Филипп II, герцог Орлеанский

регент Франции, сын Филиппа I-го Орлеанского от второго брака его с Елизаветой Пфальцской. Род. в 1674 г.; при рождении получил титул герцога Шартрского. От природы он был одарен блестящими способностями, обладал проницательным умом, но не было в нем ни смелости, ни твердости. Воспитанием его руководили люди безнравственные: де Навайль, д'Эстрад, герцог Виевилль, маркиз Арси. Особенно сильное влияние оказал на него аббат Дюбуа, такой же даровитый, как и Ф., весьма образованный, но циничный, льстивый и развратный. Он заглушил в своем питомце уважение к религии и морали. Обладая большой любознательностью, Ф. в молодости немало занимался науками и искусствами: увлекался одно время Лейбницем, потом химией, которая интересовала его и позже, был и музыкантом, и живописцем, покровительствовал ученым и поэтам, поддерживал библиотеки и охотно сближался с литераторами. Не имея возможности близко стоять к политике, он, однако, следил за государственными вопросами, хорошо был знаком с военным делом. Попав, отчасти по вине своего отца, в дурную среду, он быстро растратил свои блестящие качества в кутежах и чувственных удовольствиях. С его именем связаны самые грязные оргии. Его женили на дочери Людовика XIV и Монтеспан, m-lle de Blois, но брак этот не оказал ни малейшего влияния на его образ жизни. С восемнадцатилетнего возраста он воевал в Нидерландах под начальством Люксембурга, отличился при осаде Монса и под Намюром. В 1692 г. он был ранен; в 1693 г. получил благодарность от Людовика XIV за свое поведение при Нервиндене. После этого король назначил его командовать армией в Италии. Ту же храбрость обнаружил Ф. и в войне за испанское наследство; не раз порывался добиться командования, но был подчинен Бервику, Вандому и Филиппу V. Он был при взятии Альманцы (25 апреля 1707 г.), совершил ряд удачных походов и в 1708 г. вступил в Мадрид; но подозрительный Людовик отозвал его во Францию. Король, вообще, не любил Ф., так как видел в нем претендента на корону. Недоверие его особенно усилилось, когда стали ходить слухи, что Ф. заключил с членами коалиции тайный договор, по которому ему предоставлялась часть владений, которые будут отняты у Ф. V. Озабоченный вопросом о прекращении династии, Людовик XIV составил завещание в пользу легитимированных незаконных сыновей своих от Монтеспан (герцога Мэнского и графа Тулузского), признав за ними наследственное право на престол, причем опекуном Людовика XV назначался герцог Мэнский, а Ф. было предоставлено председательство в совете регентства, состоявшем из легитимированных принцев, маршалов и министров. Все дела должны были решаться большинством голосов. На другой день после смерти Людовика XIV, 2 сент. 1715 г., было вскрыто его завещание. Ф. произнес в парламенте речь, в которой объявил, что ему принадлежат все права регентства и что он желает лишь одобрения парламента; его поддержали принцы крови. Генерал-прокурор д'Агессо и адвокат Жоли де Флёри убедили парламент последовать примеру 1643 г.; завещание Людовика XIV было кассировано, и Ф. был объявлен единоличным регентом.

