру). Он вынес также из польских школ основательное знакомство с католическим богословием и враждебное отношение к протестантизму. В 1687 г. С. вернулся в Киев, принес покаяние в своем отречении от православной церкви, был принят снова в ее лоно и, по совету Варлаама Ясинского, в 1689 г. постригся в монахи. Несколько лет он преподавал в Киево-Могилянской коллегии и был ее префектом: он читал риторику, пиитику, философию и богословие. Есть известие (в памфлете "Молоток на камень веры" и в письмах иерусалимского патриарха Досифея), что С. "весьма папежское учение в киевских учениях утвердил". В споре о времени пресуществления св. даров С. не примкнул ни к великоруссам, ни к малоруссам, а держался среднего мнения. В 1697 г. он был назначен игуменом Свято-Никольского Пустынного м-ря. Он был ближайшим помощником киевского митрополита в его сношениях с московским правительством, неоднократно исполнял различные церковно-административные поручения и ездил в Москву. В январе 1700 г. митрополит, отправляя С. с другим игуменом в Москву, послал с ними письмо патриарху, в котором просил учредить Переяславскую епархию и поставить в епископы одного из двух игуменов. В Москве случайное событие выдвинуло Стефана: умер воевода Шеин, и на погребении его, в присутствии царя, проповедь поручили говорить Яворскому. Петру понравились и предика, и сам проповедник; он указал патриарху Адриану посвятить С. в архиереи какой-нибудь из великорусских епархий, "где прилично, не в дальнем расстоянии от Москвы". С., тяготевший к Киеву, пытался отказаться от этой чести, но в апреле 1700 года был поставлен в митрополита Рязанского и Муромского. В том же году, после смерти Адриана, царь указал С. быть местоблюстителем патриаршего престола. Выбирая С. царь, прежде всего видел в нем человека с западной образованностью, которой он не находил в московском духовенстве. Кроме того, в глазах Петра С. был человеком новым, свободным от традиций старой московской партии. Приверженцы старины не радовались его назначению. Он был и "обливанцем", и человеком, принесшим из польских школ вместе с латинской ученостью латинские ереси. На первых порах С. пришлось оправдываться и опровергать обличения, шедшие от иерусалимского патриарха. Для Петра, однако, С. оказался слишком консервативным, а для старорусской партии — совсем уж не таким реформатором; поэтому впоследствии с одной стороны последовало охлаждение, с другой — сближение. Пока деятельность Петра была посвящена политике и войне и заботам о просвещении, С. вполне сочувствовал ей. В целом ряде проповедей, в новолетие или по поводу побед, он явился блестящим (с схоластической точки зрения) панегиристом военных дел Петра. В угоду царю С. повсюду ставил в архиереи чужеземцев, людей образованных. Московскую академию он реформировал и завел в ней вместо эллинских учения "латинския", т. е. схоластику в методах и содержании. Церковно-административная деятельность С. была не широка: власть местоблюстителя сравнительно с патриаршьей была ограничена Петром, и взамен патриаршьего приказа был учрежден монастырский, под светским управлением. В духовных делах в большинстве случаев С. должен был совещаться с собором епископов. С течением времени определились ясно ограничительные по отношению к церковной власти тенденции царя. Стало очевидно, что Петр не думает назначать патриарха, а наоборот, думает уничтожить самое патриаршество. В 1711 г. были введены в церковные суды фискалы от гражданского ведомства. В 1715 г. Петр открыто выразил свое отношение к патриаршеству и иерархам в своих шутовских пародиях на церковные церемонии. В то же время завязываются и крепнут благосклонные отношения царя к протестантам и протестантизму. С. оказался в рядах приверженцев старины, стал помехой (правда, далеко не активной) Петру и терял мало-помалу свое значение. Собственно, С. по складу своей жизни, по своему образованию вовсе не был приверженцем старины; но католические принципы, им усвоенные, мешали ему сочувствовать преобразователю. Иногда содержание протеста, внушенного католицизмом, совпадало с содержанием протеста, шедшего из партии приверженцев старины. Как и последние, С. шел наперекор царю в вопросе о размерах церковной власти, так как он из католической системы заимствовал принцип главенства