Лжеприсяга

в угол. праве так называется в настоящее время сознательно ложное показание, данное под присягой (см.), перед присутственным местом или должностным лицом. Римское право ни древнейшего периода, ни даже периода христианского не знало Л. как самостоятельного преступления и подвергало за нее наказанию лишь в исключительных случаях, как, напр., при клятве per genium principis, т. е. гением-хранителем императора, или при употреблении ее как средства имущественного обмана. Иначе отнеслось к этому Л. каноническое право, отведя в ней главное место элементу религиозно-субъективному: сущность преступления усматривалась в оскорблении Божества. Каролина (см.) угрожала за Л. лишением чести и отсечением пальцев (Schwurfinger). В конце XVIII в. при возникшем в литературе стремлении отделить право от религии и морали противорелигиозная сторона Л. начинает отодвигаться на задний план, уступая чисто юридическому моменту; в ней начинают видеть преступление против интересов частных лиц. Фейербах определяет ее как один из видов квалифицированного обмана, состоящий в нарушении права на истину. Вслед за литературой пошло по указанному пути и законодательство; так напр., австрийский закон уже при Иосифе II исключил Л. из числа преступлений против веры. Русское право еще со времен Судебника царя Ивана Грозного усматривало в Л. тяжкое преступление против религии. В дополнительных статьях Судебнику определялось, что если даже пленный даст татарину присягу не убегать и таковую нарушит, то подвергается за это десятилетнему отлучению от церкви и тяжкой эпитимии. Свод Законов 1832 г., соображаясь с уложением царя Алексея Михайловича, говорил о Л. в разделе XI, где назначались наказания за лживые поступки вообще. Уложение о нак. 1815 г. отделило Л. от лжесвидетельства, отнеся постановления о первой в раздел II-й, в группу преступлений против веры, а определения о втором деянии — к преступлениям против общественного благоустройства и благочиния (раздел VIII). Это деление сохранилось и в действующем издании уложения, отводящем Л. особую (5-ю) главу в разделе о преступлениях против веры (Улож. ст. 236-240). Назначая за лживую присягу, данную с обдуманным намерением или смыслом, лишение всех прав состояния и ссылку в Сибирь на поселение (ст. 236), закон не дает, однако, определения этого преступления. Кроме случаев лжесвидетельства под присягой, применение закона о клятвопреступлении может иметь у нас место только при так назыв. очистительной или решительной присяге (см. Присяга). Что касается так назыв. обещательной клятвы (juramentum promissorium; сюда относится, напр., присяга на верноподданство, присяга на верность службы, присяга врачебная, адвокатская и т. п.), то нарушение ее наказуемо только тогда, когда составляет само по себе то или другое специальное уголовное правонарушение; служить поводом к обвинению в Л. оно ни в каком случае не может. Обстоятельством, увеличивающим вину, считается при Л. возможность неправильного вследствие ее осуждения обвиняемого (ст. 237; каторга до 10 лет), а обстоятельством, уменьшающим вину, — учинение Л. без обдуманного намерения, по замешательству, в трудном положении и вследствие слабого разумения святости присяги (ст. 230; ссылка на житье в Сибирь или соответ. лишение свободы). Кто, также без умысла и по замешательству, объявит, что готов дать присягу, и потом от того откажется, тот по надлежащем в суде вразумлении подвергается аресту на время от 3 недель до 3 месяцев (ст. 239). Проект нового уголовного уложения (ст. 115-116), исключая Л. из группы религиозных преступлений, рассматривает ее только как квалифицированную форму лжесвидетельства (см.). Литературу см. Лжесвидетельство.