Началась эпоха регентства во Франции (1715—23). На стороне Ф. были парламент, янсенисты и промышленный класс. Реакция против системы Людовика XIV не носила определенного характера и лишена была всякой последовательности. 15 сент. 1715 г. было учреждено 6 советов: военный, морской, финансовый, торговый, иностранных и внутренних дел. Каждый из советов состоял из президента, нескольких советников и секретарей. Важнейшие вопросы решал совет регентства. Все прежние государственные секретари, кроме Ла Врильера, были смещены, но личный состав совета регентства Ф. оставил без перемен. В этом совете, кроме принцев крови, участвовали: герцог д'Антен (внутр. управл.), Виллар (воен.), граф Тулузский и д'Эстрэ (морское вед.), Гюксель (иностр. дела), Виллеруа и Ноайль (финансы). В составе советников были Сен-Контест и Ле Блан (воен.), Фуллье дю Кудрэ и д'Ормессон (финансы). Когда принцы Конде обратились к Ф. 16-го августа 1716 г. с просьбой отнять у легитимированных принцев права принцев крови, Ф. запретил дворянству созывать собрания. Однако 39 дворян собрались для совещания. Шестеро из них были отправлены в Бастилию, а спорный вопрос Ф. разрешил эдиктом от 8 июля 1717 г., в котором определенно признавались права нации и отменялось распоряжение Людовика XIV. На случай прекращения династии королевская власть лишалась права распорядиться короной; "на всей нации будет лежать обязанность загладить это несчастие благоразумием своего выбора". Вернув парламенту право представлений (remontrances), Ф. снова призвал его к политической деятельности и этим самым возобновил оппозицию парламента. Последний стал оспаривать у Ф. первое место на официальных церемониях. Популярность, которой пользовался вначале Ф., обусловливалась его отношением к вопросам финансовому и религиозному. В своем эдикте от 7 дек. 1715 г. Ф. не побоялся раскрыть перед Францией то беспорядочное состояние, в котором находились финансы; он поговаривал даже о созвании Генеральных штатов, но эта мысль не пошла дальше тесного кружка лиц, близких к Ф. Он обратил внимание на озлобление народа против откупщиков и принял против них строгие меры: многие из них были выставлены у позорного столба с надписью на дощечке: "грабитель народа". Чтобы спасти государство от банкротства, Ф. учредил комиссию под председательством братьев Пари для проверки долговых государственных обязательств. Комиссия эта превратила заемные обязательства в 600 млн. фр. в 4 % госуд. бумаги на 190 млн. Банкротство было отсрочено еще и тем, что уменьшены были проценты с государственных % бумаг, понижен размер жалованья и сокращены некоторые должности. Было сделано распоряжение о чеканке новой монеты более низкого внутреннего достоинства. Счетные книги по предложению Ноайля стали вести в двух экземплярах. Но все это были меры паллиативные; дефицит достиг к концу 1716 г. 93 млн. фр. Продажность и корыстолюбие друзей Ф. и товарищей его в кутежах вызывали озлобление. В это время (май 1716 г.) Ф. увлекся шотландским авантюристом Джоном Ло (см.). Когда систему последнего постигла катастрофа, это окончательно дискредитировало регента в глазах Франции. В религиозной политике Ф. сначала тоже отступил от заветов своего предшественника. Он вернул свободу всем заключенным по обвинению в янсенизме, назначил кардинала Ноайля, удаленного Людовиком, президентом совета по духовным делам, сослал ненавистного Ле-Теллье, поднял даже вопрос об изгнании иезуитов, но ограничился лишь запрещением им проповеди и исповеди. Ф. думал также о возвращении протестантов, но и здесь ограничился тем, что приказал не применять к ним строгих законов предыдущего царствования, сохранив, однако, силу этих законов. Встревоженные иезуиты высказывали порицания Ф. и всем противникам буллы Unigenitus (см.). Общество и церковь разделились на два лагеря: принимающих буллу и "не принимающих". Несколько раз Ф. созывал епископов и наконец обратился к Папе за советом, как успокоить общественное мнение. Декларацией от 7 октября 1717 г. было приказано прекратить все споры до окончания переговоров с Римом; парламентам повелевалось строго следить за изданиями, имеющими отношение к спору. В письмах к епископам Ф. просил их умиротворить волнения в епархиях. Ряд брошюр был сожжен, по приказанию Ф., рукой палача. Страх перед иезуитами и влияние аббата Дюбуа, мечтавшего о кардинальстве, и в этом вопросе заставил Ф. сначала действовать нерешительно, а потом и вовсе сдаться. В марте 1718 г. инквизиционный суд в Риме осудил все протесты против