Аккомодация зрения

способность глаза приспособляться или устанавливаться к предметам, находящимся от него на различных расстояниях. Чтобы быть видимым вполне отчетливо, изображение предмета должно падать на самую сетчатую оболочку, которая может быть уподоблена ширме камеры-обскуры. Ясно, что для данного не изменяющегося глаза точно так же, как и для установленной для известного расстояния камеры-обскуры, может существовать в пространстве одна плоскость, изображение которой будет рисоваться отчетливо на сетчатке. От всех же других предметов, расположенных как впереди, так и назади этой плоскости, будут получаться изображения неясные, в так наз. кругах светорассеяния. В этом легко убедиться хотя бы на следующем примере. Возьмем два предмета — кусочек вуали, натянутый в рамке, и книгу. Если рамку держать в 6 дюймах от глаза, а книгу в 18, то легко убедиться, что, коль скоро взор направлен на вуаль, мы неясно различаем печать книги — буквы кажутся заплывшими, как бы стертыми, и наоборот, когда мы смотрим на книгу, то неясно видим сетки вуали. Между тем все мы знаем, что здоровый глаз способен видеть предметы ясно на различных расстояниях. Поэтому должен существовать какой-нибудь механизм, способный изменять глаз и повиноваться воле. Вот это изменение глаза под влиянием сказанного механизма называется аккомодацией. Прежде полагали, что покоящийся глаз приспособлен к среднему расстоянию, и принимали два направления аккомодации: положительное для близкого и отрицательное для далекого расстояния. Но теперь признано, что при нормальных условиях глаз приспособлен к бесконечной дали и что, следовательно, существует только одно направление аккомодации — приспособление глаза к близким расстояниям. Пользуясь сделанным выше сравнением глаза с камерой-обскурой, можно сказать, что нормальный (эллипстропический) глаз представляет камеру-обскуру, установленную для бесконечно далеких предметов, которые одни только и дают ясное изображение на ее ширме. Если же предмет приблизится к камере, то изображение его получится уже не на ширме, а позади ее, так как исходящие из предмета световые лучи падают теперь на переднюю поверхность стекла не в параллельном, а в расходящемся направлении. Для того, чтобы предмет мог в новом своем положении давать ясное изображение на ширме, последняя должна быть отодвинута назад и тем дальше, чем ближе находится предмет. Происходит ли что-нибудь подобное в глазу? Нет: в глазу расстояние между сетчатой оболочкой, играющей роль ширмы, и хрусталиком, представляющим собою собирательное стекло, постоянно одно и то же. Способность же глаза видеть предметы на близких расстояниях обусловливается тем, что при аккомодации вблизь увеличивается выпуклость хрусталика, а вместе с тем и его преломляющая способность, т. е., другими словами, хрусталик становится более сильным собирательным стеклом. Что это действительно так, доказывает следующий опыт: если сбоку глаза поставить свечку и смотреть на глаз с другой стороны, то можно видеть три ясных изображения пламени. Первое изображение, очень яркое, от передней поверхности роговой оболочки; второе — более бледное, от передней поверхности хрусталика; третье, ясное — от его задней поверхности. Если испытуемый глаз смотрит на какой-нибудь близкий предмет, то ни первое, ни третье из этих изображений не обнаруживает никакого изменения, тогда как второе изображение, получаемое от поверхности хрусталика, заметно уменьшается — доказательство, что передняя поверхность хрусталика стала выпуклее и передвинулась вперед. Наоборот, если взгляд переносится от близких предметов к дальним, то изображение, принадлежащее передней поверхности хрусталика, увеличивается, что указывает на уменьшение его выпуклости. Отсюда ясно, что главное изменение, при посредстве которого происходит акт аккомодации, состоит именно в изменении выпуклости передней поверхности хрусталика. И в самом деле, те глаза, которые лишены хрусталика, именно глаза, на которых была сделана операция снятия катаракты, утрачивают и способность аккомодации.

Что касается механизма, в силу которого происходит это изменение выпуклости хрусталика, то он состоит, во-первых, из так называемой аккомодационной мышцы (ресничной мышцы, мышцы, напрягающей сосудистую оболочку) — гладкой круговой мышцы, заложенной между передним краем склеры и сосудистой оболочкой, и, во-вторых, из примыкающей к внутренней поверхности этой мышцы поддерживающей связки хрусталика (Zonula Zinnii). Эта связка, циннов поясок, окружает хрусталик по экватору, как бахрома подушку; если она будет натянута, то экваториальный диаметр хрусталика увеличивается и поверхности его становятся более плоскими; наоборот, если связка расслабнет, то хрусталик в силу своей собственной эластичности стремится принять более шарообразный вид и, следовательно, сильнее преломлять лучи света. Это натяжение и расслабление циннова пояска производится аккомодационной мышцей; так, наприм., когда мы переводим свой взор с дальнего предмета на близкий, то мышца под влиянием воли приходит в состояние сокращения, вследствие чего связка расслабляется и хрусталик имеет возможность утолщаться. Когда же действие мышцы прекращается, то связка снова приходит в напряжение и хрусталик опять делается более плоским.

Та точка, ближе которой глаз, несмотря на полное напряжение аккомодации, не может видеть, называется ближайшей точкой, а та точка, дальше которой глаз не может видеть, называется дальнейшей точкой. Работа аккомодации совершается именно в пределах между этими двумя точками. Аккомодационная способность бывает всего сильнее в детском возрасте. На 10-м году жизни ближайшая точка находится приблизительно в 5 см от глаза. Начиная с этого времени, А. постепенно убывает вследствие того, что хрусталик все более и более твердеет, становится менее эластичным и менее способным изменять свою форму; наконец, в возрасте от 60 до 70 лет эта способность окончательно исчезает. Такой глаз, ближайшая точка которого отодвинулась на расстояние 30—40 см, называется дальнозорким, или старческим, глазом. Способность приспособления глаза может быть также утрачена временно или навсегда вследствие паралича аккомодационной мышцы.