Витализм

так называется учение о "жизненной силе" как особом принципе или начале, управляющем явлениями, протекающими в живых организмах. Виталистами же назывались приверженцы этого учения. Таким признанием воодушевляющего живые организмы духовного принципа характеризуется учение анимистов или виталистов, среди которых можно отметить имена Платона, Аристотеля и в особенности Аретея (50 г. до Р. Х.), кажется, впервые употребившего выражение "жизненная сила", употреблявшееся с тех пор в течение всех последующих столетий вплоть до первой половины текущего века, в особенности представителями медицинской школы Монпельё. В физиологии Бурдаха (1837) мы встречаемся еще с отголосками учения виталистов; после изучения функций органов он выражает неуверенность, чтобы этим путем можно было когда-нибудь выяснить явления жизни. Бюффон утверждал, что в состав живых тел входит особое им присущее химическое начало, не встречающееся ни в одном из тел неодушевленной природы.

Против учения анимистов, или, лучше, виталистов, стояло другое учение материалистического характера, а именно — атомистов с главой их Демокритом, по которому все явления жизни сводятся лишь на движение атомов. Не духовный принцип, но механическая необходимость определяют, по словам атомистов, мировой строй со всеми его жизненными явлениями. Пока в науке о жизни организмов господствовали только одни умозрения и отвлеченные гипотезы, до тех пор В. в биологии и физиологии имел бесспорный перевес. Но с применением с конца прошлого столетия к разработке явлений жизни экспериментального метода, вооруженного точными методами физического и химического исследования, биология и физиология начали обогащаться многочисленными фактами, доказывавшими как в общем, так и в частности, что и явления жизни, подобно всем остальным явлениям природы, подчиняются строго определенной закономерности, или детерминизму, по выражению Клода Бернара, т. е. что каждое жизненное психическое или телесное явление протекает только при строго определенных физико-химических условиях. Одновременно с этим было доказано, что в состав живых организмов не входит таких тел, которых бы не было в неодушевленном мире, что многие соединения, вырабатываемые метаморфозом веществ в организмах, получаются искусственно и лабораторным путем; было выяснено с весами в руках, что и в животных организмах ни один атом вещества не исчезает и не нарождается, а только превращается и что в них также применяется закон превращения сил. Ввиду таких огромных приобретений, толчок к которым был дан знаменитым Лавуазье, живые организмы становились в глазах исследователей полем игры все тех же общих физико-химических сил природы, находивших здесь благодаря своеобразному устройству живых тканей и органов особое применение и превращение. Этот механический взгдяд на явления жизни благодаря высокой научной продуктивности его за последние десятилетия совершенно вытеснил воззрение виталистов, и ныне физиологию, наиближе всего касающуюся явлений жизни, называют не чем иным, как прикладной физикой и химией живых организмов. Согласно с этим и всякое физиологическое исследование явлений жизни имеет в окончательном результате целью сводить их на физические и химические причины, т. е. на механические законы, управляющие ими.

Вот против этого-то заключения, служившего путеводной нитью биологов и физиологов последних десятилетий, вооружился известный физиолого-химик проф. Бунге во вступлении к своей книге "Lehrbuch d. Physiologischen Chemie" (1887). В талантливом очерке "О витализме и механизме" (Vitalismus und Mechanismus) автор указывает на недостаточность механического метода как орудия исследования жизненных явлений и на полную несостоятельность его в деле объяснения активных сторон жизненных явлений. Бурге оспаривает современное учение о том, что в живых существах действуют только те же силы и вещества, как и в остальной неодушевленной природе, так как никакими физико-химическими законами нельзя объяснить главных активных сторон жизненных функций: явлений развития организмов и отдельных органов из первоначальной яйцевой клетки, явлений наследственной передачи и развития психических функций в обширном смысле слова. Столь же необъяснимым с точки зрения механической представляются, по мнению Бунге: непосредственные причины возникновения нервных импульсов, управляющих функциями органов, способность выбора клетками пригодного для них материала и отталкивания негодного, целесообразная деятельность фагоцитов, своеобразное всасывание пищевых веществ из пищеварительного канала и выработка железами секретов — противоположно законам простой физической диффузии и осмоса сквозь мертвые перепонки. Все, что есть активного в перечисленных жизненных явлениях, безусловно недоступно ни для физики, ни для химии, ни даже для гистологии, которая исследование с целого организма переносит на мельчайшую клетку или часть ее; но и тут приходится сталкиваться с теми же активными тайнами жизни, которые, по мнению Бунге, недоступны механическому способу исследования. В качестве существенного возражения против механической точки зрения неовитализм Бунге приводит тот факт, что явления внешнего мира не имеют ничего общего с нашими ощущениями и представлениями о них и что нам доступны лишь проявления собственного нашего сознания; отсюда вытекает главное требование неовитализма, чтобы мы, пользуясь внутренним чувством, исходили из внутреннего, непосредственно доступного нам мира явлений для объяснения более неизвестного нам мира внешних явлений. Материализм же делает как раз обратное. Наконец, многие элементы психической жизни совершенно лишены для нашего внутреннего чувства всякого пространственного оттенка, а следовательно, не могут быть выяснены из явлений движения; приняв же эту посылку за верную, пришлось бы заключить, что эти элементы психической жизни недоступны механическому объяснению.

