Право мусульман

имеет главным своим основанием коран. Хотя коран состоит из отрывочных, часто противорчащих друг другу положений, тем не менее, П. мусульман выработалось в нечто цельное; все части его проникнуты одним и тем же духом. Мусульмане считают источником законодательства Бога, который для руководства на этом пути ниспослал правила, изложенные частью в коране, частью в изречениях пророка Мухаммеда; последователи его называют законодателем-"шарий" (слово это происходит от корня, означающего "приготовить путь", "начать"). Следующее за кораном место, по значению для П. мусульман, занимает Сунна (правила, установления), являющаяся как бы дополнением священной книги мусульман. Сунна никогда не была изложена письменно; это — предания о решениях, постановлениях и наставлениях пророка по предметам, не упоминаемым в коране или слегка лишь в нем затронутым, сохранившиеся в памяти учеников и изустно передававшиеся от одного к другому. Число этих преданий достигло постепенно чрезвычайных размеров, но затем подверглось сокращению: Аби Дауд выбрал 40000 преданий из 500000, Ибни Ханбал дает в своем "Маснаде" 37 тыс. из 750 тыс. Первый сборник преданий составлен был при халифе Алии; впоследствии подобные сборники составлялись многократно. Кроме преданий, составляющих Сунну, цитируются мусульманскими комментаторами еще другие предания, касающиеся поступков и изречений не только самого пророка, но и сподвижников и непосредственных наследников его; ссылки на эти предания допускаются при судоговорении и могут иметь практическое значение, если не опровергаются кораном или Сунной. Третьим письменным источником П. мусульман является Фетва — решения законоведов. Кроме четырех первых халифов, общепризнанным в мусульманском мире авторитетом пользуются еще четыре имама — Ханефа, Малек, Шефи и Ханбал, основатели четырех главных школ (см. Ислам). Величайшим юридическим авторитетом среди правоверных считается Абу Ханефа (702—772 по Р. Хр.) — "великий имам", основатель старейшей школы. Учение его характеризуется особенной мягкостью и гуманностью в применении закона, стремлением к философским обобщениям и применением критического метода. Ханефа делал выводы по аналогии там, где другие строго держались буквы закона или Сунны. Юридический авторитет Ханефы поныне признается повсеместно в Турции, Индии и у русских татар. Второй знаменитый имам, Аббу-Абдулла-Малек ибни Анас (716—801 гг. по Р. Хр.), считается лучшим знатоком преданий; в толковании он придерживается буквы закона. По отношению к преданиям авторитет Малека цитируется как решающий. Учение его нашло себе последователей среди варварских племен северной Африки. Третий имам, Мухаммед ибни Идрис-аль-Шефи (772—826 гг. по Р. Хр.), составил критический сборник преданий. Про него говорят: "До Шефи люди не умели делать различия между преданиями, имеющими силу закона, и преданиями, лишившимися этой силы". Шефи — любитель золотой середины: не будучи столь "либерален", как Ханефа, он далек, однако, от сурового консерватизма Малека. Его толкования приняты в Аравии, Египте и у нас на Кавказе. Школу четвертого имама — Абу-Абдулла Ахмета ибни Ханбала (786—863 гг. по Р. Хр.) — голландский исследователь мусульманского права Фан-ден-Берг характеризует так: "Она не только превзошла школу Малека в строгости и ограниченности, но даже с особенной любовью придает Корану и Сунне толкование, ведущее к самым нелепым заключениям".

