Микула Селянинович

знаменитый былинный богатырь-крестьянин. Вариант имени — Викула — объясняется переходом губного носового м в губной неносовой в в олонецком говоре. Гораздо разнообразнее отчество М.: Селянинович, Селянович, Селянинов, Сеятелевич, Селягинов и Селягинович. Из этих форм большее право на архаичность принадлежит форме Селягинович (Селягинов). Как не совсем понятная, она могла быть осмыслена в Селянинович; наоборот, из формы Селянинович невозможно объяснить появление формы Селягинович, со средним звуком г. Формы Селягин и Селягинович выводятся Всеволодом Миллером из старинного слова сельга, встречающегося уже в XIV в. и обозначающего нивы, запущенные под траву и лес. Название сельга до сих пор существует в Олонецкой губернии. Пахать поросшую лесом и травою сельгу было крайне трудно: приходилось постоянно наскакивать на коренья деревьев, хотя еще не слишком глубокие — и действительно, из былины видно, что М. Селянинович орал не ниву, а сельгу, так как вывертывал сохой коренья. В былинах о встрече Вольги с М. — Рыбников, I, № 3 (=Гильфердинг № 73), № 4 (=Гильфердинг, № 45), № 5; II, №№ 1 и 60; Гильфердинг №№ 32, 55, 131, 195; ср. также №№ 98 и 255 — эта встреча, по-видимому, составляла в первоначальном плане лишь эпизод в рассказе о похождениях богатыря Вольги Сеславьича; но в дошедших до нас былинах личность чудного силача-пахаря выступила так ярко на первый план, что совсем обесцветила личность Вольги. Его похождение с некоторыми городами, ради которых он собственно предпринимает с дружиной поездку из Киева, обыкновенно скомкано в нескольких стихах, так что между началом былины, рассказывающим о рождении богатыря Вольги, знамениях природы, уходе зверей, птиц, рыб, обучении и наборе дружины храброй, и окончанием ее оказалось несоответствие. Начало заставляет слушателей ожидать необычайных подвигов от Вольги, но эпизод — встреча с М. — поглощает весь интерес, и былина кое-как сводит конец с началом. Лучший вариант былины (Трофима Рябинина: Рыбников, I, № 3; Гильфердинг, № 73) можно найти во всякой хрестоматии. М. в своем роскошном наряде представляется не мужиком-пахарем по профессии, а скорее каким-нибудь царевичем или боярином, взявшимся для виду за соху и разыгрывающим роль земледельца. Узнав от Вольги, что он едет за получкой дани, М. говорит, что и сам недавно столкнулся с мужиками из Ореховца, когда ездил за солью, и называет их разбойниками. В других вариантах очень кратко говорится о помощи, оказанной М. Вольге при получении дани с непокорных горожан, которые хотели погубить дружину Вольги, подпилив мосты через реку Волхов (или Смородину). М. Селянинович встречается также в одной побывальщине, записанной Рыбниковым (т. I, стр. 39, примечание). Здесь Святогор не может догнать на коне пешего путника и затем поднять носимой им сумки. В сумке оказалась тяга земная, а путник называет себя М. Селяниновичем. На вопрос Святогора, как ему узнать судьбину Божью, М. посылает его к Сиверским горам, где Святогор находит свою суженую. Мнения исследователей русского эпоса (Ореста Миллера, Буслаева, Александра Веселовского) о личности М. Селяниновича изложены в ст. Богатыри (см.). Новейшие исследователи предполагают, что фабула былины могла быть бродячим сюжетом, занесенным в наш эпос извне. Непосредственный источник былины до сих пор не удалось открыть, хотя в параллелях чудесному пахарю, встречаемому царем, нет недостатка в сказаниях европейских и восточных. Так, академик Веселовский сравнивал М. Селяниновича с византийским императором Гугоном, которого встречает пашущим Карл Великий в западноевропейском сказании о хождении Карла Великого в Иерусалим и Константинополь. Всеволод Миллер указал личность, сходную с М. Селяниновичем, в восточных сказаниях об Александре Македонском (Искандере), обработанных в поэме персидского поэта Низами (см. "Материалы для истории былинных сюжетов. IX. К былине о М. Селяниновиче", "Этнографическое Обозрение", 1892, кн. XIII—XIV, стр. 120—126). Больших результатов достигло изучение бытовой стороны былины, обнаружившее ее северно-русское (вероятно — новгородское) происхождение. К бытовым чертам относятся: 1) картина северной пахоты в губерниях Новгородской, Псковской, Олонецкой и др., где пашни иногда сплошь усеяны валунами, то мелкими, о которые постоянно почиркивают лемешики сохи, то крупными, которые приходится огибать при пахоте (ср. описание пахоты М. Селяниновича); 2) употребление сохи, а не плуга; 3) сеянье ржи, а не пшеницы; 4) езда М. Селяниновича за солью, объясняемая новгородскими бытовыми условиями; 5) столкновение его с Ореховцами иногда из-за соли; Ореховец — древнее название нынешнего Шлиссельбурга на Неве, где новгородцам приходилось покупать привозную соль; 6) упоминание реки Волхов в одном варианте (Рыбников, I, стр. 24); 7) быть может, выше разобранное отчество М. от слова сельга; 8) смешение между рассматриваемой былиной и другими, несомненно новгородскими (так, Вольга имеет отчество Буслаевич [Гильфердинг, № 91]; Садко сводится с Вольгой и М. [Гильфердинг, № 2]); 9) наконец, личность М. Селяниновича известна исключительно в олонецком былинном репертуаре, и нет ни одной былины о нем, записанной в других частях России. Время сложения дошедшей до нас редакции былины, выводимой из сопоставления вариантов, не может быть слишком отдаленное. Хронологической датой могут служить серебряные гроши, на которые М. покупает соль — указание на эпоху не ранее начала XV в., когда у новгородцев на место кунной старой системы пошли в ход иноземные деньги: артиги, лобки и гроши литовские.

Кроме литературы, указанной в статье Богатыри (см.), ср. Квашнин-Самарин (в журнале "Беседа", 1871, № 4, стр. 96); Ал. Веселовский (в "Ж. М. Н. Пр.", 1884, февраль, стр. 364 и 1888, май, стр. 76); М. Халанский (в "Русском Филологическом Вестнике", 1881, № 4, стр. 270); Всеволод Миллер, "К былинам о Вольге и М." (в "Ж. М. Н. Пр.", 1894, ноябрь).

Вс. М.