Местничество

Этим термином называлось в московской Руси условное распределение служб между отдельными лицами, в зависимости от степени их родовитости, и стоявшее в связи с ним право отказываться от предлагаемого чина или должности. Местничество ведет свое начало, по всей вероятности, от того времени, когда главные военные и административные назначения при дворе московского князя начали распределяться между удельными князьями и их боярами, собравшимися в Москве и отличавшимися друг от друга по степени родовитости. "Посредством сочетания удельного происхождения с правительственными назначениями на московской службе, посредством соглашения удельного родословца с московским разрядом и сложилось московское М., военно-аристократический распорядок московского общества", — говорит проф. Ключевский ("Боярская Дума", 507). С другой стороны, историки школы родового быта ставят М. в связь с семейными застольными обычаями. Споры, возникавшие между отдельными лицами служилого сословия при распределении мест, носили название местнических споров. Родовитость, игравшая здесь главную роль, определялась отечеством, т. е. унаследованным от предков отношением по службе данного лица как к родичам, так и к членам других фамилий. В первом случае (при споре между родичами) отечество определялось на основании "родословца" (поколенной росписи), причем требовалось, чтобы генеалогическое расстояние между двумя лицами строго соответствовало иерархическому расстоянию между предлагаемыми им должностями. Если младшему родичу предлагалось сравнительно высшее место, чем то, которое он мог занимать по своему генеалогическому положению, то старший, назначаемый одновременно с ним, "терпел поруху своей чести"; при назначении старшего на должность дальше, чем следовало бы отстоящую от должности младшего, этот последний "нёс потерку". Более запутаны были счеты между лицами различных родов; в таких случаях прибегали, кроме родословца, к разрядным книгам и выбирали такой прецедент, когда представители тех же родов также служили вместе. Если генеалогическое расстояние спорящих от данных их предков было одинаково, то они могли занимать должности, отстоящие друг от друга на столько же ступеней, насколько отстояли должности предков, не боясь понести порухи или потерки. Терпевший поруху или несший потерку бил великому князю (или государю) челом "о бесчестии" и "местничался" со своим будущим сослуживцем. Итак, места имели относительное значение: отказавшийся от данного места при других обстоятельствах мог принять его, не боясь бесчестья. Право местничания имело некоторые ограничения: так, опала государя лишала возможности местничаться, вследствие чего в спорах о местах нельзя было ссылаться на те прецеденты, когда противник, будучи в опале, занимал должность ниже той, какая подобала ему по его родовитости. По снятии опалы можно было бить челом о нарушениях родовой чести. Местничеством московское боярство оборонялось как от произвола власти, так и от происков отдельных лиц. М., однако, сильно тормозило правильное функционирование правительственной машины, почему нередко в отдельных случаях (главным образом — при отправлении воевод на театр военных действий) боярам приказывалось "быть без мест", или же их препирательства разбирались после окончания служебных обязанностей; иногда даже воеводы сами начинали спор о местах после возвращения из похода; в крайнем случае местничавшихся сменяли, и на их места назначались другие лица. Первые следы местнических отношений восходят к середине XV в. При царе Федоре Алексеевиче, в 1681 г., выборные от служилого сословия, созванные "для устроения и управления ратного дела", высказались за уничтожение местничества, а в следующем 1682 г. состоялось и соборное деяние об уничтожении М.; книги, в которых записывались местнические дела, были сожжены, и было приказано "отныне всем быть без мест"; лишь для памяти потомства знатные рода были внесены в особые родословные книги. Проникновение в ряды старых боярских родов нового неродовитого дворянства — главная причина, почему так легко удалось упразднить местничество. Соборное деяние об уничтожении местничества близко по духу к петровской табели о рангах 1722 г. Оно уничтожало различие между отдельными дворянскими родами и тем сравнивало их при отправлении служебного тягла, подобно тому как табель о рангах, связывая получение дворянского достоинства с получением чина, открывала более широкий доступ в дворянство для других сословий и тем ослабляла, до известной степени, его замкнутость. В связи с уничтожением М. некоторые исследователи (проф. Ключевский) ставят проект о "великородных вечных наместниках", учреждавший вечные наместничества в государстве (новгородское, владимирское и др.) с соблюдением строгого старшинства одного наместника над другим и устанавливавший разделение между военной и гражданской властью; проект этот, однако, не был приведен в осуществление.

Ср. предисловие А. Валуева к "Разрядным книгам 1559—1602 гг." ("Симбирский Сборник", 1844); С. М. Соловьев, "О местничестве" ("Московский Сборник", 1847); А. И. Маркевич, "О местничестве" (1879); "Местнические дела 1563—1605 гг." (собраны и изданы Н. П. Лихачевым; отдельный оттиск из VI тома "Сборника Археологического Института", СПб., 1894).

М. А. Полиевктов.