буллы; Папа в сентябре того же года потребовал безусловного подчинения булле. Франция с Сорбонной и парламентами во главе протестовала, но надежды на Ф. не оправдались: он не сдержал своих обещаний. Появившиеся в то время "Мемуары" Реца усилили оппозицию парламентов против Ф. Тогда регент собрал королевское заседание (26 авг. 1718 г.), отменил право представлений парламента и свел его права к тем, какие были у него в 1667 г., воспретив на будущее время парламенту вмешиваться в дела управления и финансов. На другой же день Ф. приказал отправить одного президента и двух советников в ссылку. В дек. 1718 г. был открыт заговор против Ф., имевший целью передать регентство испанскому королю. Участники заговора (всего замешано более 1500 чел.) наводнили Францию памфлетами, в которых жестоко осмеивали Ф. Так как в заговоре были замешаны иезуиты, то Ф. открыто сблизился с Папой и примирился с иезуитами, объявив войну Филиппу V. Советы были упразднены (24 сент. 1718 г.), Дюбуа был назначен государственным секретарем. Совет регентства был увеличен в составе (16 чел.). Декларацией 5 июня 1719 г. Ф. предписал молчание по поводу споров о булле. В июне 1720 г. регенту грозило низвержение по поводу краха Ло: парламент намеревался объявить Людовика совершеннолетним и низложить Ф. Регент сослал парламент в Понтуаз и расставил войска по улицам Парижа. Возмущения не произошло, но негодование выразилось во множестве брошюр, сатир, песен и памфлетов, направленных не только против политики Ф., но и лично против него; его обвиняли в безбожии и в безнравственности ("филиппики"), бросали в кареты записки со словами "убейте тирана". Внешняя политика Ф. также была неудачна. Он старался заключить союз с Англией, чтобы обеспечить неприкосновенность Утрехтского договора. Когда Испания пожелала начать мирные переговоры, Ф. задумал скрепить мир браком своей дочери, принцессы Монпансье, с принцем Астурийским, и французского короля с испанской инфантой; но для этого пришлось признать буллу, что и было сделано декларацией 4 авг. 1720 г., согласно желанию 30 епископов в Париже и 50 других прелатов. Парламент не соглашался зарегистрировать декларацию; Ф. послал ее в королевский совет (Grand Conseil), который сначала также отверг, но потом согласился признать ее; его примеру последовал 4 дек. 1720 г. и парламент, которому угрожала ссылка в Блуа. Декларация вызвала отовсюду горячие протесты, в особенности из лагеря янсенистов. Ответом были многочисленные аресты и изгнания. Ф. еще больше сблизился с ультрамонтанской партией, ввел в министерство сторонников иезуитов (министром юстиции был назначен Флёрио д'Арменонвиль, брат иезуита), учредил комиссию под именем папской камеры, которая следила за книгами и брошюрами против папской власти и буллы. Законы о книжной торговле были пересмотрены; установлены строжайшие правила о печати. Произвол и неуважение к законам — таков путь последних лет регентства. Теоретически власть сама подрывала свои права, морально заслужила всеобщее презрение. Ф. и высшее французское общество этого времени возмутительным цинизмом своего образа жизни утратили всякое уважение со стороны народа. Распутство и мошенничество, бесстыдное торгашество, полнейшая внутренняя пустота, прикрывавшаяся остроумными шутками в кофейных и салонах, — таковы характерные черты эпохи Регентства. В 1720 г. в Марселе появилась моровая язва, но веселье и смех в Париже не прекращались. 22 февр. 1723 г. объявлено было совершеннолетие короля; первым министром, после смерти Дюбуа, был назначен Ф., но он скоро умер от апоплексического удара в доме своей любовницы (2 дек. 1723 г.). У Ф., кроме сына, было шесть дочерей, из которых одну, герцогиню Беррийскую, заклеймили филиппики Лагранж-Шанселя, а другая, Луиза-Елизавета, была королевой испанской. Современник Ф., Сен-Симон, принимал близкое участие в Ф., не раз давал ему советы; его известные мемуары относятся, между прочим, и ко времени регентства. Ср. Buvat, "Journal de la Régence, 1715—1723" (Париж, 1865); Mathieu Marais, "Mémoires" (Пар., 1763—1768); Boulanmllers, "Mémoires présentés au duc d'Orléans" (Амстердам, 1727); La Grange-Chancel, "Philippiques"; Lemontey, "Histoire de la Régence et de la minorité de Louis XV" (П., 1832); Piossens, "Mémoires de la Régence"; Capefigue, "Philippe d'Orl., régent de France"; Wiesener, "Le Régent, l'abbé Dubois et les Anglais"; Chateauneuf, "Histoire du régent Philippe d'Orléans"; Рокэн, "Движение обществ, мысли во Франции" (СПб., 1902, 1—38 стр.).

П. Конский.