Сочинения мусульманских юристов могут быть разделены на три категории: а) "Озуль" — трактаты об основных принципах закона в делах как светских, так и духовных; б) "Саннан" — сборники преданий и правил применения законов к вопросам, не затронутым в коране, и в) "Фетва" — сборники судебных решений. Если возникает на практике новый вопрос, то кадий (см.) не имеет права собственной властью разрешить его, а должен испросить заключение у муфтия, обязанность которого состоит именно в толковании закона. Государь, если он не пользуется авторитетом законоведа, может издавать только политические предписания, обязательные для подданных, но не разрешать юридические казусы. Когда британское правительство в Ост-Индии, в видах установления надзора за туземным правосудием, решило признать какое-нибудь одно руководство обязательным для индийских судов и обратилось с этой целью к мусульманским ученым, последние указали на "Хидаю" Бурхана-Эддина-Али (XII в.), как наиболее авторитетный сборник законов и разъяснений к ним. Некоторые постановления Хидаи по семейному праву поныне сохранили практическое значение и для русских мусульман. Для заключения брака не требуется, по Хидае, никаких письменных актов [У современных мусульман считается, однако, неприличным обходиться без письменных актов как при заключении брака, так и при совершении развода.], ни даже обрядовых церемоний: достаточно "заявления" одной стороны и "согласия" другой, совершенных устно в присутствии двух свидетелей мужского пола, или одного мужчины и двух женшин, совершеннолетних, находящихся в здравом уме и мусульман. В близких степенях родства брак запрещается; в общем, относящиеся сюда положения очень напоминают соответственные постановления закона Моисея. Запрещается иметь более четырех жен, жениться на двух сестрах, на кормилице и молочной сестре (кормление грудью устанавливает как бы естественное родство). Браки малолетних заключаются их опекунами, но по достижении совершеннолетия закон предоставляет супругам право отказаться от брака, за исключением того случая, когда он был заключен отцом или дедом малолетнего. Взрослая женщина (или девушка) имеет право располагать собой при вступлении в брак, независимо от своих опекунов или попечителей: ее согласие требуется безусловно. При заключении брака принимается во внимание равенство между брачущимися сторонами, но оно не одинаково обязательно для мужчины и женщины: мужчина, по взглядам арабов, не унижается брачным сожительством с женщиной, которая ниже его по роду и положению; наоборот, если женщина вступит в брак с лицом низшим, то опекуны ее имеют право расторгнуть брак, чтобы снять с себя бесчестье, являющееся следствием такого брака. В брачном договоре следует определять размер денежной суммы (вена), которую муж уплачивает жене. Женщина имеет исключительное право пользоваться своим веном: она может его завещать, дарить и вообще пользоваться им по усмотрению; кредиторы мужа не могут заявлять претензий на вено его жены. Браки неверных не расторгаются принятием ими совместно ислама; но если ислам примет только один из супругов, то брак расторгается. Муж обязан содержать жену. Характерно, что Хидая, в подтверждение справедливости этого правила, указывает, как на аналогический случай, на содержание государством арестантов в тюрьме. Жена лишается права на содержание, если она непослушна, если она не способна к деторождению по малолетству, если она заключена в тюрьму за долги, вообще во всех случаях, когда муж не имеет возможности жить с ней (единственное исключение — болезнь жены). На обязанности отца лежит содержание малолетних детей. Всякий обязан доставлять содержание своим неимущим родителям, малолетним родственникам и родственницам в запрещенных для брака степенях родства. Различие в вере влечет за собой запрещение доставлять содержание родственникам, кроме жены, родителей и детей. Для развода не требуется никакой письменной процедуры: достаточно устного заявления мужа (в противоположность браку, где требуется и согласие женщины). Жене закон дает П. расторгнуть брак только в том случае, если она имеет на то полномочие мужа. Некоторой уздой против злоупотребления разводами служит обязанность мужа уплатить разведенной жене вено, а также запрещение бывшему мужу вступить с разведенной женой в новый брак, разве если она раньше вступит в брак с другим мужчиной.

Ввиду юридических представлений мусульман о поземельной собственности, упорядочение поземельного вопроса в областях, перешедших во владение России после войн с турками, а также в среднеазиатских провинциях, представляло особенные затруднения. По принципу ислама, права собственности на землю не должно существовать. "По изречению корана, вся земля составляет достояние Бога; следовательно, она прежде всего принадлежит ему одному; затем, по праву преемника — имаму, как тени Бога на земле. При покорении страны имам передает право на землю частным лицам, с обязательством платежа податей — ушре (десятины), зеката (налога в пользу бедных), хораджа (поземельного налога) и джезие (поголовной подати с неверных)" (Торнау, Perron). Согласно учению великих законоведов, земли в мусульманских странах делятся на три главные разряда:

I) святая земля (хиджаз) — Мекка, с областью ее — считается посвященной Богу. Ни один неверующий не смеет там селиться; никакое животное (за исключением вредных) не может быть там убиваемо на охоте; никакое дерево или растение, выросшее само собой, не может быть вырываемо. Жители платят с произведений земли одну десятину.

II) Земля, завоеванная мусульманами в священной войне. Туземцам оставляется П. пользования и владения ею, под условием платить поземельный налог, лежащий, однако, не на лицах, а на земле: если земля переходит во владение мусульманину, он также обязан платить эту повинность.