церкви. Отсюда все злоключения С. Пользуясь запутанной формой схоластических проповедей, С. нередко делал неприязненные намеки на действия царя. Сознавая свою неспособность к открытой борьбе, он не раз просил об отставке, но тщетно: Петр держал его при себе до самой его смерти, проводя под его иногда вынужденным благословением все неприятные для С. реформы. У С. не хватало силы открыто разорвать с царем, и в то же время он не мог примириться с происходящим. В 1712 г. С. подверг резкой критике учреждение фискалов и современное положение России, назвав царевича Алексея "единой надеждой" страны. Сенаторы, слушавшие проповедь, поспешили препроводить ее текст царю. Петр оставил С. в покое, но сохранил в силе сенаторское запрещение ему проповедовать. При разборе дела об Алексее царь старался добраться до С., желая изобличить его не в мимолетных только сношениях с царевичем. В 1713 г. началось дело Тверитинова и друг., увлекавшихся лютеранством. С. приложил все свои силы, чтобы изобличить их и тем косвенно обвинить и самого царя, потворствовавшего лютеранам. Это дело (см. Тверитинов) ясно обнаружило диаметральную противоположность тенденций Петра и С. и произвело окончательный разлад между ними. С. выказал явно пристрастное и нетерпимое отношение к обвиняемым. Пока шел суд над еретиками, он писал обширное сочинение против лютеран: "Камень веры, православным церкве святыя сыном — на утверждение и духовное созидание, премыкающимся же о камень претыкание и соблазна — на востание и исправление". Книга имеет в виду специально православных, склоняющихся к протестантству, и обнимает все догматы, оспариваемые протестантами. Каждый догмат излагается, затем доказывается, и, наконец, опровергаются возражения на него. Доказательства С. берет из Св. Писания, соборных правил, св. отцов. Оспаривая протестантские мнения, С. обильно черпает доводы из католической системы. Католический элемент вошел в статьи об оправдании, о благих делах, о заслугах сверх требуемых, о наказании еретиков. Мнения, изложенные в статье о наказании еретиков, С. проводил и в жизни, напр. к раскольникам он относился по-инквизиторски. С. окончил "Камень веры" в 1718 г., но при жизни Петра книга не могла быть отпечатана и была издана только в 1728 г., с разрешения Верховного тайного совета, по засвидетельствованию Феофилакта Лопатинского и под его наблюдением. Протестанты тотчас же по выходе книги начали полемику против нее (рецензия в Лейпцигских ученых актах 1729 г., книга Буддея 1729 г., диссертация Мосгейма 1731 г. и т. д.). Ее взяли под свою защиту католики: доминиканец Рибейра написал опровержение на книгу Буддея. В России вышел злостный памфлет на "Камень веры", "Молоток на камень веры", с выходками против С. В настоящее время за "Камнем веры" остается теоретическое значение: в нем С. выставил догматическую систему православной веры. Другую систему дал Феофан Прокопович. "Первая из них, — говорит Ю. Самарин, — заимствована у католиков, вторая — у протестантов. Первая была односторонним противодействием влиянию реформации; вторая таким же односторонним противодействием иезуитской школе. Церковь терпит ту и другую, признавая в них эту отрицательную сторону. Но ни той, ни другой церковь не возвела на степень своей системы, и ни той, ни другой не осудила; след., лежащее в основании обеих понятие о церковной системе церковь исключила из своей сферы, признала себе чуждым. Мы вправе сказать, что православная церковь не имеет системы и не должна иметь ее". Этими словами Самарина определяется значение "Камня веры". Последовавшие за делом Тверитинова события еще больше расширяли пропасть между царем и С. В 1718 г. состоялся процесс царевича Алексея. Царь указал С. приехать в Петербург и держал его здесь почти до самой смерти, лишая его этим даже той незначительной власти, которой он дотоле пользовался. Приблизительно в это время разыгрался инцидент с Феофаном Прокоповичем. С. не желал, чтобы Феофану досталось епископское место. Он видел в его учениях, в его лекциях сильные следы протестантского влияния. Царь выслушал оправдания Феофана и назначил его епископом; С. должен был принести извинение перед Феофаном. Он сделал это, чувствуя себя правым. Церковно-административная деятельность С. совершенно прекратилась; он не