Калики или калеки перехжие

старинное и доныне употребительное в разных частях России название для странников-слепцов, поющих духовные стихи (см.). В Древней Руси слово калика или калека не обозначало искалеченного человека, а человека, много странствовавшего и побывавшего в святых местах. Так, напр., калека Карп Данилович является предводителем отряда молодых псковичей в стычке с немцами (в 1341 г.). Русские К.-странники, паломники, упоминаются в хождении Даниила игумена в Иерусалим и в записках Стефана Новгородца. Их знают и наши былины, в которых упоминаются целые братчины К., снаряжающиеся из Волынца-Галича, или из пустыни Ефимьевы, из м-ря Боголюбова в путь к славну городу Иерусалиму. Былинные К. — дородные добрые молодцы, силачи, иногда красавцы, одетые в шубы соболиные или гуни сорочинские, в лапотки семи шелков, с вплетенным в носке камешком самоцветным; костюм их дополняют сумки из рыжего бархата, клюки, иногда из дорогого рыбья зуба (моржовых клыков), и шляпы земли греческой. Самое имя К. производят от названия обуви средневековых странников (латин. caligae, calicae, греч. καλίγιον). Это слово встречается уже у игумена Даниила в смысле обуви и в значении странника, паломника. Из многочисленных русских странников во Св. Землю, одни, зажиточные, оставались и по окончании странствования чем были прежде; другие, бедные, поступали под призрение церкви, как видно из былин и из некоторых списков устава Владимира, где паломник и странник одинаково зачтены в число людей церковных. Совершив странствование ко святым местам, неимущие К. пользовались особым уважением и нередко оставались уже на всю жизнь перехожими просителями милостыни, которою снискивали себе пропитание. Таким путем слово К. или калека получило значение нищего странника, а так как Христовым именем питались по необходимости и люди с физическими недостатками, это слово получило свое современное значение человека искалеченного. Наши К., странствуя по святым местам в Греции и Палестине, встречали там странников, которые пели перед собравшейся толпою священные песни и жития, нередко основанные на апокрифических сказаниях. Отсюда и русские К. усвоили обыкновение петь духовные стихи и снискивать себе пропитание этим занятием. Влияние западноевропейских и византийских паломников отразилось, по мнению И. И. Срезневского, и на одежде наших К., как последняя описывается в былинах (см. его статью "Русские К. древнего времени" в "Зап. Акд. наук", I, и его же "Крута каличья" в IV т. "Извест. С.-Пт. арх. общ."). Акад. А. Н. Веселовский предполагает влияние богомильских странников-проповедников на наших К., усматривая это влияние в некоторых русских духовных стихах, основанных на апокрифных сказаниях богомильского характера (см. его статью "К. перехожие" в "Вест. Европы", 1872 г., апрель). Слагая песни церковно-легендарного и апокрифического содержания и рассказывая виденное ими и слышанное во святых местах, наши K. перехожие оказывали сильное влияние на религиозные и нравственные представления русского народа и особенно содействовали распространению в нем аскетического идеала. С другой стороны, сами К., слагая духовные стихи, подчинялись складу наших былин и вносили в духовный эпос черты эпоса богатырского. В настоящее время пение духовных стихов К., обыкновенно слепцами, приходить в упадок, репертуар из песен становится все более и более скудным. Обыкновенно слепцы знают не более четырех-пяти стихов, наиболее популярных, каковы: стихи о Вознесении, об Алексее, Божьем человеке, о Богатом и Лазаре, о Егории, о Страшном суде, о Иоасафе царевиче и нек. др. Более обилен репертуар К. в губ. Архангельской и Олонецкой. Некоторые К. в этих губерниях знают и былины.

Вс. Миллер.