III) "Мильк", или мюльк — земли, владельцы которых приняли ислам до завоевания их мусульманами, или те, которые были поделены между мусульманами-победителями, после изгнания или избиения прежних владельцев; сюда относятся также "меват" — мертвые земли, никому не принадлежащие (см. ниже). На этой почве развилось турецкое законодательство о правах на поземельную собственность, с которым приходится считаться и русскому правительству в областях, отвоеванных от Турции. По Дустуру (турецкий кодекс о правах на земли), вся недвижимость в государстве делится на пять категорий; 1) фази-мирие, или имущество государственное, казенное, находящееся во владении и пользовании частных лиц и сельских обществ; 2) вакуф — имущества, доходы с которых обращаются на религиозно-благотворительные цели (см. Вакуф). Имущества фази-мирие и вакуфы находятся в постоянном и наследственном пользовании; отчуждаемы и даримы они могут быть не иначе, как с разрешения правительства; если они в течение трех последовательных лет оставляются без постройки, посева или укоса, они могут быть отобраны и проданы с торгов другому лицу; но если владелец фактически пользуется землей, она может быть отнята у него только в случае государственной или общественной в ней надобности, и притом за соответственное вознаграждение; 3) метруке — имущества, находящиеся в коллекгивном владении и пользовании сельских обывателей; сюда относятся балталыки — леса, которыми поселяне могут пользоваться для своих надобностей, яйлаги и кишлаги — летние и зимние пастбища. Жители других обществ обязаны за пользование пастбищами платить обществу-владельцу известную плату; 4) мюльк — единственная форма владения на праве полной собственности. Такими имуществами могут быть: а) земли под постройками, в размере не больше полдунама (100 кв. саж.), и б) постройки и садовые насаждения, сделанные владельцами земли; 5) меват — пустопорожние земли и леса, никому в пользование не отданные. По Хидае, меватом (по-арабски — мертвый) считается участок земли, не способный приносить доход вследствие недостатка воды или по другим физическим причинам. Мухаммед сказал: "Кто оживит мертвую землю, то земля эта принадлежит ему". Абу-Ханефа, ссылаясь на другое изречение пророка: "Ничто не законно для человека, кроме разрешенного имамом", поясняет, что земля может перейти в собственность "оживившего" ее только с разрешения имама. Оригинальную форму частного владения недвижимостью представляют бейлыки (в Крыму) — земля, принадлежащая целому дворянскому роду. Право пожизненного владения бейлыком принадлежит старшему в роде бею. Беи, в пределах своих бейлыков, до присоединения Крыма к России, пользовались не только вотчинными, но и некоторыми политическими правами. Родовой порядок наследования, в силу которого бейлык переходил не к нисходящим потомкам владельца, а старшему после него в роде, не мог не вредить правильному ходу хозяйства. В настоящее время существует только один бейлык (беев Яшлавских).

Наиболее характерным признаком для магометанского права, в отличие от европейского, является его крепкая связь с религией. Отсюда крайняя косность его; мусульманские юристы не считали себя вправе отступать даже в мелочах от велений Господа, переданных через пророка его Мухаммеда. Неудивительно, поэтому, если комментарии XII в. (напр., вышеназванная Хидая) оказываются вполне пригодными и для современных мусульман. Проникновением права религией объясняются также весьма строгие взыскания за преступления религиозного характера и многие дышащие нетерпимостью постановления о неверных и в особенности о вероотступниках. Характерным для П. мусульман является, затем, крайне приниженное положение женщины (показание женщин, по словам Хидаи, изменчиво, и они могут быть подозреваемы в отсутствии рассудка и забывчивости). Право мусульман страдает, далее, несовершенством системы, слабостью конструкций; нигде, напр., не характеризуется различие между вещными П. и обязательствами, хотя из отдельных решений видно, что мусульманские юристы понимают это различие. Весьма развито, наконец, отвращение к формализму, особенно заметное в процессе; никаких исключительно формальных обязательств, вроде римской stipulatio, мусульманское П. не знает.

Литература. Торнау, "Изложение начал мусульманского законоведения" (СПб., 1850) его же, "Мусульманское П." (СПб., 1866); Фан-ден-Берг, "Основные начала мусульманского П., согласно учению имамов Абу-Ханефы и Шефии" (перевод проф. Гиргаса, СПб., 1882); Торнау, "Особенности мусульманского П." (СПб., 1892); "Хидая, комментарий мусульманского П." (пер. с английского Гродекова, 1893; английский переводчик перевел Хидаю не с арабского подлинника, а с персидского перевода); ст. М. Тривуса о Хидае в "Журн. Гражд. и Угол. Права" (1893, кн. 9); Карасевич, "Мусульманское П. и государственная реформа в Турции" (М., 1877); ст. г. Ефимова о мусульманском браке см. в "Журн. Гражд. и Угол. Права" за 1883 г.; J. Luciani, "Traité des successions musulmanes" (П., 1891); Savras-Pacha. "Etude sur la théorie du droit musulman" (П., 1892); J. de Nauphal (см. Нофаль); Блюменфельд, "Крымско-татарское землевладение" (Одесса, 1888); H. Дингельштедт, в "Вестнике Европы" за 1892 г., кн. 6 — "Поземельные недоразумения в Туркестане"; Н. Геренштейн, "Поземельный вопрос в бывшей Батумской области" (в "Журн. Гражд. и Угол. Права", 1893, кн. 9).