Из этого краткого очерка неовиталистического учения Бунге с очевидностью следует, что в живых организмах должны действовать такие силы, должны протекать такие явления, которые могут не иметь ничего общего с остальными явлениями неодушевленной природы, и если мы неспособны уловить этих специальных активных факторов жизни, то лишь потому, что для наблюдения одушевленной и неодушевленной природы мы пользуемся одними и теми же органами чувств, которые не воспринимают ничего другого, кроме разнообразных форм движения. Очевидно, что при помощи тех же чувств мы не в состоянии открыть в одушевленной природе ничего такого, чего бы не было в неодушевленной природе, и в то же время способны упустить их специфические активные факторы жизни, которые неуловимы для наших внешних чувств и могут быть доступны лишь внутреннему чувству нашего самосознания. Вот в какой новой форме воскрес ныне в науке старый витализм, и этот неовитализм находит защитников совершенно самостоятельных в лице таких видных деятелей, как Риндфлейш и Вирхов. Главная слабая сторона неовиталистического учения сводится к тому, что оно стремится познать непостижимое, т. е. сущность жизненных явлений, составляющую активную сторону их. Везде ставятся вопросы вроде следующих: почему и что побуждает организм проделывать весь ход своего развития, почему известные признаки передаются наследственно из поколения в поколение, почему в центре рождается при возбуждении нервный импульс, почему последний приводит в деятельность мышцу и т. д. и т. д. Между тем из современной теории познавания нам известно, что такие вопросы не могут предъявляться умом человека не только миру одушевленных, но и неодушевленных явлений, так как ответы на них могли бы быть даны при условии знания сущности вещей, что, как известно, недоступно нашим познавательным силам. Аналогичные вопросы, приложенные к явлениям электричества, магнетизма и т. д., остались бы столь же безответными, как и вышеуказанные вопросы, касающиеся активных сторон жизни. Следовательно, упрек, делаемый Бунге механическому способу в этом направлении, является делом простого недоразумения. Во-вторых, если явления осмоса, диффузии, всасывания протекают в живых тканях противоположно законам физики и химии, установленным для мертвых тканей, то это объясняется естественнее всего тем, что физико-химические свойства живых тканей иные, чем свойства тех же тканей в мертвом состоянии. Но разница эта трудно определима для нас, так как приступ к исследованию физико-химических свойств живых тканей или органов уже убивает их и уничтожает искомые свойства. В-третьих, явления выбора клетками разнообразных веществ могут быть основаны на неведомых — искомых физико-химических свойствах живой протоплазмы, и, наконец, в основе психических функций, какого бы характера они ни были, лежит процесс молекулярного движения частиц протоплазмы нервных центров, обнаруживаемый ныне даже гальванометром в серой коре мозговых полушарий. Вопреки внутреннему чувству, не улавливающему во многих ощущениях пространственного характера, совместно все же происходит процесс молекулярного движения нервных молекул; этим объясняется, почему психофизические способы исследования так прекрасно анализируют течение психических явлений во времени, время реакции, время, выпадающее на возникновение простейших ощущений и т. д.

Неовитализм, таким образом, не в состоянии сдвинуть современных механических способов исследования жизненных явлений с их настоящего направления, приносящего изо дня в день огромные услуги науке о жизни.

И. Тарханов.