принимал никакого участия в подготовительных действиях к церковной реформе, без него писался Духовный регламент, церковное управление также шло мимо его рук. Пытался было С. выяснить свое положение и в 1718 г. спрашивал царя: 1) возвратиться ли ему в Москву или жить в Петербурге, 2) где жить в Петербурге, 3) как управлять ему издали своей епархией, 4) вызывать ли архиереев в Петербург, 5) как замещать архиерейские места. Царь предписал ему жить в Петербурге, построить подворье на свои деньги, рязанской епархией управлять через крутицкого архиепископа и т. д. В конце царь писал: "а для лучшего впредь управления мнится быть должно надобной коллегии, дабы удобнее впредь такое великое дело управлять было возможно". В феврале 1720 г. устав духовной коллегии был утвержден; через год был открыт Синод; президентом Синода царь назначил С., меньше всех других сочувствовавшего этому учреждению. С. отказывался подписывать протоколы Синода, не бывал в его заседаниях. Никакого влияния на синодальные дела С. не имел; царь, очевидно, держал его только для того, чтобы, пользуясь его именем, придать известную санкцию новому учреждению. За все время пребывания в Синоде С. находился под следствием по политическим делам. То его оговаривал кабальный человек Любимов в том, что он сочувственно относился к его, Любимова, сочинениям (1721); то монах Левин показывал, что С. будто бы говорил ему: "государь меня определял в Синод, а я не хотел, и за то стоял пред ним на коленях под мечом", и еще: "и сам я желаю в Польшу отъехать" (1722). При ближайшем исследовании оговоры оказывались не имеющими оснований, но С. постоянно допрашивали. В своей привязанности к основанному им в Нежине монастырю он тоже не находил утешения, потому что обнаружил большое хищение денег, присланных им на устройство м-ря. Все эти неприятности сокращали жизнь С. Свою библиотеку он пожертвовал Нежинскому монастырю, присоединив к каталогу книг трогательную элегию на лат. языке. Умер С. в Москве 24 ноября 1722 г. Как проповедник С. восхищал своих современников. Даже враги С. отзывались о его проповедях следующим образом: "что до витийства касается, правда, что имел С. Яворский удивительный дар и едва подобные ему в учителях российских обрестись могли. Мне довольно приходилось видеть, что он своими поучениями мог возбуждать в слушателях смех или слезы, чему много способствовали движения тела, рук, помавание очей и лица пременение, что природа ему дала". Быть может, манера С. Яворского обеспечивала ему успех, для нас в настоящее время совершенно непонятный. И в своем красноречии С. оставался верен католическим тенденциям. Проповеди его отличаются отвлеченностью и оторванностью от жизни; построение их в высшей степени изысканное ("люди подобно рыбам. Рыбы родятся в водах, люди — в водах крещения; рыбы обуреваются волнами, люди тоже" и т. д.). С формальной стороны проповеди С. обильны натянутыми символами и аллегориями, игрой слов. Вообще они соединяют в себе все характерные черты католической проповеди XVI—XVII вв. Он составил еще, по Мальвенде, сочинение "Знамения пришествия антихристова и кончины века", на которое ссылались в подтверждение мнения, что Петр — антихрист. После смерти С. долго не оставляли в покое; полемисты высказыали даже мысль о том,что С. был тайный иезуит. Проповеди С. Яворского изданы в Москве в 1804—1805 гг. См. еще "Неизданные проповеди С. Яворского" с статьей И. А. Чистовича, СПб., 1867 ("Христ. чтение", 1867); "Риторическая рука. Сочинение Стефана Яворского, перев. с лат. Фед. Поликарпова", изд. Общ. любит. древн. письменности; статьи Терновского в "Трудах Киевской дух. акд." (1864, т. 1 и 2) и "Древней и новой России" (1879, № 8); Чистович, "Феофан Прокоповнч и его время" (СПб., 1868); П. О. Морозов, "Феофан Прокопович как писатель" (СПб., 1880); H. С. Тихонравов, "Московские вольнодумцы нач. XVIII в. и Стеф. Яворский" ("Сочинения", т. II); Рункевич, "Из истории русской церкви в царствование Петра Вел." ("Христ. чтение", 1900). Анализ деятельности С., как богослова, сановника церкви и проповедника сделан в соч. Ю. Ф. Самарина: "С. Яворский и Феоф. Прокопович" ("Сочинения", т. V, М., 1880). См. еще Смирнова, "Историю слав.-греко-латинск. академии", и Пекарского, "Наука и литература при Петре Вел.".

П. Щ.