Наряду с писанным законом — шариатом — у многих патриархальных племен, принявших ислам, продолжает сохранять свое значение и старинное их обычное П. — адат (слово арабского происхождения). Таковы адаты кавказских горцев. Некоторые мусульманские юристы признают за адатами значение для тех случаев, которые законом не предусмотрены; другие, исходя из положения, что нет такого случая, который не мог бы быть разрешен на основании корана, вовсе запрещают обращаться к адату. Несмотря, однако, на все старания имамов и шейхов, адат пользуется иногда большим авторитетом, чем шариат. На Кавказе Шамиль в течение 27 лет стремился к уничтожению суда по адату, часто карая неподчинявшихся шариату смертной казнью; тем не менее, с падением Шамиля адат возрождается и приобретает прежнее значение отчасти благодаря поддержке русского правительства, имевшего основание считать мусульманское духовенство элементом, наиболее враждебным ему на Кавказе. Источниками образования адатов у кавказских племен служат, главным образом, решения третейских судов. Суд, не находя ответа в существующих адатах, обращается за заключением к уважаемым старикам. Постановленное решение (маслагат), если оно повторяется в аналогичных случаях в течение долгого времени, обращается в адат. Подобное же значение имеют маслагаты, постановляемые на мирских сходках по таким общественным вопросам, которые разрешить на основании существующих обычаев представляется невозможным. Путем маслагата установлялись также взаимные отношения между владельцами и крестьянами. Маслагаты могут даже отменять старинные, освященные давностью адаты. Таков был, напр., маслагат осетинского сельского общества (Ортеви), в 70-х годах, относительно "хушт" — поминок, разорявших местное население громадными расходами, обязательными в силу адатов. Адаты издавна собирались правителями горцев в сборники; были и частные сборники их, составлявшиеся местными судьями. Содержание адатов весьма разнообразно; не только каждое племя, но каждый аул, каждое селение имеют свои адаты. Общей основной чертой является неограниченность кровомщения и солидарное участие в нем всех членов рода. Отсюда крепость родовой организации. "Если члены тохума (рода) заметят кого-либо из родственников в дурных поступках, то они вправе убить его; не сделают они этого — они обязаны отвечать за все его противозаконные поступки" (свод адатов уцмийского владения). Для разбора тяжб и ссор у многих горских племен существуют постоянные судьи, обязанные по присяге, данной над кораном, разбирать и решать дела по совести и крайнему разумению. От воли каждого зависит, однако, подвергнуть свое дело разбору этих судей или избрать, по соглашению с противником, других судей, из уважаемых стариков. Стороны, кроме того, избирают "общего посредника", голос которого в известных случаях имеет решающее значение. Из опасения мести не только противники, но и родственники их избегают встречи между собой; поэтому передача дела суду производится через посредников. Свидетели, по представлению горцев, — те же доносчики, а потому также подлежат мести обиженного ими рода. Если истец или обвинитель не представит свидетелей, то обвиняемый очищает себя присягой на коране; сверх того, в его оправдание должны присягнуть шесть посторонних лиц. Решение судей должно быть единогласным; большинство голосов имеет силу в том лишь случае, если к нему присоединится "общий посредник". Не объявляя о решении своем тяжущимся, судьи предлагают им избрать поручителей: обвиняемому — в том, что он исполнит в точности приговор суда, обиженному — что он останется доволен решением суда. Если обвиненный, тем не менее, не пожелает подчиниться приговору (обыкновенно — пеня), то он вынуждается к этому не только противником, но и судьями и свидетелями. Русское правительство, прежде поддерживавшее адаты с целью ослабления шариата и связанного с ним авторитета мусульманского духовенства, в настоящее время вынуждено бороться против некоторых наиболее диких обычаев горцев. Ср. М. Ковалевский, "Закон и обычай на Кавказе" (М., 1890); Ф. Леонтович, "Адаты кавказскях горцев" ("Этнографич. Обозр.", 1890, кн. I); "Юридич. библиография Демидовского лицея", №№ 23 и 24 во "Временнике" этого лицея за 1892 г., т. 57.

М. Т.