Идеализм идеалист

(от греч. ίδέα через лат. idealis) — имеет много различных, но связанных между собой значений, которые могут быть расположены в последовательный ряд по мере углубления понятия. 1) В самом обыкновенном и поверхностном смысле под И. разумеют наклонность к более высокой, чем следует, оценке лиц и жизненных явлений, т. е. к идеализации действительности; так идеалистом называют, напр., человека, который верит в доброту и честность всех своих ближних и старается все их поступки объяснять достойными или, по крайней мере, невинными побуждениями; в этом значении И. есть почти синоним оптимизма. 2) Далее И. называется преобладание у кого-либо общих интересов над частными, умственных и нравственных — над материальными. 3) Сродный с этим, но более глубокий смысл получает И., когда им обозначается сознательное пренебрежение реальными практическими условиями жизни вследствие веры в могущество и торжество высших начал нравственного или духовного порядка. Указанные три вида принадлежат к И. психологическому, выражающему известное душевное настроение и субъективное отношение к действительности практической. Далее следуют различные типы И. собственно философского, представляющего некоторое теоретическое отношение ума к действительности, как мыслимой. 4) И. Платоновского или дуалистического типа, основанный на резком противоположении двух областей бытия: миpa умосозерцаемых идей, как вечных и истинных сущностей, и мира чувственных явлений, как бытия текущего неуловимого, только кажущегося, лишенного внутренней силы и достоинства; при всей призрачности видимого бытия, оно имеет, однако, в этой системе самостоятельную основу, независимую от мира идей, именно материю, представляющую нечто среднее между бытием и небытием. 5) Этот осадок реализма окончательно уничтожается в И. Берклеевского типа; здесь единственной основой всего признается бытие духовное, представляемое божеством с одной стороны и множеством тварных умов — с другой; действием первого на последних возникают в них ряды и группы представлений или идей (в англо-французском смысле этого слова; см. ниже), из коих некоторые более яркие, определенные и сложные суть то, что называется телами или вещественными предметами; таким образом, весь физический мир существует только в идеях ума или умов, а материя есть только пустое отвлечение, которому лишь по недоразумению философов приписывается самостоятельная реальность. Эти два вида И. (Платона и Берклея) обозначаются иногда как И. догматический, так как он основан на известных положениях о сущности вещей, а не на критике наших познавательных способностей. С такой критикой связан 6) И. англ. школы, своеобразно сочетавшийся с эмпиризмом и сенсуализмом. Эта точка зрения отличается от Берклеевской тем, что не признает никаких духовных субстанций и никакого самостоятельного субъекта или носителя психических явлений; все существующее сводится здесь к рядам ассоциированных идей или состояний сознания без особых субъектов, как и без реальных объектов. Этот взгляд, вполне развитый лишь в нашем веке (Миллем), уже в прошлом (у Юма) обнаружил свою несовместимость с каким бы то ни было достоверным познанием. Чтобы предотвратить роковой для науки скептицизм Юма, Кант предпринял свою критику разума и основал 7) И. трансцендентальный, согласно которому доступный нам мир явлений, кроме зависимости своей от эмпирического материала ощущений, определяется, в своем качестве познаваемого, внутренними априорными условиями всякого познания, именно формами чувственности (пространством и временем), категориями рассудка и идеями разума; таким образом, все предметы доступны нам лишь своей идеальной сущностью, определяемой функциями нашего познающего субъекта, самостоятельная же, реальная основа явлений лежит за пределами познания (мир вещи в себе, Ding an sich). Этот собственно Кантовский И. называется критическим; дальнейшее его развитие породило три новые вида трансцендентального И.: 8) субъективный И. Фихте, 9) объективный И. Шеллинга и 10) абсолютный И. Гегеля. Основное различие между этими четырьмя видами трансцендентального И. может выясниться по отношению к главному вопросу о реальности внешнего мира. По Канту, этот мир не только существует, но и обладает полнотой содержания, которое, однако, по необходимости остается для нас неведомым. У Фихте внешняя реальность превращается в бессознательную границу, толкающую трансцендентальный субъект, или я к постепенному созиданию своего, вполне идеального, мира. У Шеллинга эта внешняя граница вбирается внутрь или понимается как темная первооснова (Urgrund и Ungrund) в самой творческой субстанции, которая не есть ни субъект, ни объект, а тожество обоих. Наконец, у Гегеля упраздняется последний остаток внешней реальности, и всемирный процесс, вне которого нет ничего, понимается как безусловно имманентное диалектическое самораскрытие абсолютной идеи. Общее суждение о философском И., сказавшем свое последнее слово в гегельянстве, может ограничиться указанием, что противоречие между идеальным и реальным, между внутренним и внешним, мышлением и бытием и т. д. упразднено здесь односторонне, в сфере чистого мышления, т. е. все примирено только в отвлеченной мысли, а не на деле. Эта непреложная граница философского И. есть, впрочем, граница самой философии, которая в гегелевской системе напрасно хотела стать на место всего. Для действительного оправдания И. должно обратиться к деятельному, практическому осуществлению, абсолютной идеи, т. е. истины, в человеческой и мировой жизни.

Владимир Соловьев.